Иоанн Кронштадтский - Одинцов Михаил Иванович

Начало Дому трудолюбия положили две мастерские: пенькощипательная и картузная[126]. В пенькощипательной растрепывали старые корабельные канаты на волокна и плели из них новые шпагаты, канаты, гамаки и сети. Там же изготовляли тюфяки из мочала и волоса. В картузной — клеили конверты, коробки и бумажные пакеты. Средний ежедневный заработок в мастерских составлял 19 копеек. На них человек мог худо-бедно содержать себя. В «народной столовой», работавшей при мастерских, чашка щей или супа стоила одну копейку; гречневой или пшеничной каши — две копейки; фунт обычного хлеба — две с половиной копейки, обдирного, из муки лучшего качества — три и четыре копейки; плитка чаю — одну копейку и три куска сахара тоже одну копейку. Горячий кипяток и кипяченую воду давали бесплатно. Переночевать в ночлежном приюте можно было за три копейки.

Когда в марте 1881 года был убит император Александр II, отец Иоанн предложил увековечить его память постройкой при Андреевском попечительстве Дома трудолюбия. Он получил на это хотя и небольшую, но постоянную государственную субсидию. Председателем комиссии по сбору пожертвований был избран О. О. Буксгевден. В августе этого же года сбылась мечта отца Иоанна — состоялась закладка первого в России Дома трудолюбия на Медвежьей улице, впоследствии названной Сергиевской[127]. А его открытие и освящение свершилось в октябре 1882 года.

Дом трудолюбия объединил в единое целое создававшиеся на протяжении ряда лет социальные, благотворительные и общепросветительские учреждения: разнообразные мастерские и народную столовую; ночлежный приют и приют для малолетних; аптеку и амбулаторную лечебницу; начальное народное училище и читальню; публичную общедоступную библиотеку для взрослых и для детей; воскресную школу для детей и взрослых; убежище для сирот и дневное пристанище для приходящих детей; огороды и летний загородный дом милосердия, дом Андреевского приходского попечительства[128]. В 1888 году был построен трехэтажный каменный ночлежный приют, а в 1891 году — четырехэтажный каменный странноприимный дом.

Дом трудолюбия стал гордостью отца Иоанна. В его сохранившихся письмах родным и знакомым мы можем найти нередкие упоминания о напряженной деятельности Дома, об участии в его делах отца Иоанна. Вот он пишет в октябре 1882 года одному из племянников — Е. В. Фиделину: «Дом трудолюбия освящен и находится в действии. По воскресным дням в нем бывают народные чтения, народу ходит бездна, до духоты. Читал и я один раз. Буду по временам продолжать». Но конечно же участвовать в жизни Дома пришлось не «по временам», а регулярно. А когда при Доме в 1886 году была устроена церковь во имя святого благоверного князя Александра Невского, то он служил в ней.

Ежегодные общие расходы на содержание Дома составляли около 40 тысяч рублей. Эти средства формировались исключительно попечением отца Иоанна. У него была целая программа «добычи» денег: обращения к государю и представителям «высшего света», к высокопоставленным чиновникам и кронштадтским властям, к монастырям и храмам, рядовым членам Церкви, сборы средств во время поездок по стране. К каждой из категорий потенциальных жертвователей Иоанн умел найти нужные слова, привести примеры, указать цели использования средств. За 20 лет существования Дома Иоанн внес на его нужды более 700 тысяч рублей.

В начале XX века Дом трудолюбия оценивался более чем в один миллион рублей[129]. И это без тех ценностей, что постепенно скопились в Доме. Один из посетителей, осмотрев Дом, восхищенно писал: «В храме Дома трудолюбия особенно поразила нас ризница. Святых сосудов мы насчитали более десяти. Все они отличались ценностью и изяществом работы… Я, вероятно, не ошибусь, если скажу, что едва ли есть еще какая другая домовая церковь в целой России, где была бы такая ризница. Ризы были парчовые, бархатные и шелковые. Нам показывали такие ризы, из которых каждая по стоимости превышала тысячу рублей. Были, кажется, в три тысячи и более. Оплечья одних были богато расшиты золотом, других — убраны жемчугом и каменьями, третьих — ценными иконами, четвертых — художественно разрисованы. Одна риза была сделана в Японии из тончайшего шелка, отделанная чудесными и дорогими кружевами… Это — дар бывшего моряка, несколько раз объехавшего всю землю. В ризнице показали нам громадных размеров сундук, наполненный ценными подношениями о. Иоанну. Это были не церковные все предметы, а предметы или роскоши, или вещи, необходимые в домашнем употреблении. Какая их была масса! Они сложены были без всякого порядка и без малейшей бережливости. Об употреблении их не могло быть и речи. Под церковью в небольшой комнате, где после богослужений переодевался Иоанн, нам показали много самого тонкого, дорогого, разнообразного белья. Все это были щедрые дары его почитателей. Нам говорили, что у о. Иоанна так много ряс, что он мог бы каждый день надевать новую рясу. Некоторые из его почитателей умоляют его хотя однажды надеть на себя их щедрый дар».

Не меньшее впечатление производил и кабинет Иоанна в Доме трудолюбия, которым он почти и не пользовался, — мрамор, бронза, дорогие картины, роскошные портьеры, чудная мебель, прекрасные зеркала, великолепные ковры.

По завершении строительства Дом трудолюбия стал не только центром социально-благотворительной деятельности Иоанна Сергиева, но и объектом посещения и показа практически для всех официальных (церковных и светских) делегаций, посещавших Кронштадт. Здесь же стало традицией проводить торжественные приемы и мероприятия, связанные с жизнью православной церкви и города Кронштадта.

Например, в августе 1896 года в Кронштадт приезжала делегация из сорока человек из Галиции. Гости вместе с Иоанном Сергиевым посетили Католическое кладбище, где был захоронен галицко-русский общественный деятель и меценат, публицист и юрист — Михаил Алексеевич Качковский. Он скончался в Кронштадте во время путешествия по России. На его могиле, где членами Петербургского славянского благотворительного общества был поставлен памятник, отслужена панихида.

Успешный опыт кронштадтского Дома трудолюбия был воспринят и в ряде других городов России. По поручению министра внутренних дел с рассказами о нем в 1886–1898 годах барон О. О. Буксгевден посетил многие города Европейской России, убеждая губернаторов, духовенство и именитых горожан создавать аналогичные заведения. В результате в 1886 году был учрежден Дом трудолюбия в Санкт-Петербурге; в 1887-м — во Пскове, а к 1895 году по стране действовали 52 дома.

Тогда же императрица Александра Федоровна учредила Попечительство о домах трудолюбия и работных домах. В Положении о Попечительстве говорилось, что его целью была «попытка более планомерного дальнейшего развития и урегулирования такой формы призрения, которая так или иначе уже фактически существовала». Попечительство разработало единый устав и правила для обществ, организующих дома трудолюбия. В 1897–1917 годах оно издавало журнал «Трудовая помощь», выпускало литературу по организации занятости и устраивало ежегодный конкурс на лучшие исследования в области трудовой помощи.

В статьях «Трудовой помощи» можно было прочитать, почему именно такой вид помощи отстаивал журнал: «Мы подаем кусок хлеба, который бедняк с озлоблением отталкивает, потому что остается без крова и без одежды и не может обойтись одним хлебом. Мы подаем нищему монету, чтобы отделаться от него, и сознаем, что мы, собственно, еще глубже вталкиваем его в нужду, так как он пропьет данную ему милостыню. Наконец, мы даем одежду раздетому, но напрасно, ибо он возвращается к нам в таких же лохмотьях». Вывод напрашивался сам собой — необходимо обеспечить условия для трудовой деятельности человека, которая становится основой для возможного его возвращения в общество.

К началу XX века в России было уже более ста домов трудолюбия. Был организован комитет по устройству домов трудолюбия в других городах России, и Иоанн Сергиев был назначен его членом[130]. Практически все дома трудолюбия состояли на дотации у государства или частных благотворителей. Средняя доплата для покрытия расходов Дома составляла 20–26 копеек в день на человека. Приходили в основном люди неквалифицированные, их труд был низкооплачиваемым. Но зачастую призреваемых приходилось сначала учить даже самым нехитрым навыкам, что значительно увеличивало расходы на их содержание. Заработок чернорабочего в мастерских составлял от 5 до 15 копеек в день. Работы по уборке улиц и на свалках нечистот оплачивались дороже, но таких заказов на всех не хватало. В результате некоторые из домов трудолюбия превращались попросту в дома призрения.