Эмиссар Амеронта - Константин Нивский

которой Брайд вряд ли мог оказаться когда-нибудь по собственной воле. Роскошь покоев была кричащей, почти неприличной. Под пальцами струился серебристый мех покрывала, мягкий, как пух, перед глазами покачивались обильно украшенные золотым шитьём присобранные занавеси балдахина. В проёме между ними виднелся замысловатый оконный переплёт и массивный мраморный подоконник, на котором стояла высокая изящная ваза, полная белых пышных цветов.

Брайд боялся повернуть голову. Потому что присутствие в этой мягкой чужой постели кого-то ещё он чувствовал. И это не Келла. И отчего-то было очень страшно увидеть кто это. Вот просто страшно, и всё. Чьи воспоминания или видения снова пришли в его разум?

Тишина раскололась шумом, видимо где-то вне этой роскошной спальни. Послышался настойчивый стук в двери и тот, кто лежал рядом, приподнялся.

Брайд с трудом повернул голову, почти насильно заставляя себя сделать это. Светлые прямые волосы, струящиеся по обнажённым плечам, плавный изгиб спины, крутая линия бедра под сползшим покрывалом.

— Лим! — голос ворвавшегося в комнату человека был хорошо знаком Брайду.

Или не Брайду? Не ему, а тому, кто делил ложе с этой самой Лим.

Он отвернулся, зарываясь головой в подушки. Он не хотел ни видеть, ни слышать, он хотел вырваться из плена этих таких реальных и живых видений.

— Сердце ожило! Лим! Идём скорее!

Прохладная рука легла на затылок Брайда, дыхание опалило шею, когда женщина склонилась над ним и прошептала в ухо:

— Пора. Поднимайся.

— Я не хочу.

Сознание разделилось надвое. Брайд отвечал и следил за тем, как отвечает. В голове тяжко пульсировало напряжённой и колючей болью.

— Тебе придётся, — голос Лим зазвенел вдруг сталью. — Сердце примет только всех вместе.

— Нам не нужно делать этого… Не нужно, Лим, прошу!

И в этот же миг Брайд словно ослеп и оглох на несколько мгновений. А когда зрение и слух вернулись, вокруг уже ничего не напоминало богато обставленную спальню.

Он стоял на каком-то возвышении, судя по углу обзора, и видел перед собой огромную долину, по которой сухой и горячий ветер гнал пылевые вихри. Вдали едва угадывались очертания высокой башни, а за ней темнела укрытая белёсой дымкой горная гряда.

Тут Брайд был один. Совсем один, и это острое чувство бесконечного и безжалостного одиночества хлестнуло, как удар кнута. А потом пришла злость. Да даже ярость, в которой чужая, беспричинная для Брайда, жгучая обида смешалась со вполне привычным гневом на собственное бессилие перед этими обрывочными видениями.

Он, уже не раздумывая, призвал Кровь. Позволил ей вмешаться, наполнить тело силой и выпустил свой гнев. Не сдерживая себя, не контролируя больше Кровь. Позволяя ей решать.

Кулаки саднили, костяшки кровоточили, разбитые о тяжёлую дверь. Железный засов был почти отодран от дверного полотна и погнут. На самой двери топорщилась острой щепой приличная вмятина, почти раскроившая пополам одну из широких досок.

И встревоженные голоса за покалеченной дверью.

Брайд огляделся, с облегчением узнавая окружение. Комната на постоялом дворе, сильно помятая постель, сброшенные на пол одеяла, перевёрнутый столик. И яркий-яркий солнечный свет, льющийся из окна. Да сколько же времени прошло? Келла…

— Келла, — позвал он тихо, а потом крикнул громче. — Келла!

Голоса за дверью стихли, послышался звук чьих-то стремительно удаляющихся шагов, а потом ещё и ещё — не иначе, как люди спешили отойти от дверей в комнату Брайда.

Как вышло так, что очередное видение превратилось вот в это — то, чего он совершенно не помнил? И где Келла? Неужели он что-то сделал… с ней?

Брайд потряс головой и осторожно толкнул дверь. Она не поддалась. Должно быть его заперли снаружи, а то и подпёрли двери чем-то. Вряд ли даже такое крепкое полотно остановило бы усиленную Кровью попытку лэта вышибить её. Только этого ещё не хватало — призывать Кровь и утратить над ней контроль.

Резкий и звонкий голос, отдающий короткие приказания вывел Брайда из оцепенения, в котором он застыл, когда осознал всю недопустимость произошедшего. И этот голос был ему знаком.

Спустя некоторое время шум и звенящие распоряжения утихли, и на пороге появился господин Рош в щегольском лиловом сюртуке и с весьма недовольным выражением на лице.

Змейка окинул быстрым взглядом комнату, потом Брайда и невозмутимо уселся на край кровати.

— Госпожа Кавири в порядке, я тут по её просьбе, — быстро сказал он. — Наденьте штаны и сядьте, господин Серп. Потому как вы точно не в порядке. И, полагаю, у вас скоро будут ещё визитёры. Не годится, если они застанут вас в таком виде. Один из них, кстати, уже прогуливается у входа в это заведение, но думаю, что нам позволят небольшую беседу, есть у меня такое ощущение.

Брайд молча разыскал и натянул штаны, гадая почему Келла решила позвать на помощь именно Змейку. И почему Змейка вдруг решил ответить на её просьбу.

— Я маг — помнишь? — хмуро спросил Риган Рош, словно читая мысли Брайда. — И как раз тот маг, который не из ваших. То есть, тот, кто нужен в щекотливой ситуации, какая приключилась с тобой. А что, кстати, приключилось? Ну помимо того, что ты разнёс комнату, чуть не придушил красотку Келлу и до полусмерти напугал постояльцев и обслугу?

— Не знаю, — буркнул Брайд. — Не помню ничего. Келла…

— Я же сказал — она в порядке. И я же сказал, что ты лишь попытался придушить её. Но эту женщину так просто не задушишь, хотя желающих хватает и без тебя.

Болтовня Змейки как ни странно успокаивала. Она была обычной. Обыденной.

— Я постараюсь замять ненужные нам слухи среди очевидцев, — продолжил Змейка. — Высокородный лэт изволил перепиться и устроил дебош. Недостойно, мерзко, но с кем не бывает, да? Поболтают и забудут. Со своим начальством договоришься сам, тебе виднее как и о чём. А вот истинные причины твоего безобразного поведения меня сильно заинтриговали.

Он говорил на грани недопустимой дерзости, но у Брайда не было сил, да даже и желания не было как-то одёрнуть Ригана.

— Ты, — чуть запнулся Брайд, — Что-то знаешь об этом? Ну, как маг?

— О чём, Брайд? — с некоторым раздражением сказал Змейка. — О твоих особенностях? Ровным счётом ничего. Проклятия я на тебе не вижу, но опять же — смотря кто мог бы его наложить. Я, знаешь ли, маг