Сумеречные миры - Владимир Добряков

— Да, пожалуй.

— Я уговорил Ольгу смириться с судьбой. Видит бог, чего мне это стоило! Теперь мне ненавистно все, что связано с именем вашего императора. Прошу прощения за то, что часть этой ненависти я перенес и на вас.

— Я понимаю вас и прощаю.

— Еще один вопрос, лейтенант. Откуда вы так хорошо знаете русский язык?

Все это время мы беседовали по-русски. Я улыбаюсь и отвечаю по-немецки:

— А вот это, герр Питер, пусть останется моей маленькой тайной. Нет возражений?

— Яволь! — соглашается Петр, и мы осушаем кубки.

Мы просидели с Петром Лачиковым до утренней зари. Он рассказывал мне о Руси. О той Руси, которой не смогла стать Русь в «моей» фазе. Руси, которая четыреста лет назад, перед угрозой уничтожения объединилась усилиями Суздальского князя, отбила татаро-монгольское нашествие, а затем разгромила Батыя и сделала его своим данником. Руси высокой культуры и всеобщей грамотности. Руси развитой экономики. Руси, раскинувшейся от границ Ордена на Балтике до Байкала. В этой Руси нечего было делать династии Романовых и их немецким родственникам.

Утром прибыли возы с товарами, и мы с Петром стали прощаться.

— Прощай, Петр. Да сопутствует тебе удача!

— Прощай? А почему не до свидания? Мир тесен.

— Мир безграничен, Петр, а Время еще больше расширяет эти границы. В любом случае нельзя дважды войти в одну и ту же реку.

— Ну, что ж, прощай, Джордж. Я буду вспоминать тебя до конца своих дней.

Обоз трогается в путь. Два гвардейца едут рядом с Петром и о чем-то беседуют с ним. Мы переправляемся через Кору и через час въезжаем в Млен.

Глава 17

Live you? Or are you ought

The man may question?

You seem to understand me…

W. Shakespeare

Кто вы такие? Вы живые твари?

Вас можно спрашивать?

Как будто да. Вы поняли меня…

В.Шекспир.

Останавливаемся мы в гостинице «Золотой Фазан». При въезде в Млен мы нагнали пятерых мушкетеров Золотого полка и, воспользовавшись бумагой капитана Баярда, я присоединил их к своему отряду.

В отеле, в своей комнате, я собираю совещание, на которое пригласил де Вордейля, де Сен-Реми и сержанта Лефевра из Золотого полка. Я веду разговор без иносказаний, открытым текстом. Ни к чему уже все предосторожности. Если Маринелло за нами наблюдает, то он делает это уже давно и все прекрасно понял.

— Итак, господа, наша миссия выполнена на треть. Осталось выполнить две задачи. Первая: обеспечить безопасность встречи графа де Легара и ярла Хольмквиста и их маршрут до Брюна. Вторая: передать послание кардинала Бернажу пилигриму из Италии Роберто Модунио.

— Роберто Модунио? — переспрашивает де Вордейль.

— Именно ему, а что вас так заинтересовало?

— Ничего особенного, — улыбается де Вордейль.

— Кстати, маркиз, если при выполнении первой задачи со мной что-нибудь случится, послание кардинала доставите вы, — с этими словами я достаю и показываю ему конверт.

— Понятно.

— Теперь по первой задаче. Нам необходимо найти графа де Легара.

— Нет ничего проще, лейтенант, — говорит Ле-февр. — Граф де Легар живет в этой же гостинице, на втором этаже. И сейчас он у себя.

— Господа, отдыхайте, но не покидайте гостиницы. Вы можете понадобиться нам каждую минуту.

Де Легар, он же Андрей, не скрывает своей радости при моем появлении. Мы крепко обнимаемся, садимся за стол, выпиваем и начинаем разговор о Нине Матяш. А сами, я уверен, что Андрей думает о том же, соображаем, как нам обговорить детали операции. Уж эту-то встречу Маринелло наверняка внимательно смотрит и слушает. Я подаю знак.

— Слушаю тебя, Андрэ, — откликается Магистр.

— Выполни роль транслятора, передавай мои мысли Андрею, а его — мне.

— Еще чего! — возмущается Магистр. — Нашел попугая! Нет, дорогой, беседуйте с ним напрямую, через наш компьютер, а мы послушаем.

— Ну что, Андрей, — спрашиваю я. — Все остается в силе?

— Да, за исключением одного момента. Точек возможных засад теперь будет не пять, а четыре.

— Почему?

— Смотри сюда. — Андрей подходит к столу, на котором лежит подробная карта Млена и его окрестностей, такая же, по которой мы готовились к операции.

— Вот здесь, где Розовый переулок выходит на площадь, я от имени кардинала приказал начать ремонт храма. Сейчас здесь глубокий котлован. Нападать, выскакивая с трехметровой глубины, согласись, неудобно.

— Понятно. Значит, завтра утром ты отправляешься за ярлом с тюремной каретой и четырьмя гвардейцами?

— Да. Твоя задача — нейтрализовать возможные засады: здесь — у оврага; здесь — у моста через ручей; здесь — на перекрестке Кожевников и Перчаточников и здесь — на Каменной улице. Я с оставшимися людьми очищаю окрестности монастыря. Сколько у тебя людей?

— Сейчас — шестнадцать. Кроме того, по мере проезда кареты мои люди будут сниматься и следовать за ней.

— А если засада будет на первой же точке?

— Предусмотрено и это. Де Вордейль знает в Млене группу кадетов-артиллеристов. Они будут связными.

— А что, если засады будут во всех точках? У де Ривака людей на это хватит.

— Тогда это будет самый тяжелый, но зато самый вероятный случай. Тогда придется положиться на то, что о мушкетерах не зря говорят, что один стоит десятка.

— Где будешь ты?

— У оврага. На месте возможной первой засады.

— Логично. Давай теперь уточним кое-какие детали. Я не зря провел здесь эти два дня, облазил все кусты и каждый переулок.

Полтора часа мы беседуем таким образом. Со стороны это, должно быть, выглядит нелепо. Сидят два человека, смотрят друг на друга, показывают что-то на карте и при этом не издают ни звука. Только улыбаются иногда. Мы не можем удержаться от улыбки при мысли о том, как бесится сейчас Маринелло, или как его там.

Закончив обсуждение, мы спускаемся в обеденный зал. Там уже сидят мои мушкетеры. Я предупреждаю их, что надо быть готовыми завтра утром, к пяти часам. Мы с Андреем усаживаемся за стол.

В зале людно. Кроме постояльцев отеля, здесь немало горожан. Мы с Андреем беседуем на отвлеченные темы, понимая, что каждое наше слово сейчас может слышать Маринелло. Ну и пусть послушает наши споры на литературные темы. Увлекшись этим разговором, я даже не сразу замечаю, как гул голосов перекрывает музыка. Высокий молодой человек и красивая девушка в ярко-красном бархатном платье двигаются между столами и поют под гитару дуэтом.

После каждой песни посетители награждают артистов аплодисментами и золотыми или серебряными монетами. Молодой дворянин, сидевший за соседним с нами столом, после одной песни выскочил на улицу и вернулся с большим букетом роз, который он преподнес певице. Девушка приняла цветы с грациозным реверансом.

Вдруг концерт прерывается неожиданным вторжением. Между столами проходит высокий, крепко сложенный монах в коричневой сутане и хватает девушку за руку….

— Ты опять здесь! Ты опять совращаешь добрых христиан! Не тебе ли я говорил, что это плохо кончится? Теперь тебе не избежать темницы, а там и костра!

Сзади слышатся одобрительные возгласы. Оборачиваюсь и вижу целую толпу вооруженных людей, стоящих в пространстве между входом в зал и столами. Люди де Ривака, догадываюсь я.

Монах отбирает у девушки гитару и разбивает ее о пол. Партнер певицы, видимо, хорошо зная этого монаха, бледнеет и начинает пятиться. Печальный звон струн разбиваемого инструмента сливается с жалобным криком девушки. Тогда я решаюсь.

— Эй ты! Барбос! — кричу я, не вставая с места. — Оставь девушку в покое и покинь это помещение!

Монах медленно оборачивается, как бы не веря, что это к нему обращаются подобным образом. Я уже знаю, что это провокация де Ривака, но отступать нельзя.

— Да, это я! Что ты вылупил свои рачьи глазищи? Ты слышал, что тебе сказали? Так не заставляй повторять!

— А что здесь делает императорская гвардия? — как бы озадаченно спрашивает монах, обращаясь, однако, к своим людям.

— А им, видимо, меченосцы мало бока помяли, так они сюда за добавкой приехали, — отвечает кто-то из хохочущей толпы.

Я выжидаю, пока стихнет хохот, и спокойно говорю:

— Ну, вот что. Я даю тебе минуту на то, чтобы ты оставил это помещение и забрал с собой этих жеребцов, которые только ржать и способны.

Краем глаза замечаю, что молодой дворянин поднимается из-за своего стола.

— Неужели непонятно, — заканчиваю я, — что вы нам мешаете?

Если бы сегодня утром, собираясь в дорогу, я не надел под камзол кольчугу, мне пришлось бы плохо. Метко брошенный нож ударяет меня между лопаток.

— Вот с этого и надо было начинать, — говорю я, вставая, обнажая шпагу и доставая револьвер. — Давно бы так! За дело, мушкетеры!

Команду не надо повторять. Сверкают клинки, гремит несколько выстрелов. Мушкетеры и гвардейцы быстро вытесняют вооруженную толпу на площадь, где бандиты разбегаются, оставив несколько убитых и раненых. Особенно отличился молодой дворянин. Он был вооружен не шпагой, а узким обоюдоострым мечом, которым владел весьма искусно.