Семь дней в мае - Флетчер Нибел

Его приподнятое настроение не укрылось от позвонившего вслед за этим Тодда.

— Боже мой, господин президент! — укоризненно воскликнул он. — Судя по вашему тону, можно подумать, что Скотт отказался от всех своих замыслов и скоропостижно скончался.

— Нет, не скончался, и я только что собирался вам позвонить. Вы могли бы сейчас зайти ко мне?

К тому времени, когда Тодд пришел из министерства финансов, расположенного на другой стороне улицы, Лимен уже успел просмотреть две утренние газеты, сообщил своему секретарю по делам печати, что никаких официальных встреч у него сегодня не будет, причем не стал и выслушивать его протесты, выяснил у Эстер Таунсенд, что все три его эмиссара находятся в пути, и прочитал рапорт Корвина о результатах наблюдения за Скоттом.

Читая этот рапорт, молча переданный ему президентом, Тодд рассеянно теребил цепочку часов. Лимен снял очки и, удерживая их кончиками пальцев, принялся рассматривать так, словно искал в стеклах какие-то дефекты.

— Должен сказать, что в рапорте нет ничего такого, что опровергало бы сообщение полковника Кейси, — заметил Тодд. — Вы только представьте себе: два солидных человека глубокой ночью поднимаются в грузовом лифте для встречи с полусумасшедшим типом, вроде Макферсона.

— Между прочим, можно не сомневаться, что они были у Прентиса, — сказал Лимен. — Сегодня утром Эстер проверяла по телефонному справочнику и выяснила, что из членов палаты представителей и сената в «Добни-хаус» проживает только Прентис.

— Я, конечно, могу понять дружбу Скотта с Прентисом, — продолжал Тодд. — В конце концов, он же председатель комитета начальников штабов и может навестить Прентиса даже и в такое позднее время. Но вот почему он путается с этим Макферсоном… просто ума не приложу.

Лимен нагнулся над письменным столом:

— А знаете, Крис, если в сообщении Кейси есть хоть доля правды, тогда мне все понятно. Каждый вечер Макферсона смотрят и слушают восемь — десять миллионов человек, и они, очевидно, принимают каждое его слово как святую правду. Если Скотт что-то готовит, ему нужен человек, который сможет должным образом преподнести все это стране. Судя по выступлениям Макферсона, он готов на это пойти. Вот только роль Прентиса мне непонятна.

Теперь уже Тодд счел возможным ответить чуть покровительственным тоном:

— Господин президент, если что-то готовится (в чем я еще не убежден), то роль сенатора Прентиса мне совершенно ясна. Он очень тесно связан с военными, и не только по должности председателя комиссии по делам вооруженных сил, но и потому, что представляет в сенате Калифорнию. Подумайте только, как много контрактов на поставку вооружения приходится на долю Калифорнии! Там изготовляют почти все наши ракеты и самолеты. Речь идет не только о крупной промышленности этого штата, но и о профсоюзах. Как только мы начнем полное разоружение, очень скоро вокруг Лос-Анжелоса появится много опустевших городков и местечек.

— Позвольте, позвольте, Прентис выше всего этого, — запротестовал Лимен. — Он влиятельный человек и упорно спорил со мной о целесообразности договора. Однако я всегда по-настоящему уважал его, честное слово.

— Ну и что? А сейчас у него своего рода защитная реакция. Договор угрожает его образу жизни, вот и все.

Затем Тодд вновь заговорил о деталях.

— Так как же с Рутковским?

— Вчера вечером мы беседовали почти целый час, — ответил Лимен. — Оказалось, разговор вокруг да около совсем не по мне. В основном я придерживался той линии, что меня беспокоит отношение военных к договору и все такое прочее. Барни согласился сегодня утром встретиться с Палмером и позондировать его.

— Он рассказывал…

— Да, он рассказывал еще кое-что, — прервал Тодда президент. — По словам Барни, недели три назад ему позвонил полковник Мердок и пригласил в Вашингтон для беседы со Скоттом. Мердок подчеркнул, что это не официальный вызов, а частное приглашение приехать и обсудить политическую ситуацию. Барни ответил, что политика его не интересует, но что он заглянет к Скотту как-нибудь в следующий раз, когда будет в Вашингтоне. Мердок сразу как-то замялся, а потом говорит: «Ну что ж, пожалуйста» или что-то в этом роде.

— По-моему, Рутковскому не следует сейчас «заглядывать» к Скотту, — заметил Тодд. — Как бы у генерала не возникли подозрения.

— Правильно, — согласился Лимен. — Однако, по-моему, надо сейчас же позвонить Скотту и сказать, что я не смогу присутствовать на проведении тревоги и уеду в конце недели в штат Мэн.

Тодд одобрительно кивнул.

— Это лучшее средство проверить его. Уж на такое заявление он не может не реагировать. Чем скорее вы это сделаете, тем лучше.

По аппарату внутренней связи президент связался с Эстер.

— У меня есть для вас неприятное поручение, — сообщил он. — Я хочу, чтобы вы соединили меня по телефону со Скоттом, а затем застенографировали наш разговор.

Все время, пока президент разговаривал со Скоттом, Тодд не спускал с него глаз. Время от времени Лимен кивал Тодду и невесело улыбался. Когда через пять минут он положил трубку, от его утренней жизнерадостности не осталось и следа.

Тодд хотел что-то сказать, но Лимен жестом остановил его и поднял трубку телефона.

— Зайдите ко мне и прочтите запись, — попросил он Эстер.

Таунсенд почти тотчас вошла в кабинет с тетрадкой для стенографирования, села и начала читать:

«Президент. Доброе утро, генерал. Говорит Джордан Лимен.

Скотт. Доброе утро, господин президент. Я вижу, мы оба сегодня ранние птицы.

Президент. Генерал, не буду терять времени и сразу перейду к делу. После долгого размышления я окончательно решил, что не смогу участвовать в проведении тревоги. Откровенно говоря, я устал и решил поехать к себе на Голубое озеро, порыбачить два-три дня.

Скотт. Господин президент, если вы позволите возразить, вам не следует этого делать. Вы имеете непосредственное отношение к предстоящей операции. Ваше присутствие не только необходимо, но крайне важно.

Президент. В подобных делах я всего лишь пешка, о чем вам известно не хуже меня, генерал. Учения вполне можно провести и без меня.

Скотт. Но вы же верховный главнокомандующий, определенные приказы могут исходить только от вас.

Президент. Да, но такие приказы рассчитаны лишь на самый крайний случай, в субботу же они будут носить условный характер.

Скотт. Дело не только в этом. Ваше присутствие необходимо для укрепления морального духа войск, вы нужны высшим начальникам и особенно тем, кто будет непосредственно участвовать в учениях; люди будут знать, что за всем наблюдает лично президент.

Президент. Об этом не беспокойтесь. Я буду тщательно наблюдать за всем и с Голубого озера.

Скотт. Извините, сэр, но я считаю крайне неразумным с вашей стороны брать отпуск при теперешних наших отношениях с Россией. Учения не произведут на русских особого впечатления, если президент тем временем будет удить рыбу.

Президент. Договоримся, что вы позволите мне самому решать, что разумно и что неразумно. Боюсь, что мое решение окончательно. Мне обязательно нужно отдохнуть.

Скотт. Дело ваше, но должен сказать, что не могу одобрить такой шаг.

Президент. Послушайте…

Скотт. Когда вы собираетесь выехать на Голубое озеро?

Президент. Вероятно, в пятницу вечером.

Скотт. Ну что ж, мне остается только позавидовать. Желаю удачной рыбалки.

Президент. До свиданья, генерал.

Скотт. До свиданья, господин президент».

Тодд подождал, пока с лица Лимена не сошел румянец гнева и раздражения.

— Нелегко провести такого человека, — заметил он. — Можно только радоваться, что он все-таки на нашей стороне, а не на стороне русских.

— На нашей? Вы все еще так думаете?

— Должен признаться, что мои сомнения увеличиваются. Однако вы все же заставили его в какой-то мере раскрыться. Что же вы намерены делать дальше?

— Хочу позвонить Хэнку на Голубое озеро. Если Скотт что-то замышляет, он, по-моему, пошлет кого-нибудь посмотреть, что там происходит.

Эстер потребовалось несколько минут, чтобы соединиться с Генри Пайкотом — сторожем уединенного домика президента в штате Мэн и егерем.

— Хэнк? Говорит Джордан Лимен… Да? Сколько?.. Ну и враль же ты, Хэнк!.. Нет, на этот уик-энд я не приеду, но ты все сделай так, будто я приезжаю… Да, да, правильно… И вот еще что: проговорись, вроде бы невзначай, о моем приезде, когда будешь брать в лавке почту…

Кстати, возможно, что там у нас появятся репортеры — взглянуть на это место… Ну, может быть, через день-другой… Ты же знаешь, им вечно нужны фотографии. Если увидишь на острове каких-нибудь незнакомых людей, будь с ними вежлив, но в дом никого не пускай. Хорошо?.. И еще, Хэнк: хорошенько присмотрись к ним, а как только они уедут, позвони мне. Понял?..