Секретарь на метле (СИ) - Рымарь Диана

— Как так сломан? — замахал он руками.

А что толку от его возмущений? На кофейную машину они никак не подействовали.

Вопрос: как Бажена умудрялась при помощи сломанного аппарата делать Островскому божественно вкусный кофе? Особый талант? Или просто где-то покупала?

Чёрт с ним с кофе, она и без всякого кофе была Богдану необходима, совершенно точно незаменима, сверх меры желанна…

«Что-то меня опять не туда занесло…»

После произошедшего с Баженой Островский решил для себя окончательно и бесповоротно — не хочет он больше разовых связей. Не удержал себя с секретарем, и вот какая гадость вышла. Нужно менять подход к противоположному полу и в следующий раз думать головой, а не другими частями тела, точнее частью.

Но пока-то что делать? Вполне очевидно, зачем Бажена сидела у двери отдела кадров. Увольняться пришла. И что? Богдан позволит ей вот так просто уйти? Не того он склада характера человек. Своего счастья не упустит.

Поднял трубку рабочего телефона, набрал номер отдела кадров.

— Максим Викторович, к вам вот-вот зайдет мой секретарь, будет писать заявление на увольнение…

— Да, я видел ее в очереди.

— Вот! Ваша задача — уговорить ее остаться!

— Но как же так, я уже новых кандидаток собрал…

— Засуньте себе знаете куда этих… — на этом Богдан закашлялся. — Прошу прощения, сорвался. Повторяю, убедите ее вернуться на работу, скажите, что уполномочены поднять ей зарплату. И пусть в бухгалтерию заходит за премией… Объясните Бажене, что я человек сложный, но отходчивый. Пусть возвращается к работе.

— А если она откажется?

— Сделайте так, чтобы согласилась, иначе я уволю уже вас!

***

«Конечно же, он меня не заметил… Кто я для него? Всего лишь секретарь, очередная девушка, которую он… того-с…» — Бажене вдруг стало за себя так обидно, что хоть плачь.

Она сидела в коридоре, в самом уголке, очень занятая суперважным делом — жалением себя. Но вдруг дверь отдела кадров открылась, и на пороге показался Максим Викторович собственной персоной. Хищным взглядом оглядел кандидаток, остановил взор на Бажене.

«Мармеладка…» — так мысленно окрестила его ведьма.

Не забыла той сцены, когда служащий отдела кадров кашлял ми-ми-мишками. Но что значительно хуже — он тоже этого не забыл. Не связал переизбыток мармелада в организме с Баженой, но изрядно ее недолюбливал.

Вот и теперь глянул так, что у ведьмы внутри всё похолодело, даже грешным делом подумала: может, ну ее, эту трудовую книжку. Однако через секунду лицо Мармеладки преобразилось, он улыбнулся Бажене от уха до уха, приветливо развел руками:

— Бажена, что же вы сразу ко мне не постучали! Проходите, пожалуйста…

Ведьма даже икнула от неожиданности. Больно резкая перемена, с чего бы?

— Но подождите, сейчас моя очередь! — возмутилась блондинка, сидящая у самой двери.

— Вы на должность секретаря? — спросил Максим Викторович.

— Да! — кивнула она с чувством.

Тот посмотрел на девушку секунд пять и безапелляционным тоном заявил:

— Не подойдете!

Больше к нему никто с вопросами приставать не решился, хотя возле двери сидело еще несколько кандидаток. Бажена шла в кабинет в гробовой тишине, да еще и под осуждающие взгляды.

— Я пришла написать заявление… — начала она.

— Никаких заявлений! — резко перебил ее Мармеладка. — Бажена, вы просто не можете вот так уволиться, вам противопоказано покидать эту фирму…

— Но… У вас полный коридор новых кандидаток!

— Так это я собрал на случай, если вы не явитесь, — развел руками служащий и плюхнулся в кресло, — но вы же явились! Вам необходимо вернуться к работе… К тому же Богдан Владимирович лично уполномочил меня поднять вам зарплату…

— Поднять зарплату? — охнула Бажена и от неожиданности опустилась на стул, стоящий напротив.

— Более того! Вы можете прямо после нашего разговора зайти в бухгалтерию, и вам выдадут премию! Внеурочную, хочу заметить…

— Премию… внеурочную… — тихонько зашептала ведьма.

Как раз в тот момент, когда она так нуждалась в деньгах. Зарплата… деньги… еда, жилье, жизнь! И не надо искать другое место, кроме того, работа знакомая, изнутри изученная. Как же ей не хотелось от всего этого отказываться... А собственно, почему она должна отказываться? На каком камне высечено, что, переспав с шефом, секретарь должна громко хлопнуть дверью?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ей вообще-то маму спасать надо, не до жиру, а гордость можно временно засунуть поглубже. Придет час, и она за всё рассчитается с Извергом. А пока просто не в праве расшвыриваться подобными предложениями.

— Так мне можно идти на свое рабочее место?

— Так идите же… И премию заберите. Кстати, не забудьте сказать Богдану Владимировичу, что я очень старался вас убедить…

— Да-да… — промямлила она, выплывая из кабинета.

***

Мармеладка сказал правду.

В бухгалтерии Бажене и правда выдали конверт. Почему не перевели на карту, ведьма не поняла. Кстати, карту она тоже сделала себе при помощи песочка, теперь была стопроцентной ведьмой в законе, все бумажки в наличии, при желании даже ипотеку могла бы взять.

«Чур меня, чур от такой напасти…»

Бажена вышла в коридор как чумная. Открыла конверт и начала пересчитывать богатство. Одна пятитысячная купюра, две, три… целых шесть! Тридцать тысяч рублей! Это же целый месячный оклад… да за такие деньжищи она же себе может квартиру снять, и еще на житье-бытье останется. Это же небо! Это космос!

— Вау… — чахла она над златом.

А потом вдруг вспомнила фразу, брошенную ей рыженькой любовницей Богдана: «Он тебе за интим доплачивает?»

На Бажену будто ведро холодной воды вылили.

Вот она, доплата за интим.

У Бажены чуть капилляры на глазах не полопались от бешенства.

— Ну держись, Богдан Владимирович!

***

Богдан думал, что Бажена зайдет к нему в кабинет отметиться, прежде чем возвращаться к работе, может быть, даже поблагодарит за премию. Но к тому, что случилось, готов не был. Будто торнадо в кабинет ворвался, не иначе. Рыжий торнадо…

Секретарь влетела без стука. Распахнула дверь настежь, пронеслась до самой середины комнаты и впилась в шефа грозным взглядом. Как же хорошо, что она не дракон! А то спалила бы к чертям собачьим и потопталась на пепелище.

— Да как вы смеете? — зашипела Бажена, тяжело дыша.

Богдан выдержал паузу.

— Что смею, позвольте полюбопытствовать?

Встал с кресла, обошел стол и уперся об него филейной частью, скрестив руки на груди.

— Вы! Вы… — возмущение душило Бажену. — Я вам не проститутка!

Брови Островского поползли вверх.

Бажена тем временем затрясла белым конвертом.

— Возьмите эти ваши проклятые бумажки и засуньте их себе в… в… — Бажена запнулась.

Островский тем временем понял: в конверте выписанная им премия. Думал, что по закону жанра рыжая паршивка швырнет в него его же деньгами. Но прошла секунда, две, три, а купюры по-прежнему оставались в руке секретаря.

И тут Богдану стало смешно. Совершенно очевидно, что с «проклятыми бумажками» глупышка расставаться не хотела.

— Успокойтесь, — начал осторожно. — Я не сплю с проститутками…

— Серьезно?! — взвизгнула она, аж подпрыгнула на месте от возмущения.

— Я не так начал, — Богдан выставил руки в примирительном жесте. — Я никогда не считал вас проституткой… Ну не бывают невинные девушки проститутками! Факт… С чего вы решили, что я вас такой считаю?

Бажена нахмурилась, фыркнула:

— За что вы мне премию заплатили? Всё же ясно!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Кому ясно? — подался он чуть вперед. — Мне вот не ясно, например. Хотел поощрить старательную сотрудницу. Теперь понимаю — зря… Впредь буду умнее.

— Да что вы корчите из себя! Если думаете, что я после этого радостно буду с вами спать, так ошибаетесь!