Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - Раппапорт Хелен

С годами девочки становились ближе к тете Ольге, чем к другим родственницам. Она была им как старшая сестра и часто заменяла им мать, когда та была больна, сопровождая девочек на тех общественных событиях, где они должны были вместе присутствовать. «Кто-то должен был находиться рядом с ними, чтобы помочь детям вести себя правильно, вставать, когда необходимо, и приветствовать людей, как это следует делать, или, может быть, еще что-нибудь, за чем стоит приглядеть, – вспоминала она позже. – В конце концов стало как-то само собой разумеющимся, что я всегда должна была идти вместе с ними, куда бы они ни направлялись»[370]. Ольга была ближе всего со своей старшей племянницей и тезкой, которая была всего на тринадцать лет моложе ее. «Она была похожа на меня по характеру, и, наверное, поэтому мы так хорошо понимали друг друга». Но со временем Ольга Александровна не могла скрывать свою особую любовь к Анастасии, которой она дала прозвище Швыбзик (немецкое разговорное выражение, означает «маленький негодник»), намекая на ее неисправимую проказливость. Этот ребенок отличался такой отвагой, такой горячей любовью к жизни, воспринимая все как большое приключение, что Ольга не сомневалась: из всех четверых Анастасия была самой одаренной[371].

То было прекрасное время, эти субботние игры с тетей: «Мы все являлись к субботнему дневному чаю радостные, смеясь и переговариваясь о том, что «другие» могли об этом подумать»[372]. Когда наступали сумерки, семья собиралась на вечерню, и тетя Оля оставалась до тех пор, пока девочки не ложились спать, а затем она отправлялась обратно в Санкт-Петербург. В конце того же года она убедила Николая и Александру позволить ей оставаться на ночь, а утром забирать девочек с собой на весь день[373]. В Санкт-Петербурге, после ланча в Аничковом дворце с бабушкой, Марией Федоровной, при которой даже Анастасия старалась вести себя как можно лучше, они отправлялись к тете Ольге, где встречались со своими любимыми офицерами из окружения, пили чай, играли в игры, слушали музыку и танцевали, пока за ними не приезжала одна из фрейлин, чтобы отвезти девочек обратно в Царское Село.

Позднее Ольга Александровна вспоминала о тех довоенных счастливых «памятных воскресеньях» с племянницами. Необычайная замкнутость и самодостаточность были по-прежнему свойственны четырем сестрам Романовым, как и их трогательная детская неосведомленность о мире вокруг. Но это было результатом той странной тепличной обстановки, в которой они воспитывались. «У моих племянниц не было друзей, – с грустью отмечала великая княгиня Ольга, – но, возможно, их это не огорчало, потому что они любили друг друга»[374].

* * *

А далеко оттуда, в Англии, Маргаретта Игар не забывала своих бывших воспитанниц, хотя прошло уже четыре года с тех пор, как она оставила свою должность при дворе. Теперь она жила в стесненных обстоятельствах, содержала пансион в местечке Холланд-парк. Время от времени она все-таки писала девочкам письма и посылала подарки на день рождения. Часто, сидя у себя в гостиной, она вглядывалась в их многочисленные, тщательно сохраненные фотографии в серебряных рамках и с тоской ждала от них новостей. Маргаретта терпеть не могла лондонских туманов, ее жизнь, как сообщала она Марии Герингер, была «ужасна… Я хочу вернуться в Россию. Скорее всего, я никогда не смогу быть счастлива здесь». Отправляя Татьяне поздравления с днем рождения в июне 1908 года, Маргаретта мечтательно добавила: «Наверное, у вас по-прежнему подают пирожные и миндальные ириски. Как они бывали хороши!»[375]

Конец ознакомительного фрагмента.