Без жалости - Лоис Гилберт

Ноа зашел в ванную и сразу же вернулся оттуда с небольшим пакетиком из фольги.

— Я могу разложить диван.

— Не надо, — сказала я и поцеловала его. Ноа протянул руку, коснулся моей груди, и я тут же прильнула к нему всем телом, ощутив животом что-то твердое. Я вздрогнула и едва заметно покачнулась: у меня задрожали колени, а ноги ослабли и плохо меня слушались.

Не прошло и секунды, как я снова оказалась на клетчатом пледе, служившем покрывалом дивана. Ноа разорвал пакетик, извлек оттуда презерватив. Тяжесть сильного, мускулистого тела была мне приятна. Я свела ноги у него на спине, стараясь притянуть его еще сильнее. Он вошел в меня сразу — одним быстрым движением.

Я ахнула и с шумом втянула в себя воздух, поскольку была к этому не готова. В следующую минуту, однако, я испытала давно забытое ощущение абсолютной физической полноты и счастья — то, что я впервые испытала, когда училась в школе высшей ступени.

Когда Ноа начал двигаться в моем теле, я вцепилась пальцами в его ягодицы, пытаясь направить его и установить вместе с ним общий ритм. Когда движения Ноа стали приносить мне наибольшее удовольствие, я застонала от наслаждения и начала работать бедрами, совершая движения вверх-вниз вместе с телом Ноа. Они были такими резкими, мощными и слаженными, что, казалось, электризовали окружавшую нас атмосферу. Я подумала, что еще немного — и из воздуха вокруг нас начнут сыпаться искры.

Мы вместе достигли пика страсти и чуть ли не в унисон застонали от нахлынувшего на нас наслаждения. «Как это прекрасно, — подумала я, — и как хорошо, что все это с нами случилось. И почему я, в самом деле, так боялась близости с Ноа? Разве в этом есть что-нибудь дурное?»

В дверь громко и отрывисто постучали. Этот звук прозвучал настолько неожиданно и грозно, что походил на грохнувший во дворе винтовочный выстрел.

Я повернула голову и увидела прижавшееся к оконному стеклу чье-то лицо. В следующую секунду я поняла, что это лицо Эми, и ужаснулась.

Эми мигом высмотрела все, что ей было нужно, после чего лицо у нее исказилось от ярости и она пронзительным голосом закричала:

— Сука ты! Сука и шлюха! Да как ты только посмела!

Я отпрянула от Ноа, стянула со стула свернутую вчетверо конскую попону, расправила ее и в одно мгновение завернулась в нее. Ноа схватил в охапку свою одежду и стал торопливо одеваться. Я подбежала к окну и выглянула во двор. Эми быстрыми шагами шла прочь от домика. Я в чем была выскочила за дверь и закричала вслед дочери:

— Эми, остановись! Эми!..

Эми, не соизволив повернуть в мою сторону голову, продолжала шагать по снежной целине к ферме. Я босиком помчалась следом, проваливаясь по колено в снег и придерживая на груди попону.

Когда я догнала Эми, то попыталась схватить ее за руку. Из-за попоны, которую я прижимала к себе, мои движения сделались неуклюжими, я промахнулась и вместо рукава вцепилась дочери в волосы. Голова у нее мотнулась, запрокинулась, и она крикнула от негодования и боли. Моя промашка ошеломила меня до такой степени, что я замерла на месте, продолжая тем не менее машинально сжимать волосы дочери. Эми крутанулась на месте, как волчок, и повернулась ко мне, стянув рот в тонкую, жесткую линию. Глаза ее полыхали от ярости. Я сразу же выпустила ее волосы и даже сделала попытку отступить на шаг, но снег был слишком глубокий, а Эми действовала быстро.

Она размахнулась и ударила меня кулаком, вложив в удар всю тяжесть своего далеко не худощавого тела.

Хэк! Кулак Эми поразил меня в лицо с такой силой, что меня, как катапультой, отбросило назад. От удара в глазах все потемнело, я потеряла равновесие и рухнула в снег.

«Ну и кулачок у этого дитяти!» — с гордостью подумала я о дочери. Позднее ко мне пришло осознание случившегося, и я застонала от обиды и боли. Скула сильно болела, и я знала, что на месте удара обязательно образуется кровоподтек, который продержится не меньше недели.

Меня до костей пронизывал холод: при падении попона распахнулась, и я фактически лежала на снегу голая. Я слышала Ноа, который что-то кричал — должно быть, звал меня, но его голос доносился до меня как сквозь вату и мне казалось, что Ноа от меня далеко — за тысячу миль. Помимо холода, меня донимала противная нервная дрожь, в ушах звенело.

Когда Ноа подошел ко мне, Эми уже пересекла двор и приближалась к дому.

— Бретт, ты как? Двигаться можешь? — спросил он, присаживаясь рядом со мной на корточки.

Чувствовала я себя ужасно: у меня все болело, а вся я сотрясалась от дрожи: Эми прежде никогда не поднимала на меня руку.

Я осторожно ощупала пальцами скулу, проверяя, нет ли перелома: все кости, слава Богу, были целы.

— Я в порядке, — едва слышно пробормотала я.

«Я в порядке, — повторила я, но уже про себя. — Ведь ничего особенного не случилось. Просто произошло еще одно непредвиденное событие. Я сильная, я справлюсь, я переживу и это».

— Что-то мне не верится, — покачав головой, произнес Ноа. — По-моему, тебе лучше вернуться ко мне в бунгало.

Запахивая на себе попону, я с трудом поднялась на ноги, после чего Ноа отвел меня в свой домик. Там он помог мне одеться, а потом уложил на диван, подложив под голову подушку и накрыв меня двумя одеялами. Потом он отправился на кухню, зажег плиту и поставил на огонь чайник.

Мне было приятно, что он обо мне заботится. «В самом деле, ведь должен быть на свете человек, для которого ты не пустое место», — думала я.

Глядя в потолок, я думала также о том, как мне жить дальше и как реагировать на то, что у меня произошло с Эми.

«О чем, спрашивается, мне с ней после этого говорить?» — задавала я себе вопрос и не находила ответа.

В голове у меня поселилась пульсирующая боль, и я пришла к выводу, что в результате стычки с дочерью я, вполне возможно, получила легкое сотрясение мозга. Тем не менее я упорно, как молитву, повторяла про себя слова, которые раньше сказала Ноа: «Я в порядке, я в порядке, я в порядке…»

Ноа принес еще одну кружку своего ужасного растворимого кофе и заставил выпить его до дна. Я глотала горячую горькую жидкость, руки у меня тряслись, зубы клацали о край кружки, и кофе постоянно проливался.

Ноа сел на диван и положил мои закутанные в одеяло ноги себе на колени.

— Она тебя в лицо ударила? — спросил он, растирая мне ступни.

Я кивнула.

— До десяти сосчитать сможешь?

Я сосчитала до десяти.

— Кто у нас сейчас президент, помнишь?

— Я же говорила: у меня все в порядке. Сотрясения мозга нет, — солгала я.

— Извини, что надоедаю…

— Я сама во всем виновата, — пробормотала я. — Возможно, того заслуживаю…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});