Правда по Виргинии - Мария Фашсе

Интересно, Сантьяго пьет шоколад с пончиками в «Тортони»? Веро пошла в туалет; может быть, она пошла повторить фразу перед зеркалом, там висело большое зеркало, и можно было видеть себя в полный рост. Она вернулась через несколько минут более оживленная. Похоже, это средство подействовало.

– А, кроме Норвуд, ты можешь еще что-нибудь придумать? Вроде того, чтобы говорить мужчинам, что они красивы?

– Да. Когда с Клаудио становится совсем тяжело, я занимаюсь своими цветами: я их поливаю, разговариваю с ними, покупаю им новые горшки, удобрения…

– У меня тоже есть, вернее, было одно средство, – сказала я, – смотреть «Манхэттен».

– Это тот, что с Вуди Алленом?

– Да. – Я открыла страницу наугад. Это было начало главы: «Выздоровление и близость: как залатать брешь». Брак – это путешествие в неизвестном направлении… понимание того, что люди должны узнать не только то, что они не знают еще друг о друге, но и то, что они еще не знают о самих себе.

– Интересно, – сказала Адри и забрала у меня книгу, – дело в том, что у каждой женщины своя типология.

– А какая она у тебя?

– Я еще не знаю; я веду себя со всеми по-разному, да и они все сами по себе разные.„Но типология Веро понятна: она считает, что все решает секс, что это главное. И она безумно ревнивая. Я тоже ревную, но только к женщинам, которые мужчин ранят, которые уничтожают их, которые оставляют драмы. Странно: мне абсолютно наплевать на женщин, с которыми они счастливы, но у меня начинается паника, как только они встречают ту, которая разрушает их жизнь.

– Мне это не кажется странным, – сказала я. – Это как заботиться об алкоголике и бояться, что он натолкнется на бутылку виски.

– Пристрастие, – кивнула Адри. – Для Робин это ключевое слово. – Она Говорила об авторе так, словно каждый день брала у нее уроки. – Непостоянные мужчины нас возбуждают; мужчина, которому нельзя доверять, будто вызывает нас на дуэль. Раздражительный мужчина ищет нашего понимания. Несчастный мужчина – нашего сочувствия. Задыхающийся – нашего дыхания, а холодный – нашего жара. Но мы не можем исправить такого замечательного мужчину, как этот, и, если он любим и любит нас, мы тоже не можем страдать.

Веро снова побледнела. Адри закрыла книгу и хлебнула пива. Она оставила между страницами большой палец левой руки, как закладку.

– А ты о чем думаешь?

– Ни о чем. Думаю, к какой категории принадлежит Диего, – сказала я, но на самом деле я думала, к какой категории принадлежит Сантьяго.

– Диего не принадлежит ни к одной из этих категорий: он идеальный мужчина, – сказала Веро.

Адри снова открыла свою книгу:

– Все песни о любви относятся только к непосредственной симптоматологии этого чувства. Например, это «я не могу жить без тебя». Почти никто не пишет песен о постели и о достоинствах здоровых любовных отношений.

– Мне это напомнило слова Фанни Ардан в фильме «Женщина за следующей дверью», – сказала я. – Когда Матильда, так звали героиню фильма, находится в психиатрической больнице.

– Опять ты со своими фильмами, – сказала Адри. Но на самом деле она пыталась мне сказать: «Как ты можешь в присутствии Веро говорить о психушке?»

– И что она говорит? – спросила Веро.

– Она рассказывает Бернарду (его играет Жерар Депардье, из-за него ее туда поместили), что слушает песни, потому что только в них говорят правду: «Чем больше сумасшедших, тем больше правдивых. На самом деле они не сумасшедшие. Они говорят: „Не оставляй меня… без тебя мне не жить…», или „Без тебя я пустой дом… позволь мне быть тенью твоей тени», или „Без любви я не живу»».

Веро была готова расплакаться. Я подумала, что она ищет в сумке бумажные платки, но она достала последний номер журнала «Вива», заложенный на странице с гороскопом.

– Послушайте, что у меня. Внутренняя борьба. Самокритика откроет вам глаза на ваши недостатки. Ваши желания не совпадают с тем, что вам предлагают, и не просто будет принять какое-либо решение. Переложите ответственность на своего партнера, но тоже участвуйте в принятии решения. – Ищите равновесие.

– Гороскоп – полная чушь, – сказала Адри. – Секрет его успеха в том, что, если он сбывается, ты веришь в его магию, а если нет, то ты забываешь о нем, пока не прочитаешь новый.

– Хорошо, а вы во что верите?

Адри положила руку на книгу, как свидетели в американских фильмах, когда клянутся на Библии.

– Я верю, что все газеты, журналы, песни, книги – все что попадается тебе на глаза, или то что слышишь, действует как И-цзин[8], – сказала я. – Вдруг ты слышишь что-то, что точно рассказывает тебе о том, что с тобой произошло. Я смотрю, что ты читаешь, – я подвинулась к Адри, которая снова открыла книгу, – и останавливаюсь на фразе, которая даже не подчеркнута: Помощь – это одна из форм контроля. – Я улыбнулась, удовлетворенная тем, как это прозвучало, включая И-цзин.

– А какая разница между И-цзин или гороскопом и твоими предрассудками?

– Я ничего не ищу, послание само оказывается перед моими глазами. Мне его посылает судьба, а не астролог или еще кто-нибудь.

Мы снова замолчали.

Сантьяго уже вернулся? Смогли он найти нужный ключ в той связке, которую я ему дала? Что он делает? Он один или с Диего?

– Ладно, мне пора.

– Ты всегда уходишь, – сказала Адри.

Выйдя на улицу, я обернулась, чтобы взглянуть на них через стекло. Они сидели молча, журнал и книга лежали на столе. Они не разговаривали, наверное, отдыхали от спора. Женские разговоры всегда сводятся к спору: мы не играем друг с другом, хоть мы и вместе, мы бросаем мяч о стену, и он от нее отскакивает.

Помощь – это одна из сторон контроля. Что это значит? Я хотела помочь Диего? Сантьяго? А может, я хотела, чтобы мне помогли? Я пошла по теневой стороне улицы к остановке двенадцатого автобуса.

5

– Это моя жена?

Я повернулась, и платье открылось, как зонтик от солнца. Конечно, этот вопрос задал не Сантьяго, а Диего. Это был один из своеобразных комплиментов моего мужа. Он не обращал внимания на мелочи, как Томас. Были какие-то определенные вещи, которые привлекали его внимание или просто ему нравились: распущенные или собранные в определенные прически волосы, некоторые платья – прозрачные, как это, и черные – бретельки, топики и платья на бретельках. На самом деле, он не замечал перемен, только общий эффект, который менялся. На мне было платье шоколадного цвета из газа на тоненьких бретельках и с маленькими цветочками на ткани.

Диего не смотрел на платье, только на мое лицо, словно платье его как-то изменило. Если бы это было так, то платье придало бы ему немного сексуальное, но в то же время наивное выражение.