День веснушек - Михаил Коршунов

Может быть, эту страну и в школе скоро проходить будут. Конечно, если все о ней думают, понять стараются, чтобы не отстать от современности, от великих физиков. Но вот беда: никто не знает, как в неё попасть, даже современные физики.

Стаська Шустиков смотрит на себя в зеркало и отгадывает, где эта новая страна, чтобы первым в неё проникнуть. И его брат-близнец Славка Шустиков в витрины магазинов смотрит и в лужи на асфальте, тоже отгадывает эту новую страну.

Никто из братьев-близнецов не желает отстать от современности. И ещё норовят один обогнать другого. Они всегда боролись друг с другом, кто кого превзойдёт. Такие уж они близнецы. И весь класс, в котором они учились, тоже всегда раскалывался на две партии: Стаськины люди и Славкины люди. Из-за близнецов.

Потому что близнецы втягивали класс в свою борьбу, в свои идеи.

* * *

В классе тишина.

Стася Шустиков сидит за партой на своём месте — во втором ряду на первой парте, а его брат Слава Шустиков тоже сидит на своём месте — на четвёртой парте в третьем ряду. Только спиной к доске. И парта его повёрнута «спиной» к доске. И не только он так сидит, а и все его люди так сидят, спиной к доске, — Зюликов, Дима Токарев, Ковылкин. Пишут левыми руками. Ковылкин — тот ужасно старается, слышно, как сопит.

Классная доска тихонько вздохнула. Но больше доска не вздыхала, потому что появились директор и классная руководительница Клавдия Васильевна, и доска от страха затаила дыхание. Приготовилась к событиям.

— Значит, кто сегодня в антимире? — спросил директор Алексей Петрович.

— Они, — ответила Лёлька и показала на ребят, которые сидели спиной к доске. Лёлька — она Стаськин человек. За Стаську вообще все девчонки.

— Они… — повторил Алексей Петрович. — »А вы?

— А мы сегодня в мире, — сказала Таня Фуфаева.

— Сами так решили, без них, — сказала Маруся. Она теперь уже больше не сидела за одной партой со Славкой, как прежде, из-за педагогических принципов, чтобы влиять на Славку положительно, а сидела с Батуриным Вадькой.

Те, кто были в антимире, при звуке директорского голоса начали возвращаться в мир: поворачивать парты.

Клавдия Васильевна — это одно, или, к примеру, пионервожатая Галя, а директор — это другое. Директор, он ведь может и в загадочной стране до учеников добраться. Он в физкультурном зале по канату лазит, гимнастикой занимается.

---------------------

В книге отсутствует небольшой кусок текста.

fb2 — and-tyutin

---------------------

— Как — двойка? — удивился Алексей Петрович. — Рекомендую посмотреть в зеркало. Да ещё перевернуть дневник вверх ногами. Вы сегодня в загадочной стране или я ошибся?

— А-а… — протянул Славка растерянно.

— Верно! — опять закричала Лёлька. — Они сегодня в антимире!

— Так в чём дело?

А правда, в чём дело?..

Потом директор обратился к Клавдии Васильевне:

— Что, если зеркало из раздевалки перенесём сюда, в класс?

— Зачем, Алексей Петрович?

— Я думаю, будет удобнее. «Антимир — он рядом с нами!» Так, кажется, они написали в своих «Сообщениях». Отметки будут понимать…

— Тогда конечно, — кивнула Клавдия Васильевна. Вид у неё был усталый, измученный. Ещё бы!

Опять началась в классе очередная затея близнецов.

— А то отметки сразу не понимают, — продолжал невозмутимо директор. — Каждый раз надо будет объяснять. Кстати, кто не очень понимает, что у него в дневнике, может сбегать в раздевалку!

Ребята по-прежнему молчали.

Когда Славка возвращался из школы домой и вся его партия возвращалась, никто не горевал по поводу двойки в мире.

Ничего. Зато они первыми проникли в загадочную страну. Доказали своё. Вон всем тем, кто идёт по другой стороне переулка. Стаська с его девчонками.

Обе партии были непримиримы. И одна партия шла по одной стороне переулка, другая — по другой.

Мир и антимир.

2

Вся школа и даже весь микрорайон знали, что ученики 6-го класса «Ю» пишут на уроках левыми руками, сидят к доске спиной и что учителя ставят им антиотметки.

Ковылкин в знак того, что он попал в антимир, пытался ходить в ботинках, надетых с правой ноги на левую и с левой на правую. Ничего. Получалось. Даже по лестницам спускался и не падал. Вовка Зюликов пытался ходить на руках, как на ногах. И тоже ничего. Получалось. В особенности если при этом кто-нибудь держал его за ноги. Дима Токарев учился вскакивать тройным прыжком на стену. Почему на стену? Так он понймал антимир. Если можно ходить на руках, как на ногах, то почему нельзя вскакивать на стену?

Но Стаська и его девчонки тоже не дремали. Доказывали противнику, что и они находятся в новой загадочной стране. Проникли туда. В буфете Стаська со своими девчонками начал есть суп вилкой. Назло Славке и всем его людям, потому что Славка и все его люди перед этим ели обед, начиная с компота, потом ели рыбу, потом суп. Но кого удивишь, когда ты обед начинаешь с компота. Так давно поступают школьники. А вот чтобы суп вилкой, а рыбу ложкой… Вот это да!

Тётя Ася сразу обратила на это внимание.

Выбежала из-за буфетной стойки и закричала, что опять вытворяется какое-нибудь безобразие!..

— Антимир, — сказал Стаська.

— Угу, — кивнула Лёлька, хотя сама потихоньку от всех держала ложку, потому что вилкой суп всё-таки не съешь, а Лёлька, как всегда, хотела есть.

— Кругом загадочная страна, — сказала Мару-ся. — И они — это не они… — показала вилкой Ма-руся на ребят. — И вы, тётя Ася, не вы.

— Не я?

— Теоретически, понимаете? — сказал Стаська. — И едим мы не суп, а антисуп…

— Им суп не нравится! — крикнул Ковылкин с другого конца буфета, чтобы досадить противнику.

— Что?! — не выдержала тётя Ася. — Уже и суп не нравится? Я их в любой стране достану! —

И Стаськины люди знали, что достанет и что рука у неё плотная. Поэтому вскочили из-за столиков и кинулись прочь из буфета. А Стаська кричал, оправдывался:

— Теоретически антисуп!

Но вслед раздавался негодующий голос тёти Аси:

— И не теоретически я вас, а практически!

Когда на следующий день на пикапе приехал

отец близнецов, который работает шофёром — развозит по школам и интернатам горячие обеды, — тётя Ася ему пожаловалась, что его собственные дети издеваются над ней и над супом, который он привозит. Антисуп, говорят. И вилками в тарелках ковыряют. А этот суп на лучшей в городе фабрике-кухне готовят. Заботятся. В термосах возят, чтобы не остыл.

Вот она их сама вилкой наколет. Это точно! За все их аттракционы!

Шустиков-папа не возражал, чтобы сыновей вилкой накололи. Но они как ртуть — вилкой так просто не наколешь… Кто-кто, а Шустиков-папа это знает.

Маруся возила коляску со своим маленьким братом не за ручку, а наоборот — там, где поднимается у коляски клеёнчатый верх. Марусю даже останавливали на улице, потому что ручка коляски мешала прохожим, но Маруся не сдавалась и продолжала возить коляску как в антимире.

Женя Евдокимова знаменитые свои три слова «Вот так ну» начала говорить наоборот: «Ну так вот».

Это её Искра заставила.

Искра, которая всегда обожала всяческие скандальные истории, просто расцвела, когда в классе начались современные эксперименты. А то скучно было. Тихо. Никаких историй. Теперь снова бурная активная жизнь, полная неожиданностей, препятствий, хитростей и борьбы.

И ещё наука. Передовая.

И если и драки, то научные. А кто в науке не дерётся? Все дерутся.

Наука должна развиваться.

Это прогресс!

Батурин Вадька прежде был принципиальным, а теперь наоборот — совершенно непринципиальный. И когда он такой непринципиальный — это значит, он в антимире. Один, самостоятельно.

Стаська спрашивает:

— Ты за кого?

— За тебя, — отвечает Батурин.

Славка спрашивает:

— Ты за кого?

— За тебя, — отвечает Батурин.

Пионервожатая Галя спрашивает:

— Как ты относишься к происходящему в классе?

— Положительно… отрицательно отношусь.

— Положительно или отрицательно?

— И так и так.

— Вадик, это опасная точка зрения.

— А у меня нет точки зрения.

— Вадик, что с тобой?

Галя оставалась с Батуриным после уроков и пыталась беседовать, убеждать его, чтобы он вернул себе точку зрения. Он всегда был таким принципиальным! И зачем поддаётся на выходки Шу-стиковых, на их миры и антимиры.

И Батурин соглашался. Но на следующий день опять всё начиналось сызнова. Потому что он теперь был непринципиальным и это был его новый принцип.

Галя, доведённая до отчаяния, жаловалась Клавдии Васильевне, что близнецы — это постоянный рассадник смуты и брожения! Не братья, а вирус, микроб! Их фантазия никогда ни на чём не остановится. Что они неистощимы, что они действительно носороги и ещё кто-то… Ей даже всё равно кто! И она уже не понимает, сколько их — двое, трое,' четверо? Или весь класс — это сплошные Шустиковы?