Дочь генерала - Александр Петров

На всенощной отец Максим сел на скамью в самый угол, а потом Сергей его потерял из виду. Не нашел его ни в монастыре, ни на Канавке, ни дома.

Когда Сергей ужинал, на кухню зашла девушка лет 17-ти. Сергей видел ее раньше, бродя по Дивееву. Она всюду была одна, со своим рюкзачком, в платке-бандане и рыжими пушистыми волосами по плечам. Она постоянно улыбалась. Никому и ничему, безо всяких причин, глядя под ноги — но улыбалась. Девушка извинилась, поставила чайник на огонь и присела к столу, опустив глаза.

— Тебя как зовут, милое дитя?

— Ирина, — ответила она чуть смущенно.

— Откуда ты?

— Из Мурома.

— Здесь впервые?

— Что вы? Я сюда к Царице Небесной и к батюшке Серафиму почти каждый месяц приезжаю.

— Одна?

— Да, я в семье одна такая… верующая.

— Почему же я тебя в доме не видел? Ты где тут разместилась?

— Да в сенях, в сарайчике. Я всегда там на старой кушетке сплю.

— Тяжело тебе, Ириш?

— Нет… Сейчас уже нет.

— Вот возьми постных пирожков. С повидлом. Они еще теплые.

— Спаси вас Господи.

Сергей поужинал и прилег отдохнуть. Потом встал и написал в блокнот стих:

Девушка-весна

По городу нашему ангел ходитПо скверу зелёному, что у пруда,По детской площадке, куда приводитПушистых щенков своих детвора.

По городу нашему девушка бродитВ светлом платьице с рюкзачкомИ солнце на хрупких плечиках носитВ струистом потоке волос золотом.

Откуда сошла? Куда поднимаешься,Не возмущая покоя эфир?Каких избранников ты впускаешьВ сказочный свой, таинственный мир?

О, сколько же надо слёзок пролитьВ одинокие ночи черные,Чтобы так щедро улыбки даритьПрохожим, печалью скованным.

Сколько же горечи надо испитьС детства мамой балованной,Чтоб доброе сердце свое сохранитьВ мире, железом скованном.

…По городу нашему ходит весна —Девушка, солнцем целованная…«Как твоё имя, дитя?» — «Тишина»[1] —— «Не покидай нас!» — «Ну, что вы!..»

Ближе к полуночи пришел монах и долго извинялся перед хозяевами, что заставил стариков волноваться. Заглянул к Сергею и шепнул: «Я трижды по Канавке прошел. Пойдем на Казанский источник, окунемся?» Пошли. Окунулись. Оба сияли.

Ночью Сергею привиделся сон. В самом конце Богородичной Канавки в развевающейся черной мантии стояла Царица Небесная. Она с любовью взирала на проходящих мимо Нее молитвенников. Увидев Сергея, Богородица грустно по-матерински улыбнулась и тихо произнесла: «Не обижай Мою Наташу. Не делай Мне больно». Сергей рухнул на колени и в страхе упал лицом на мокрую брусчатку.

Во время воскресной обедни Сергей неотрывно смотрел на образ «Умиление» и сотни раз повторял: «Пресвятая Богородица, прости и спаси меня, грешного». В это время к отцу Максиму трижды подходили пожилые монахини и просили снять грязную тряпку с головы. Он кланялся, просил прощения и отходил в сторону. Наконец, его вывели из собора, и он встал вплотную к стене, с трудом скрывая довольную улыбку. После литургии они пообедали, вздремнули с полчасика. Неугомонный отец Максим встал первым и грузно прошел на кухню попить чайку. К нему подтянулся Сергей. Старики засыпали монаха вопросами, он еле отбился: «Дурак я, чего с меня взять». Сергей нанял частную машину, и они съездили на Цыгановский источник, да еще на обратном пути — на Явленский.

Потом, высадив батюшку у дома стариков, Сергей заехал в магазин и попросил водителя ему «ассистировать». Веселый парень не успевал принимать пакеты с крупой, сахаром, солью, рыбные и мясные консервы. Загрузили объемные пакеты в багажник и поехали в деревню, что в пятнадцати километрах от Дивеево. Там у своей покосившейся избы сидел на завалинке Костя, будто ожидая приезда Сергея.

Они познакомились лет семь назад. Костя тогда только переехал с Севера и привыкал к необычной жизни в святом месте. Ему все было интересно: и монахи, и блаженные, и паломники, и колдуны. Местные пьяницы «помогли» ему в сжатые сроки избавиться от остатков нажитой собственности и денег. Однажды утром Костя проверил карманы, заначки и сделал вывод: он стал нищим. В деревне тогда жили двое православных, а вскоре поселился и пожилой священник на покое. За семь лет православным пришлось перенести немало искушений от местных неверов: их дома регулярно обворовывали, корова пропала, стадо коз подвергалось несанкционированному сокращению. И что характерно! Самые дерзкие вылазки деревенских грабителей приходились на ночи полнолуния. Как голливудские зомби, они выходили из домов и под мертвецким светом круглой луны брели, не разбирая дороги, к домам православных…

За эти годы пьяницы почти все умерли, зато православные скупали дома и переселялись сюда целыми семьями. Константин устроился работать в строительную бригаду. Заработанные деньги частью высылал бывшей жене, часть тратил на еду и одежду, а остальное пропивал. Как многие добрые и талантливые люди, он страдал ежеквартальными запоями. После «падения» он горячо каялся в храме, просил у всех прощения и с головой погружался в работу.

Сергей вышел из машины, обнял Костю, и они вместе выгрузили сумки из багажника. Костя сказал, как обычно:

— Спаси тебя Господи, Серега! Ты будто знаешь, когда у нас закрома пустеют. Вот сижу на завалинке и думаю: что завтра кушать? И тут ты нарисовался.

— Да ладно… — смущался Сергей. — Вот книгу привез. Почитай на досуге.

— Издал? Получилось? Ах, ты молодец! Как я рад за тебя! Прочту и обязательно отзыв напишу.

Они постояли, поговорили… Сергей глянул на часы: пора обратно. Костя опустил глаза и сказал:

— Знаешь, Сергей, я ничего объяснять не стану… Сам ничего не понимаю… Только давай сейчас простимся, как в последний раз. — Он поклонился, коснулся пальцами земли и крепко обнял Сергея. — Ты прости меня, брат, если обидел чем. Давай молиться друг за друга до последнего. Теперь всё! Поезжай. Ангела тебе в дорогу…

Сергей с тяжелым сердцем вернулся в Дивеево, зашел в собор и заказал Константину сорокоуст и неусыпаемую псалтирь. Пришло время ехать в Арзамас к поезду.

Прицепной вагон, в который они сели, оказался старым, хорошо забытым «мягким вагоном». По выправке и колючим глазам проводников Сергей сделал вывод, что это «чекисты», а вагон этот возил физиков-ядерщиков, может даже академика Сахарова. Отец Максим пожал плечами, перекрестил стены на четыре стороны и с четками в руке залег на мягкий диван.

Сергей взял блокнот и признался, что его в святом месте вдруг на поэзию потянуло. На что отец Максим сказал, что благодать Божия благоволит проявляться в самых разных качествах. Почему бы и не в стихах? Сергей вздохнул и почти без помарок написал:

Рассказ паломника

Там, на высокой горе, где так близко небо,Там, под высоким небом, где так много моряЯ видел красоты тех мест, где ни разу не был,Я жил среди тех людей, кто забыл про горе.

Мои ботинки висели над пропастью бездны,Мысли мои летали на крыльях детства,Ветры мне пели зовущие сладкие песни,Я оказался в центре сакрального действа.

Видел я свет, летящий из сердца Жизни,Он пронизывал каждый атом вселенной,Он окутывал полночь в белые ризы,Он шуршал приливами звездной пены.

Видел я красоты сиянье под слоем уродстваИ совершенства печать на каждом лике,И пьянел от свободы любви господства,И замирал от счастья в беззвучном крике.

Оттуда, с высокой горы, где всюду небо,На равнину, где никто не видит моря,Я принес красоту тех мест, где никто не был,И надежду тем людям, кто познал горе.

Рано утром в метро «Комсомольская», попеременно зевая с недосыпа, они прощались. И только в последний момент отец Максим сказал:

— Я ведь чего в Дивеево-то ездил?

— Чего? — Едва сумел произнести Сергей.

— У меня через три часа поезд в Париж. Еду от наследства отказываться. Отец умер и в завещании мне долю оставил. Больше двух миллионов евро. В Дивееве укрепился и взял благословение Царицы Небесной и батюшки Серафима. Так что помолись, Сережа, чтобы у меня все получилось.

— Помолюсь, — кивнул тот. — Ангела вам в путь-дорожку.

— Да я тебе позвоню оттуда.

На Великий Понедельник в телефонной трубке раздался веселый баритон отца Максима:

— У меня все хорошо! Отказом своих кузин очень обрадовал. Они меня теперь в благодарность по Европе катают. На душе после снятия денежного ярма такая легкость! Как раньше, когда только постриг принял. Теперь меня игумен точно прогонит. Он так надеялся на эти деньги!