Миры Филипа Фармера. Том 17. Врата времени. Пробуждение Каменного Бога - Филип Фармер

Выглянув из окна, Два Сокола осмотрел улицу внизу. Никого не было видно, но пилот знал, что у северного подъезда, направо, стоит часовой, скрытый за массивной колонной. Но если часовой не выйдет из-под портика, он не увидит, как из окна опускается белый канат.

— Заткни прут за пояс, — приказал Два Сокола. — Я возьму второй. Нам понадобится оружие.

Он торопливо привязал конец простыни к балдахину над кроватью, подергал узел, проверяя его прочность, и первым протиснулся в окно. Быстро перебирая руками, он спустился вниз и, оказавшись на земле, осмотрелся. Было тихо. За ним спустилась Ильмика, потом Квазинд.

Два Сокола провел их вдоль стены, подальше от часового. Он хотел найти машину, но случай подвернулся только через четыре длинных квартала — почти милю. Свет фар предупредил их за несколько секунд до того, как автомобиль вывернул на улицу. Беглецы нырнули в подъезд и прижались к створкам дверей. Два Сокола осторожно выглянул — слух подсказывал ему, что машина двигается достаточно медленно, а потому можно попытаться задержать и угнать ее. Мимо проезжал белый кабриолет с нарисованным на капоте рыцарем — полицейская машина. В ней сидели трое.

Два Сокола шепотом отдал приказ. Когда машина поравнялась с подъездом, двое беглецов выскочили и, сжимая в руках стальные прутья, кинулись к ней.

Мирно беседовавшие патрульные на мгновение застыли от изумления. А потом водитель совершил ошибку. Он затормозил, когда ему следовало нажать на газ. А потом Два Сокола прыгнул в кузов и набросился на полицейского, сидевшего сзади. Тот парировал удар стальной дубинки винтовкой Оба упали на сиденье Два Сокола взмахнул прутом, как шпагой, и вонзил его в рот перкунишанина. Над его головой грохнул выстрел, но крика не последовало. Два Сокола изо всех сил проталкивал стальной прут в горло противника. Лицо перкунишанина налилось кровью, глаза вылезли из орбит; внезапно с костным хрустом тело его обмякло.

Два Сокола удерживал свое оружие еще несколько секунд, пока не убедился, что враг мертв. Потом вскочил и огляделся. Квазинд уже не нуждался в его помощи. Водитель валялся на сиденье с переломанной ударом стальной дубины шеей. Третьего полицейского, того, что стрелял, Квазинд задушил одной рукой и вышвырнул из машины.

— Ты не ранен? — спросил Два Сокола.

— Ружье выстрелило в воздух, — ответил великан. — Я в порядке.

Два Сокола тревожно огляделся. Но если кто-то и услыхал выстрелы, тревоги не было. Он вышвырнул труп с заднего сиденья на мостовую. Пока он разбирался с рычагами управления, Квазинд сложил трупы в подъезде. Через минуту они уже ехали по дороге в аэропорт, вооруженные револьверами и карабинами. Дважды им попадались патрульные машины, но останавливаться не пришлось — встречные полицейские сигналили. Два Сокола нажимал на клаксон в ответ, тем дело и ограничивалось.

Два Сокола спросил у Квазинда, не знает ли тот, где прячутся блодландские агенты, надеясь, что сможет заручиться их помощью. Но Квазинд ответил, что его связной не сообщал ему таких деталей.

— Тогда придется рассчитывать только на себя, — заключил Два Сокола. — Великолепная тройка. Одно плохо — мы выпали из графика. Голову готов прозакладывать, что этот нервный офицерик приказал-таки снять дополнительные баки. Значит, нам придется заправляться по дороге к побережью. Если у блодландцев не окажется бензина под рукой, нам капут.

— Вначале надо подняться в воздух, — напомнил Квазинд.

Два Сокола покосился на него. Невозмутимое, как обычно, лицо великана блестело от пота. Пилот улыбнулся. Вряд ли индеец взмок от усталости или страха. Способ их побега вызывал у Квазинда тоскливый ужас. В бою на земле он был бесстрашен и незаменим, но мысль о полете была ему невыносима. Сам он предпочитал молчать, но само молчание и бесстрастность выдавали его.

Дело было не просто в полете. В старых религиях Европы летучие дьяволы просто кишели. Новая вера — хемилкизм — отбрасывала их как плод суеверия. Но древний ужас умирает с трудом; добрая половина европейцев верила в демонов. А Квазинд к тому же принадлежал к последователям древней веры, процветавшей в подполье его угнетенной страны. Даже сейчас ему мерещился, вероятно, шорох крыльев жутких демонов.

Выехав из столицы, беглецы минут десять катили по широкому шоссе и еще пять — по узкой, почти незаметной дороге через поля к аэродрому. Взлетное поле окружал забор из колючей проволоки в два человеческих роста, вдоль которого по ночам ходили часовые с собаками. Въезд был только один. И Два Сокола собирался во что бы то ни стало прорваться, хитростью или силой.

Увидев поднятую руку охранника у ворот, он остановился. Из сторожки выглянул один из охранников.

— Пулкининкас (полковник) Два Сокола с сопровождающими, — уверенно сказал Два Сокола.

При виде его мундира солдат отдал честь, потом заколебался.

— А где ваша охрана, капитан? — Охранник высунулся из окошка и присмотрелся. Глаза его расширились. — Это полицейская машина!

Два Сокола выстрелил в него. Тело солдата тяжело упало в будку. Квазинд вскинул ружье. Второй охранник не успел даже взяться за оружие. Пуля индейца попала ему в плечо и развернула на 180 градусов. Великан бросил винтовку на сиденье и выдернул из кобуры револьвер, но пуля Ильмики уже успокоила часового.

Квазинд выскочил из машины и снял с пояса убитого связку ключей. Он перепробовал несколько, прежде чем смог открыть висячий замок на воротах. Ильмика собрала винтовки и патронташи часовых и сложила на сиденье.

Квазинд распахнул ворота и прыгнул обратно в машину Со стороны бараков уже неслись крики; из офицерских казарм выскочил полуодетый человек с револьвером и кинулся вслед за машиной, что-то крича. Два Сокола нажал на газ. Позади грохнул выстрел. Из бараков уже выбегали солдаты.

Машина обогнула ангар. Два Сокола резко затормозил, развернулся и загнал ее в гараж, остановившись у самого аэроплана с надписью на фюзеляже «Раске-2». Квазинд, снова выскочив, подбежал к выходу и принялся отстреливаться от преследователей.

Рабочие, трудившиеся над двумя новыми машинами, ошеломленно глядели на белый полицейский кабриолет. Два Сокола выстрелил в воздух. Не дожидаясь второй пули, те метнулись к задней двери. Ильмика, спрятавшись за бочкой, прицелилась в проем, готовая застрелить первого же вошедшего.

Глянув на «Раске-2», Два Сокола крепко выругался. Дополнительные баки и шланги были сняты. «C’est la guerre»[7], — пробормотал он, пожав плечами, надел шлем и вскарабкался в кабину. По крайней мере, баки были полны и патронов для пулемета хватало.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});