Альфа Волк - Ольга Манилова

Его руки жестко удерживают мои кисти у изголовья кровати.

Пытаясь утихомирить калейдоскоп эмоций после того, как спадает его узел, я замечаю усилившейся у Каина жар.

Перед тем как удается спросить его о самочувствии, он выходит в сад.

Я сажусь в кровати, когда Каин возвращается. В мясистых руках белеет кожаный ободок, а в серых глазах вскипают и спадают эмоции. Слишком много блеска во взгляде.

— Мне кажется, у тебя жар, Каин, — стараюсь призвать его к разуму.

— Может, гон начинается, но это вряд ли, — рассеянно отвечает он.

Когда он неуклюже пытается надеть на меня тончайший ошейник, его всегда стабильные руки трясутся. Обнимаю их пальцами, но он будто не замечает.

— Каин, — зову я, — Каин! Что с тобой? Как ты себя чувствуешь?

— Все будет хорошо. Как должно быть, — внятно отзывается Альфа и обращает ко мне свой неожиданно ясный взгляд.

Я впиваюсь в его шею ногтями, так как только так удается держаться, когда Каин качает наши соединенные тела. Мы замкнуты как единый механизм.

Горячка змеями переползает на мое тело и изредка вспыхивает в разных местах, как от ударов хлеста. Я дышу его приоткрытыми устами, и его вздохи становятся совсем лихорадочными. Каин удерживает меня чуть выше себя, а сам облокачивается на спинку кровати.

Что-то меняется, и я теперь стою на ладонях и коленях.

Он целует меня в волосы, а наши тела теперь соединяются в диком ритме. Иногда ошейник на моей шее натягивается. Только тогда вспоминаю о его существовании.

Ладони, сжимающие мои ребра, на удивление сухие.

Я фокусируюсь на этой незначительной детали, чтобы не исчезнуть с головой в зыбучих песках наваждения. Все происходящее ощущается диким и необузданным сном, где вместо воздуха — влага.

— Подожди, куда ты? — успеваю выговорить, когда Каин покидает кровать и выходит из спальни.

Мне вдруг остро необходимо взглянуть в его противоречивое лицо. В его беспокойные глаза. Я так и не спросила, как именно возникли мелкие шрамы.

Не хватает сил, чтобы поменять позу, когда он возвращается с чем-то тяжелым в руках.

Я продолжаю стоять на ладонях и коленях.

Он целует меня в щеку несколько раз перед тем, как я загляну в его лицо.

— Что такое, кошечка? — вроде спокойно спрашивает Каин.

— Мне показалось… С тобой точно все в порядке?

— Кошечка, — задумчиво повторяет он и смотрит в сторону. — Ко-ше-чка.

Ошейник в его ладонях будто слит из камня, но на ободке столько шероховатостей и мелких уступов, словно его носили веками. Страшно представить сколько он весит.

И Каин надевает мне его на шею, защелкивая механизм замка с первого раза.

— Зачем… этот? Что это за штука?

Камень неумолимо тянет мою голову вниз, но я выпрямляю шею и стараюсь удерживать голову ровно.

Сначала чудится, что шептание исходит прямо из щербинок темного камня, но потом я различаю: это Каин бессвязно говорит шепотом.

Ничего не могу разобрать, шептания сливаются в единый звук сиплого шуршания.

— Сними его с меня, — вымучиваю я. — Сними!

— Это ты, — надломленным голосом взрывается он. — Это ты! Ловушкой в «Ново-Я» все это время была ты!

— Ч-что ты говоришь? Какой ловушкой?

Каин обезумел, его руки двигаются без цели, а тело не может решить в какую сторону повернуться. По вискам струится пот.

Весь жар собрался в его глазах, теперь залитых кровью по уголкам.

— Сними это с меня!

— Ты! Ловушка — это ты! — его кривая усмешка обрывается, чтобы начать формироваться снова. — Ты отправила мне фотографию до того, как мы увиделись. Ты не вписываешься… ни во что! Ты ничего не понимаешь, потому что ты попросту не росла, как все остальные.

— Ч-что! Я отправила фотографию случайно. Случайно! Ты сошел с ума. Что ты говоришь?

Пытаюсь расстегнуть замок, но влажные пальцы соскальзывают с механизма. Да, лишь замкнутый мир механизма прекрасен. У меня все перепуталось в голове.

К-какие глупости он кричит. Я вписываюсь. Я понимаю. Я отправила фотографию случайно. Я росла на севере, в «Улье», я же сказала ему, как надо.

В мыслях все бурлит, словно мой разум враз стал многослойным. Каин одичавше мечется перед кроватью.

Остановись же, мне тяжело… тяжело сфокусироваться.

Я точно вписываюсь. Фотография была случайностью!

— Ты и есть эксперимент, — выплевывает он без пауз, — ты — ненастоящая, тебя подсунули, чтобы влиять на меня, чтобы раскрошить меня, чтобы уничтожить. Ты — ловушка, и как я только раньше не понял. Ты только не можешь быть истинной, ты не можешь быть льяной, но ты есть. Как, как они это сделали!

Каждый его крик образовывает новый слой в моих мыслях, а остальные истончаются.

Хватит, я не выдержу.

Пальцы соскальзывают с каменного ободка, и я стараюсь держать себя за голову.

— Нет! — выдыхаю я. — Сними с меня это! Я настоящая! Я — Яна Мишмол, я работала чертежницей, а потом инженером. Я создаю… — ловлю воздух горлом, — я создаю, Каин! Помнишь? Сними с меня это!

Когда Каин бросается ко мне, сначала в глазах темнеет от страха. Он готов разорвать меня. Но он ослабляет механизм, а потом стягивает с моего тела каменный ошейник.

Держусь ладонью за горло, лишь чтобы почувствовать гладкость собственной шеи. Свободной шеи.

— Ты обезумел, — всхлипываю я. — С тобой что-то случилось, жар и горячка, что-то произошло…

— Да-да, — жестко кивает он. — Приближение гона, но все стало понятно, когда ты прикоснулась к камню. Ты и есть эксперимент! Провиденье, ты!

Каин хватается руками за волосы, и я пытаюсь придвинуться к нему поближе.

Какой эксперимент? Причем здесь каменный ошейник?

— Очнись, Каин, я — это я. Твоя Омега. — Слезы попадают в рот и стекают по шее. — Я люблю тебя, помнишь? Я сказала, что буду с тобой.

— Тебя специально поставили в «Ново-Я», — безжалостно тихо, но яростно продолжает Каин. — Что ты помнишь о себе? О своих родителях?

О моих родителях? Мысли разрываются, потому что стали тонкими как паутина. Моя мама всегда, когда дверь открывала, улыбалась…

— Моя мама всегда, когда… — стараюсь говорить внятно, но Каин перебивает меня.

— Да-да, когда дверь открывала, улыбалась. Я слышал уже. Десятки раз. Это то, как ты обошла Альфа-приказ. Ты ненастоящая.

— Я — настоящая! — кричу всей душой и вскакиваю с кровати.

Но он пятится и отходит в сторону.

Нет! Мое сердце сбивается гулким ритмом, и будто уменьшается с каждым новым стуком.

Нет! Каин!

— Ты не прав! Не прав во всем! Я — твоя Омега. Ты сам говорил, что все, как должно быть.

Он сжимает собственные виски ладонями, словно это у него мысли истончились, а не у меня. Качает