Убийство вне статистики - Виктор С. Качмарик

камеру, но не в одиночку, там ты поймёшь, почём фунт лиха.

Следователь позвал конвоира и шепотом начал ему что-то говорить. Но его шепот был специально громким, что бы я хорошо услышал.

— Отведи в камеру этого умника. Там уже его ждут двое. Один был когда-то боксёром. Другой волейболистом, у него правая рука тяжёлая. Они оба стали наркоманами. Скажи им, пусть хорошо с ним поработают. За это мы их посадим только за приём наркотиков, а хранение и сбыт мы им забудем.

Да, действительно в Советском Союзе употребление наркотиков, как и гомосексуализм, было преступлением, и за это сажали в тюрьму.

Меня будят ночью.

— Вставай, тебя переводят в другое место.

Что это? Так обычно говорят смертникам перед расстрелом. Ведут подвалами. Стоп, тупик.

— Осуждённый… — и здесь зачитывают мою фамилию и имя. — Ваше помилование отклонено. Вы приговорены к смерти за убийство девяти людей.

Один из моих конвоиров вытянул пистолет, прицелился и выстрелил мне в затылок. Внезапно в голове резкая боль. Стало темно. Вечная темнота и вечный покой. Свою жизнь я отмучил. Точка в жизни без запятой. Обидно только то, что убили меня безвинно. Вот это самое обидное.

И снова в квартире Арсена

Просыпаюсь, ощупываю своё тело. Вроде бы тело моё теплое. Чувствую свои руки, ноги. На затылке нет отверстия от пули и крови. Значит, снова кошмары снятся. Вытер полотенцем холодный пот со лба.

Красавица Наташа спит возле меня, значит, жизнь удалась. Это бодрит и добавляет в жизнь драйва. И пусть так будет вечно, хотя бы до моей смерти. Нет, до какой смерти? Меня не расстреляли в реальной жизни — значит, буду жить.

Что я имею интересного по делу смерти Марты? Мало, очень мало. Лишь то, что трое парней на день влюблённых ей подарили подарки. Негусто. С чего начинать, как действовать дальше? Не знаю. Не знаю.

Что я могу сделать? Можно пойти опросить соседей Арсена: видели ли они что-то и кого-то в тот злополучный день, когда Марту нашли повешенной. Но что это даст? Во-первых, их уже опросила полиция. Во-вторых, даже если они скажут, что кто-то заходил к Марте в тот последний в её жизни день, то этот человек скажет, что заходил на двадцать минут, попил чай и пошёл домой. Возможно, что ещё специально скажет, что Марта была тогда неадекватна. В-третьих: как я представлюсь этому человеку? Я ведь не веду официально этого расследования от правоохранительных органов. Этот человек не обязан будет вообще мне что-то рассказывать. Да, дело ясное, что дело тёмное. Что же делать? Не знаю.

Что-то мне в этом деле интуитивно не нравится.

А что если поехать ещё раз на квартиру Арсена? Возможно, я что-то не заметил, пропустил? Время у меня есть, ключи от квартиры тоже. Могу поехать туда. Да, еду.

Наташа спит в кровати. Тихонько одеваюсь, чтобы её не будить. Пусть моё солнце спит.

Открываю ключом дверь. Воздух в квартире тяжёлый, ведь окна закрыты. Открываю окно. Пусть будет свежий воздух. Так и думать легче. Сажусь в кресло возле письменного стола. На стенах висят те же картины. Над кроватью висит та же старинная картина, написанная маслом на полотне. Кровать Марты хорошо застелена разноцветным покрывалом. Везде аккуратно и со вкусом расставлены вещи, но видно, что в них рылись. На письменном столе то же фото Марты с подругами: Наташей и Таней. Но теперь Наташа стала мне близкой. Ближе между мужчиной и женщиной не бывает. Смотрю на полку. На ней те же мягкие игрушки, косметика, книги. Ничего нового. В письменном столе выдвигаю ящики. Ничего нового тоже. Смотрю — в ящике местная газета. Вижу объявление: «Продам дом». Почём сегодня в нашем городе дома? Может, купить какой-то домик? Деньги теперь у меня есть. Вытягиваю газету, читаю. Стоп, на одной странице аккуратно ножницами вырезан небольшой прямоугольник. Интересно, что там была за информация? Газета вышла ровно за неделю до смерти Марты. Нет, что там было? Какая была информация? Беру газету и еду в библиотеку. Там же есть такая же газета. На той же странице в той же газете посмотрю, какую статью или информацию вырезал кто-то.

Утро, людей в библиотеке нет. Ищу подшитые газеты за прошлый месяц. Да, вот тот же номер газеты, что я нашёл в письменном столе Марты. Вот это место, что вырезано в газете из ящика письменного стола. Там написано: «Проводим УЗИ-диагностику беременных, предоставляем консультации будущим матерям».

Не понял! Стоп! Марта что, была беременна? Интересно. Переписываю координаты женской консультации. Смотрю мобильный телефон Марты. В набранных номерах есть номер этой консультации. Она звонила туда за пять дней до смерти. Еду сразу туда.

Подъезжаю к зданию по указанному адресу. Консультация на третьем этаже. Захожу в приёмную. Возле регистрации сидит в белом халате женщина сорока лет.

Я извиняюсь, беру сто долларов и кладу перед этой женщиной на стол, чтобы она хорошо увидела эту крупную купюру. Возникла только мне понятная пауза. Женщина поднимает на меня свои большие глаза.

— Чем я могу вам помочь?

— Я к вам имею один вопрос.

— Я вся во внимании.

— В от, пожалуйста, посмотрите, — открываю смартфон Марты, показываю её фото. — К вам в консультацию примерно две недели тому назад приходила эта девушка?

— Да, приходила, я её хорошо запомнила. Очень красивая и высокая девушка. Поэтому хорошо запомнилась. И она при выходе плакала.

— По какому поводу эта девушка приходила?

— Когда она сидела здесь и ждала приёма врача, говорила, что её всё время тошнит, хочется чего-то особенного съесть, боли внизу живота. Когда она вышла из кабинета, я спросила, почему она плачет, дала ей стакан воды. Она протянула мне заключение врача. На УЗИ-диагностике врач ей поставила беременность — десять недель.

— Почему она плакала? Она вам говорила?

— Она была не готова к беременности. Для неё это было неожиданностью.

— Была опечаленной или довольной от этой новости?

— Она была шокирована этой новостью, но, несмотря на это, была рада будущему ребёнку. Сказала, что никогда в жизни