Их было четверо - Пётр Гордашевский

– Тима, я всё хотела спросить, – сказала Катя, – как всё произошло? Почему с нами не было Виктора и Вана?

Тиму этот вопрос застал врасплох. Ему не хотелось рассказывать Кате о своей ссоре с Виктором. Он считал, что Виктор был виноват во многом, но зачем об этом говорить? Особенно в отсутствие Виктора. Вот если бы он был здесь, ну тогда другое дело… Да и то не стоило, пожалуй, спорить, кто прав, кто виноват. Тима наспех сплёл какую-то невразумительную историю, как он послал Виктора на разведку, стараясь выгородить товарища.

Катя чувствовала, что Тима чего-то недоговаривает.

– На какую разведку? – спросила она.

– Да так, понимаешь, хотел кое-что выяснить.

– Что именно? – неумолимо допрашивала девочка.

Тима досадливо отмахнулся:

– Ох, я не помню… Ну что ты пристала?

Катя немного обиделась. «Наверное, сделал какую-нибудь глупость, а теперь не хочет признаваться», – решила она и замолчала.

Тима видел, что она обиделась. Ему хотелось как-нибудь загладить впечатление от своих резких слов, от явного нежелания отвечать на её вопросы.

Тима весело хлопнул её по плечу:

– Ничего, старушка, всё будет в порядке! Представь себе, как все удивятся, когда на чёрной плите вдруг станет что-то расти, расти и появимся мы верхом на пчеле! Здорово?

– Почему верхом?

– Ну, может, и не верхом. Это неважно. Что-нибудь в этом роде.

– Тима, неужели же настанет день, когда мы будем только вспоминать обо всём этом… И лист, такой огромный сейчас, как остров, мы снова увидим маленьким, сможем его сорвать, держать в руках, делать с ним, что захотим… Как это странно!

– Ты только вспомни, как мы потеряли друг друга там, на дне! Ведь было куда хуже, чем сейчас, правда?

– Правда, Тима!

– А будет совсем хорошо. Главное – держаться друг друга. Вдвоём мы с тобой горы своротим.

Луна уже поднялась высоко. Она освещала и воду, и чуть всхолмленную поверхность листа. Стало тихо-тихо. Всё вокруг дремало.

– Да, Тима, – задумчиво произнесла девочка, – одиночество – это самое страшное… А мы не одни. Значит, всё будет хорошо!

Утро, сверкающее, свежее, душистое, застало путешественников за работой: они строили плот.

Собственно, постройка была не очень сложной: нужно было только срезать кожицу листа, покрытую тончайшим слоем воска. Вот и весь плот. Вооружившись ножами, Катя и Тима ползали по листу, вырезая небольшой кусок, ровно столько, чтобы уместиться на нём.

Столкнув плот в воду, они положили на него своё имущество, состоявшее из одного футляра с радиомаяком, и уселись сами. Что касается скафандров, то путешественники решили надеть их на случай, если плот перевернётся. Кроме того, спокойнее было плыть в скафандрах ещё и потому, что не было страха их потерять.

Катя и Тима легли на живот и за неимением вёсел подгребали руками.

Плот отлично держался на воде. Плыл он медленно. Понадобилось около двух часов, чтобы добраться до цветка.

Кувшинка возвышалась огромной горой, ослепительно белой в лучах утреннего солнца. У путешественников даже глаза заболели от этого яркого света; так слепит чистый снег в холодной снежной пустыне. Катя и Тима старались не глядеть на белую стену.

Наконец плот подплыл вплотную к цветку. Путешественники вскарабкались на огромный зелёный чашелистик; они решили войти внутрь его и по клеткам добраться до сосуда, который доставит их в середину венчика.

– Давненько не путешествовал я по клеткам, – сказал Тима, расширяя в стенке отверстие. – Даже соскучился!

Стенки клеток были тонкие, податливые. Переходить из клетки в клетку было легко. В лепестке часто встречались воздушные полости, и это заметно облегчало путь. Отовсюду лился свет.

Лепестки, пылинки и пестики окружены снаружи зелёными чашелистиками. Резкого перехода от лепестков к тычинкам у нимфеи нет. Чем ближе к центру цветка, тем лепестки становятся уже, и на них появляются зачатки пыльников. А в самом центре расположены многочисленные тычинки с тонкой тычиночной нитью и широким пыльником.

Путешественникам нужно было добраться именно до пыльников, где пыльца. Ведь пчела, услугами которой они хотели воспользоваться для перелёта в лабораторию, именно туда и заявится.

К великой своей радости, путешественники обнаружили ситовидную трубку, и слабый ток жидкости понёс их вверх. По этому сосуду органические вещества поднимаются к цветку.

Вот и жёлтые шарики пыльника. Дальше уже легко было забраться на них через клетки. Пыльники окружали пестик кольцом. Это было очень удобно. Куда бы ни села пчела, легко было дойти до неё, шагая по жёлтым шарам.

Катя и Тима оказались на дне огромной чаши цветка. Со всех сторон их окружали высокие белые горы, а где-то над головой сияло чистое голубое небо.

Радиомаяк, установленный Тимой в углублении жёлтого, как яичный желток, пыльника, методически посылал в воздух нежные перезвоны.

Путешественники устроились рядом с ним. Часто они подносили к глазам уменьшители, всматривались в даль: не заметят ли где-нибудь на горизонте желанную гостью – пчелу. Над кувшинкой кружились мошки. Они присаживались на цветок, ползали по его лепесткам и отправлялись дальше.

Пролетела мимо стрекоза-коромысло, медленно взмахивая своими прозрачными крыльями. Взад и вперёд сновали мухи. А пчелы всё нет и нет!

Казалось, в воздухе разлита глубокая, умиротворяющая тишина. Только монотонное гудение комаров да перезвоны радиомаяка нарушали её. Солнце уже сильно припекало – было жарко, клонило ко сну.

Катя села, положив на колени уменьшитель. Тима забрался повыше на одну из тычинок и внимательно всматривался в горизонт, как дозорный на корабле.

Время тянулось медленно. Катю совсем разморило, и она, склонив голову на руки, уснула.

Было уже далеко за полдень, когда она открыла глаза. С недоумением оглянулась, не сообразив сразу, где она. Ах да, кувшинка… Они ждут пчелу. Тима здесь, сидит наверху. Оглядывает горизонт в свой уменьшитель.

– Тимочка, а я спала. – Катя встала, сладко потянулась.

– Я видел, – отозвался Тима, не отрывая глаз от уменьшителя, – Понимаешь, я тоже вздремнул. Боюсь, уж не пропустили ли мы пчелу. Впрочем, нет, я бы услышал гудение.

– А может, она и вовсе не прилетит сегодня, эта пчела?

– Всё может быть. – Тима пожал плечами. – У неё нет расписания. Да и не так уж часто пчёлы навещают кувшинку.

– Да, да, надо быть ко всему готовым. Не знаешь, что с тобой стрясётся в следующую минуту…

И, как бы в ответ на эти слова, цветок сильно покачнулся. Поднялось волнение, хотя ветра не было. Волны с шумом ударялись о кувшинку. Катя от неожиданности упала. Тима быстро слез со своего возвышения. Катя вскочила, пытаясь устоять на ногах, кое-как сохраняя равновесие, нелепо вскидывая руки. Качка с каждой секундой увеличивалась.

Казалось, будто внезапно налетевшая туча заволокла небо. Наступившая темнота была зловещей.

– Тима, мы гибнем!.. – закричала Катя и в ужасе закрыла лицо руками.

* * *

Сергей Петрович растерянно смотрел на жалкий, искалеченный листок, лежащий перед ним на чёрной плите. Он не знал, радоваться ли ему, что найден этот лист, или, напротив, приходить в отчаяние. Ведь Кати и Тимы нет. Возможно, что они выпали из него в то время, когда лист несло ветром. Или, может быть. Маша с Дашей потеряли именно тот кусочек, где находились несчастные странники.

Во всяком случае, надо начать поиски в том месте, где лежал лист. Но где он был? Где его нашли девочки?

Сергей Петрович оглянулся Девочек в аппаратной ле оказалось. Ушли, убежали! Вот несносные!

– Виктор! – крикнул Сергей Петрович, задыхаясь от волнения. – Девочки… Где они? Скорей беги за ними!

Виктор снялся с места как безумный. Вылетел во двор. Там Машенька и Дашенька мирно играли. Не говоря ни слова, он схватил их за руки, потащил за собой. Девочки испуганно упирались, но Виктор безжалостно волок ребятишек за собой.

В аппаратной они так и кинулись к Сергею Петровичу.

– Девоньки, милые! – Сергей Петрович ласково гладил их головёнки. – Скажите, где вы нашли лист?

Ласковый голос Сергея Петровича успокоил девочек.

– На пруду, – сказала Дашенька.

– Возле камышей, – прибавила Машенька.

– Когда? – сдавленным от волнения голосом спросил Виктор.

– Вчера утром, – испуганно покосившись на Виктора, ответили девочки.

Виктор схватился за голову.

– Почему же вы его сразу не принесли?! – закричал он, не помня себя.

Дашенька, прижав к плечу розовую щёчку, долго смотрела на Виктора.

– Я не знаю, – сказала она.

– Я не знаю, – повторила за ней Машенька.

– Хорошо, хорошо! – нетерпеливо сказал Сергей Петрович. – Постарайтесь вспомнить, как всё было.

Он задавал вопросы, девочки разговорились. И вскоре выяснилась вся картина.

А дело было так. Обе подружки с воодушевлением стали подбирать листья вместе со школьниками. Но скоро им это надоело, и они занялись своими играми. Вчера утром они собирались ловить бабочек. Взяли сачки и пошли в поле. Прыгали, скакали, гонялись за бабочками и стрекозами и прибежали в конце концов на пруд. Там они увидели великолепную стрекозу с тёмно-синими крыльями. Она летала не как обычные стрекозы с прозрачными крыльями, а порхала, словно бабочка. Дашенька взмахнула сачком, не удержалась и растянулась как раз возле воды. Она уже собралась зареветь, как вдруг её внимание привлёк лист клёна. Его прибило к самому берегу. Дашенька раздумала плакать.