Обречен на смерть - Тони Кент

была и правда хороша в своем деле.

– Думаю, можно спокойно их вычеркнуть, – заключила Леви. – По крайней мере, на текущий момент. Но все равно нужно расставить все точки над «и», поэтому проследи, чтобы всех допросили.

– Уже допрашивают, мэм.

Леви снова улыбнулась.

«Мне бы всю команду таких, как Салли Райан, и у нас была бы стопроцентная раскрываемость».

– О’кей. Переходим к более вероятным подозреваемым. Что там за дело со стола один?

– Артур Харт, мэм, – ответила Райан. – Тот, который психанул и убил жену.

– Помню. – Леви прокрутила в голове вчерашнее совещание. В памяти сохранились все подробности. – Мне все еще кажется, что он не наш человек, но пусть кто-нибудь его сегодня навестит.

Взгляд Леви перешел на вторую из двух оставшихся папок. Она уже поняла, что именно на этого подозреваемого ставит Райан.

– Кто у нас на третьем столе?

– А вот здесь уже интересно, мэм. – В голосе Райан на миг прозвучало воодушевление. – Подозреваемый – тот еще тип.

– Как его зовут?

– Гений Пенфолд, мэм.

Райан подождала, пока имя осядет в сознании Леви. Ждать пришлось недолго.

– Серьезно?

– Да, мэм.

– Он что, сменил имя?

– Нет, мэм. Так его назвали при рождении.

– Правда? Неудивительно, что он стал злодеем.

– Злодей – это уж точно, мэм.

– Ладно. Расскажи мне о нем. Что там за дело?

– Как и можно ожидать от стола номер три, это убийство. Из-за неудачной сделки. Кажется, мистер Пенфолд мнил себя бизнесменом. Покупал и продавал машины, землю, промышленный транспорт. Да все подряд. Главное, чтобы было дорогим.

Должно быть, он неплохо разбирался в своем деле, потому что сколотил довольно приличную сумму. Но однажды его развели. Покупатель, которому он продал участок земли, скрыл от него, что получил разрешение на строительство здания на этом участке. С разрешением цена на землю стала в семь раз выше той, которую получил Пенфолд. Узнав об этом, Пенфолд под каким-то надуманным предлогом предложил покупателю встретиться в местном пабе. Когда тот появился, Пенфолд выразил ему свое возмущение, они поспорили, после чего Пенфолд разбил бутылку и воткнул ее в горло покупателю. У всех на виду.

– Он отрицал вину?

– Да. Утверждал, что его спровоцировали, в ходе спора жертва потешалась над ним, поэтому его действия следует рассматривать как непредумышленное убийство.

– Что, прости? Он утверждал, что невиновен в умышленном убийстве на основании того, что жертва над ним потешалась? – Леви не верила своим ушам. – Ну если Блант давал такие юридические советы своим клиентам, то удивлена, что никто не убил его раньше.

– Вы не первая это говорите, – сказала Райан, оглянувшись на Стивена Хейла. – В любом случае Лонгман уничтожил все шансы на оправдательный приговор, когда обратился к присяжным перед тем, как они ушли совещаться.

Леви помолчала, взвешивая в уме услышанное.

Кажется, они на верном пути.

– Действительно похоже, что Пенфолд способен на заранее спланированную, чрезвычайную жестокость. И готов убивать тех, кто, по его мнению, несправедливо с ним обошелся. Но меня смущает манера убийства. В местном пабе? Его никак не могли не привлечь после этого, тогда как наш новый герой на удивление тщательно заметает следы. Не сходится, согласна?

– Да, здесь есть противоречие, мэм, – ответила Райан. – Но не критическое. Во-первых, в прошлый раз Пенфолд мог стать жертвой излишней самоуверенности. В деле сказано, что он наводил страх на всех в своем районе. Этакий местный мафиози. Возможно, он просто думал, что никто не осмелится на него показать. А если это и не так, то не забывайте, что он пятнадцать лет провел в тюрьме. Полно времени, чтобы продумать план мщения, включая то, как сделать так, чтобы его не вычислили.

Леви внимательно выслушала ее доводы. Она была согласна. Рецидивисты учились на ошибках, редко совершали одну и ту же дважды. В первый раз Пенфолда быстро поймали. Если он умен – а их убийца точно умен, – то должен был за прошедшие годы выучить, как не попадаться.

– Хорошо, значит, еще раз уточняю, Лонгман был судьей, а Блант – адвокатом Пенфолда, верно?

– Да, мэм, – ответила Райан. – Пенфолда признали виновным в убийстве, и Лонгман приговорил его к пожизненному заключению с правом на досрочное освобождение через четырнадцать лет. В результате он провел в тюрьме четырнадцать с половиной лет. Вышел полгода назад.

– Сколько ему?

– Когда он был осужден, ему было тридцать два, так что теперь – сорок семь.

– Значит, достаточно молод. Что насчет его криминального прошлого? Помимо этого преступления? Есть что-то, что указывает на способность совершить подобное?

– Есть, мэм. Он привлекался лет с двадцати пяти. Заслужил репутацию бойца. На кулаках, за деньги. И его подозревали в двух убийствах, но доказательств так и не нашли. Свидетели отказывались сотрудничать. Все в таком духе. Так что, если учитывать то, в чем его подозревали, и то, что он точно совершил, Пенфолд явно склонен к насилию.

– Что насчет Бланта? – спросила Леви. – Он плохо его защищал?

– Если не считать эту чушь о том, что его спровоцировали? Нет, отнюдь. Но, кажется, Пенфолд все равно остался недоволен. Он хотел подать апелляцию касательно приговора, считал, что право на освобождение должно быть раньше. Блант отказался. И не без оснований: Пенфолду дали вполне адекватный срок. Но Пенфолд все равно разозлился и много раз угрожал Бланту, хотя потом перестал. Но он точно затаил обиду, и можно предположить, что и на Лонгмана тоже, ведь это Лонгман вынес приговор. Держу пари, убежденность в том, что его незаслуженно признали виновным и заставили провести в тюрьме больше времени, чем ему причиталось – какой бы нелепой эта убежденность ни была, – могла послужить достаточно сильным мотивом для человека вроде Пенфолда.

Леви откинулась на стуле, размышляя над услышанным. Гений Пенфолд подходил по всем пунктам. Он был жестоким, безжалостным и агрессивным. И явно имел мстительные наклонности.

– Что насчет времени, проведенного в тюрьме? – спросила она. Это был ее последний довод против. – Если его отпустили всего через полгода после того, как он получил право на досрочное освобождение, значит, он хорошо себя вел. Следовательно, его склонность к агрессии могла улетучиться.

– Я тоже об этом подумала, мэм, – ответила Райан, ничуть не удивив Леви. – Поэтому провела небольшое расследование. На самом деле многое указывает, что он вел себя плохо. Когда я просматривала тюремные архивы, то заметила, что, как только Пенфолда переводили в новую тюрьму, там тут же повышался процент «несчастных случаев». Мне кажется, он оставался таким же агрессивным. Просто был достаточно умен, и его все боялись, поэтому никто не донес. Как я уже говорила, четырнадцать лет – достаточный