Начало конца (СИ) - Заболотников Ярослав Гивиевич

Лайла и Джон, не раздумывая, помчались за ним – огненная проекция за их спинами угасла, оставив на снегу мокрое пятно.

Рэксволд признал свист возлюбленной: у неё никогда не получалось делать это мелодично. Но что могло случиться, дабы понадобился звуковой сигнал?! Неужто в мёртвом поселении затаились разбойники? Или того хуже: наёмники «Апофеоза»? А может, Леонардо явился закончить начатое? Проклятье…

Ноги вязли в снегу, как в болоте, проваливаясь намного глубже, нежели при ходьбе. Ассасин с трудом домчался до двух крайних домов и остановился, прислушиваясь к безмолвному окружению: ни звона мечей, ни воинственных криков – слишком тихо. Лишь стучавшее барабаном сердце и шуршавшее пилой дыхание. Очень хотелось заорать «Эрми!», чтобы услышать отклик и быстрее сообразить, куда бежать. Однако нельзя было давать волю эмоциям: если воительнице потребовалась помощь, то обстоятельства серьёзные – лучше нанести неожиданный удар в спины врагов. Северянка наверняка замаскировала свист под предлог обратить на себя внимание…

Лихорадочно метавшийся взгляд зацепился за глубокие следы, уходившие в узкий перелесок между скалами и поселением. Рэксволд ринулся туда. Нырнув в голубые ели, он оказался у изломанного нахлёстами снежного склона – кривой лестницы из широких плит, которую можно было опознать разве что по перилам из редких каменных столбиков. Череда овальных ямок тянулась наверх. Следуя по ним, дабы не оставлять новых следов, ассасин крадущейся рысью преодолел препятствие – блуждающий взор выхватил воительницу, стоявшую к нему спиной между двух елей у скалы. Рэксволд недоверчиво покосился по сторонам, затем тихо позвал:

– Эрми…

Северянка обернулась:

– Шустро ты… Остальные тоже идут?

Убийца, с трудом сдерживающий одышку, вогнал кинжалы в ножны и, уперев руки в колени, позволил себе перевести дух:

– Свист… Ты чего свистела?.. Я нёсся как оголтелый… Думал, враги…

– Кому я сдалась. Особенно здесь.

– А звала зачем? – услышав позади игравший под сапогами морозный ансамбль, Рэксволд выпрямился. – Чего тебя вообще сюда занесло? Непохоже, чтобы здесь жратва была…

Эрминия перевела взор на возникших за ассасином спутников: Джона с обнажённым мечом и Лайлу со сверкающими колдовскими рунами на ладонях.

– Фух… Давно так не бегал… – запыхавшийся следопыт посмотрел на Рэксволда. – Нормально всё?

Тот промолчал, продолжая в ожидании ответа буравить взглядом виновницу суматохи.

– Видимо, да… – вампирша, тоже тяжело дышавшая, примостилась на ближайший каменный столбик. – Смею заметить… что мне… даже жарко…

– Да-а-а. Дыхалки у вас слабоваты… – наконец изрекла воительница. – Впрочем, ладно. Сейчас о другом. Отошла я помочиться. Пока сидела, заметила подозрительную прогалину. Сунулась посмотреть, а тут… – она сделала шаг в сторону, явив выбитую на скальной стене пентаграмму, меж углами которой значилось по иероглифу, а по центру – углубление в виде отпечатка ладони. – И вот это… – северянка постучала пяткой по серому прямоугольнику на снегу, напоминавшему придверный коврик. – Походу, верхушка алтаря.

Лайла, напрочь забыв про усталость, стремительно приблизилась к магическим знакам.

– Изумительно. Это очень похоже на… защитную печать. Но символы мне незнакомы… – она едва не соблазнилась коснуться их пальцами, в последний момент подумав, что не стоит трогать неизвестные руны. – Алтарь… Нужно исследовать алтарь…

Странники с интересом наблюдали, как увлечённая находкой вампирша, растапливала снег вокруг каменной глыбы, всё больше обнажая увековеченный на ней текст. В глубокой луже, озарённой отсветами огня, появилось не меньше двадцати слов, только, к разочарованию девушки, язык оказался ей неведом.

– Я не понимаю, что здесь написано… – поникшим тоном промолвила Лайла, закончив колдовать. – Неужели…

– Это старовиверхэльский, – перебил её приблизившийся Рэксволд. – Хочешь, переведу? – последняя фраза была сказана с видом героя, способного одним рывком сорвать завесу тайны.

– Ещё спрашиваешь… – заулыбалась вампирша: в кои-то веки она была готова расцеловать его за дерзкую самоуверенность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Значит, так… – ассасин нахмурился, вспоминая особенности устаревшего языка, после чего начал неторопливо переводить: – Тьма живёт внутри каждого из нас. В самый мрачный час она вырывается на свободу, чтобы дать сил бороться, позволить выжить вопреки судьбе. И в этот миг страшно забыть, кто ты есть на самом деле… навсегда.

– Звучит как-то зловеще, – позволил себе высказаться Джон.

– Погоди, там ещё какая-то каляка внизу, – склонился над глубокой лужей Рэксволд. – Ну-ка растопи вон ту ледышку у основания справа.

– Сейчас…

В прозрачной воде заискрилась крохотная магическая проекция – примёрзший к камню кусок льда оторвался и всплыл на поверхность. За ним оказалась буква «Д», украшенная завитушками и косым подчёркиванием.

– Подпись что ли…

Лайла оторопела, словно призрака увидела, а затем прикрыла нижнюю часть лица ладонями.

– Ты чего? Плачешь? – удивился ассасин, присматриваясь к влажнеющим глазам девушки.

Неожиданно она бросилась к нему, отчего тот в душе вздрогнул, на секунду решив, что вампирша снова потеряла контроль. Но это были дружеские объятия.

– Ошалела, что ль, – выдохнул Рэксволд, крепко окольцованный руками, будто бочка железными обручами.

– Это слёзы счастья… – пояснила Лайла и шагнула к стоявшей рядом Эрминии.

– Нет. Отвали… – запротестовала та, но не смогла миновать участи ассасина.

Потом очередь дошла до Джона, хоть и находившегося дальше всех, но самого близкого сердцу. Закончив с благодарственными объятиями, вампирша вернулась к яме с водой, из которой каменным островом высился алтарь:

– Это подпись Дельвинуса… Значит, они с отцом были здесь. Всё не напрасно. Но кому он оставил это предостережение? – Лайла подняла взор на обрамлённую пентаграммой длань. – Возможно, ответ скрыт в странной руне… – она перешагнула со снежного края на алтарь.

– Подожди. Ты говорила, что она защитная. Тебя не шарахнет ничем? – озвучил свои опасения следопыт.

Вампирша оглянулась:

– Это лишь догадки… Я могу ошибаться. Вдруг символы хранят видение из прошлого? У меня нет права отступиться. Пусть боги смилостивятся… – под всеобщее напряжение она осторожно приложила ладонь к холодной, как лёд, скале. Словно оберегая покой древней руны, морозный ветер затрепал рукав светло-зелёной блузки, обжёг запястье стужей, устрашающе завыл где-то сверху. Однако он не имел ни малейшего шанса: впервые за долгое время Лайла походила на истинную дочь своего отца – из твёрдости её намерений можно было ковать мечи.

– Сразу не пришибло – вроде хороший знак, – шепнул остальным Рэксволд.

– Я уже трогала эту вмятину, – призналась Эрминия и отбросила перекинутую через плечо косу за спину. – Но то ли дело она… с магией.

– Будем надеяться, всё обойдётся, – следопыт не сводил с возлюбленной напряжённого взгляда.

Шло время. Сдуваемый со скал снег покрывал волосы странников серебристой сединой, а вампирша всё так же стояла у стены, отдавая руку на растерзание холоду. Если поначалу ладонь горела, как ужаленная крапивой, то сейчас уже почти потеряла чувствительность. Однако за возможность узреть правду или обрести новый виток головоломки Лайла была готова и не на такое: пусть хоть кости инеем покроются. Но… бездушный камень молчал, затаптывая тяжёлыми сапогами последние искры надежды. И вот, спустя долгие десять минут, они угасли, оставив в душе мрак опустошённости.

– Пропади оно пропадом… – прошипела вампирша и вдавила онемевшую руку в наскальный отпечаток – в россыпи снежинок, облюбовавших глубокие иероглифы, отразился рубиновый отблеск. – О какой тьме ты вещал, Дельвинус?!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Всё это, конечно, очень увлекательно, но, может, пойдём уже? – заметив, что Лайла наконец шевельнулась, Рэксволд демонстративно стряхнул с макушки снег. – Так и кони двинуть недолго. Кстати, о конях… – он повернулся к северянке. – Как ты смотришь на то… – вопрос ассасина оборвал нарастающий рокот с отчётливым треском. – Я один это слышу?!