Застывший огонь - Алекс Орлов

До охранного периметра оставалось уже каких-то четыре сотни метров, когда дорога пошла в гору и солдатам пришлось навалиться.

Колючих лиан стало попадаться меньше, а заросли папоротника сменились лиственными кустами. Змеи почти исчезли, но пауков добавилось. Привлеченные запахом человеческого пота, они, как цирковые акробаты, запрыгали с ветки на ветку.

Один волосатый гигант сиганул на руку Филу, но тот привычно смахнул его в сторону, будто это был кухонный таракан. Оставалось пройти совсем чуть-чуть, когда пауки буквально посыпались дождем, и солдатам пришлось остановиться, чтобы обработать доспехи аэрозолем.

— Боби, глаза, — предупредил Фил, направляя на товарища баллончик. Финшер прикрыл лицо перчаткой, и струя аэрозоля ударила в складки обмундирования и бегущих по нему пауков.

Под действием яда насекомые подпрыгивали вверх, будто их подбрасывала аварийная катапульта, и тут же валились замертво. Остальные, испугавшись, прыгали обратно в кусты. Оказавшись в безопасности, пауки беспокойно зыркали четырьмя парами глаз и злобно шипели вслед уходящим солдатам.

Когда напарники подобрались почти к самому охранному периметру, Фил вышел из кустов и, посмотрев по сторонам, не заметил ничего подозрительного. Тогда он махнул Бобу, и тот выкатил тележку на открытое пространство.

В нужном месте Фил убрал секцию забора с колючей проволокой и помог Бобу вкатить груз на территорию базы.

— О, сегодня пить будем!.. — крикнул с наблюдательной вышки рядовой Куррапас.

— Кто будет, а кто и на вышке попарится, — зло ответил Кансен, одуревший от жары и усталости.

— Я слышал, вы свой катер разбили. На чем же тыквы везли?

Финшер не хотел ни с кем разговаривать, но желание поругать экипаж Б-67 взяло верх.

— Да Зия с Рябовым нам помогли! — крикнул он. — Совсем обобрали, с-суки!.. Больше двадцати процентов!

— Беспредел… — покачал головой Куррапас.

Больше ни на что не отвлекаясь, Фил и Боб подкатили тележку к тыльной части вещевого склада. Там на прогретом чердаке хранились запасы спиртного большей части рядового и унтер-офицерского состава базы.

Фил взобрался Боби Финшеру на плечи и, поелозив по стене ногами, оказался в чердачном окне.

— Давай, — скомандовал он, и Финшер начал перебрасывать ему тыквы.

Одна, вторая, третья… Тыквы ложились в древесные опилки и получали «страховой полис». Теперь уже никто, кроме хозяина, не имел права до них дотрагиваться. Не исключая и офицеров.

По негласному закону базы доставленные на чердак спиртовые тыквы изъятию не подлежали. Правда, рассказывали, что был такой — капитан Мюррей, который решил покончить с пьянством на базе. Он нашел склад тыкв и начал сбрасывать их вниз, но так получилось, что он и сам «случайно» выпал из чердачного окна. И хотя ему посчастливилось выжить, с военной службы его списали.

Подвиг капитана Мюррея вошел в историю базы, но повторять его никто не хотел. Офицеры не только боялись этого, но и понимали, что личный состав мучился на Танжере со скуки и спиртовые тыквы были единственной отдушиной в нелегкой жизни солдат…

Когда драгоценные плоды были разложены рядами в строгом отдалении от чужих запасов, Фил Кансен прошелся по чердаку, на глаз определяя спелые «бутыли».

Вот запасы Бертольда Кваснера. Очень много спелых. Фил выбрал парочку понравившихся ему плодов, а на их место принес три своих. Два к трем — это был установленный обмен незрелых тыкв на уже готовые.

Вернувшись к окну, Фил сбросил Боби Финшеру тыквы Кваснера и осторожно спустился сам.

— Чьи такие красавицы? — поболтав «бутыль» возле уха, спросил Боби.

— У Бертольда позаимствовал — строго по таксе. Не будем же мы ждать неделю, пока наши вызреют?

— Понятное дело. Телегу сейчас покатим?

— Оставь здесь, — устало махнул рукой Фил. — Завтра доставим, а то у меня сил уже никаких…

— И то верно, — согласился Финшер, вешая на шею автомат и беря под мышку тыкву. — Ну пошли, товарищ.

45

Лейтенант Хаммер стоял возле окна и отстраненно наблюдал за проходившим во дворе разводом.

«Еще два дня свободных, а потом снова в наряд…» — подумал Хаммер и, обернувшись, посмотрел на настенные часы. Они показывали половину третьего. До ежедневного похода к реке оставалось полтора часа. Лейтенант вздохнул и, подойдя к письменному столу, выдвинул верхний ящик.

В ящике лежал шестидесятикратный полевой бинокль активного действия. За два года службы на Танжере этот инструмент стал неотъемлемой частью лейтенанта Хаммера.

Лейтенант взялся за бинокль и ощутил его приятную тяжесть. Удивительно, но даже прикосновение к этому, казалось бы, неживому предмету рождало в ощущениях Хаммера некоторый трепетный настрой, который полностью овладевал им в момент безосязательных свиданий на берегу.

Подойдя к окну, лейтенант поднял бинокль и посмотрел на реку. Причала видно не было, его скрывали забор и здание арсенала, но часть косы и лес, росший на острове, можно было рассмотреть во всех подробностях.

Вот на реке появилось малое судно. Это был Б-67, посланный за Финшером и Кансеном. Мерзавцы разбили свой катер и утверждали, что его угонял террорист.

«Возможно, это так, но скорее всего — подлое вранье…» Лейтенант не склонен был верить солдатам. Он не склонен был верить никому.

Катер стал притормаживать и уходить к берегу. Хаммер усмехнулся. Ему было ясно, что солдаты притащили новую партию спиртовых тыкв.

«Может, пойти и перехватить этих мерзавцев? Разбить тыквы о землю и посмотреть на эти унылые рожи», — лениво подумал Хаммер и перевел бинокль на штабной двор.

Сегодня дежурным по базе был капитан Пакгауз. Сейчас он важно расхаживал перед новой сменой наряда и давал последние указания. Хаммер настроил бинокль и увидел лицо капитана совсем близко. Так близко, что показалось, будто капитан дышит Хаммеру в лицо. Лейтенант намеренно сосредоточил внимание на ушах Пакгауза. Они двигались в строгом соответствии с произносимой капитаном речью, в то время как его жирные щеки сотрясались в такт шагов.

Лейтенант Хаммер попробовал осмыслить увиденное, но понял, что бредит от невыносимой духоты и нетерпения, желания поскорее оказаться на берегу. Он снова посмотрел на часы и с сожалением отметил, что прошло только десять минут. Лейтенант опять приложился к биноклю и стал рассматривать далекие, росшие на острове деревья.

«Кто знает, может, под одним из этих деревьев она собирает ягоды или расчесывает косы и поет песню?..» — попробовал пофантазировать он. Но во всех его фантазиях радужные картинки кончались очень плохо. В конце концов появлялся соперник и занимался с девушкой Хаммера любовью.

Видимо, эта картинка приходила из той части сознания, где хранилось опасение, что когда-нибудь девушка выйдет замуж. И у нее будут семья, дети…

«Тогда я накрою этот проклятый остров из минометов…» — в который раз дал себе обещание Хаммер. Он не собирался делиться своей мечтой и искажать ее тупым влиянием обыденности.

«Да, в любой момент я уничтожу этот остров», — насладился своим всесильем лейтенант и вспомнил майора Рейнольдса.

Майор Рейнольде был начальником базы. В прошлом он командовал артиллерийской станцией где-то между Крымом и Револьтой. За все время службы ему ни разу не удалось пострелять по реальным целям — только компьютерный тренинг, и больше ничего. Хаммер помнил, как убеждал майора не уничтожать деревню живших на острове аборигенов. И все почему? Потому, что там была она — единственная и неповторимая. Элеонора — такое имя ей дал сам лейтенант Хаммер. Возможно, это имя более подходило для названия стирального порошка, но, как говорится, любовь зла, и лейтенант присвоил это имя своей мечте.

«Стоит мне только намекнуть, и старик Рейнольде расстреляет весь боезапас», — усмехнулся Хаммер, представляя себе командовавшего батареями Рейнольдса.

«Вот только что тогда делать по вечерам? Куда ходить ежедневно, ровно в шестнадцать ноль-ноль?» — эта мысль посетила его впервые, и Хаммер взялся за ее обдумывание.

Один за другим он предлагал себе варианты, но всякий раз отвергал их — ничто не шло в сравнение с Элеонорой, ее появлением на берегу, ее наготой, ее смехом, который, к сожалению, не мог донести мощный бинокль.

— Кругом! Шагом, марш! — донесся со двора голос капитана Пакгауза.

Личные мысли оставили Хаммера, и он прислушался к топоту поднимавшегося по лестнице капитана.

«Сейчас он войдет и скажет свое обычное: „О Хаммер, ты тут?“» — подумал лейтенант.

— О Хаммер, а вот и я… — сказал вошедший капитан Пакгауз и быстро прошел в туалет. Спустя несколько минут он вышел обратно, счастливо улыбаясь и держа в руках свернутую портупею. — Ты слышал, через неделю на орбиту Танжера придет полковой бордель? Офицерам бесплатный билет. Поедешь?