Удачный брак - Маккрейт Кимберли

— Нет, — ответила я с горькой усмешкой.

Сара наклонилась:

— И чем он занимается?

— Он писатель.

— О, звучит увлекательно! — сказала она. — А мой муж — адвокат. Без обид, но вы все чертовски скучные. Или, может, только мой благоверный. Он у меня не занимается уголовными делами.

— Нет, все адвокаты скучные. Скучные, но надежные. Чего не скажешь о писателях.

— О да, надежные. — Она понимающе вздохнула. — Не сексуально, но полезно.

— Можно я задам последний вопрос?

— Давайте.

— Кто-то кроме Зака мог прислать Аманде цветы? — спросила я. — Аманда сохранила неподписанную карточку.

— Тайный поклонник? — предположила Сара. — Как я и говорила, Аманда внушала восхищение. Так сказал Себ.

— Себ?

— Муж Мод. Но не надумывайте ничего. У Себа и Мод есть необычная договоренность насчет походов «наверх», но они не спят с друзьями друг друга. Себ предан Мод. Можно сказать, до противного. В записке не было имени?

— Нет. Только надпись: «Думаю о тебе».

— Господи! Так оригинально, — холодно процедила она. — Ну, это определенно не Себ. Он француз до мозга костей. Он не в ладах с нашими привычными американскими формулировками. Вы считаете, что отправитель как-то связан со смертью Аманды?

— Мне хотелось бы знать, кто их послал.

— Да-да, альтернативная версия. — Ее тон снова стал жестче. — Простите, я вам с этим не могу помочь. Поскольку единственная версия, которая кажется мне правдоподобной, заключается в том, что ваш клиент — высокомерный говнюк, который убил мою прекрасную подругу.

Аманда

За четыре дня до вечеринки

Пока Аманда сидела в Семьдесят восьмом участке, ожидая своей очереди, чтобы поговорить с детективом, она успела несколько раз подумать, зачем вообще сюда пришла. Ситуацию усугубляло то, что участок оказался куда неприятнее, чем она ожидала — шумнее, грязнее и злее. В такие места приходишь только, если с тобой уже произошло что-то неприятное. Участок напомнил Аманде Сент-Коломб-Фоллс.

Если бы не обещание, данное Кэролин, она бы встала и ушла. Не говоря уже о том, что Аманда задумалась, как Зак отнесется к запретительному ордеру. Интересно, такие документы носят публичный характер? Заку не нравилось, когда что-то нарушало их частное пространство, а тут Аманда вздумала устраивать публичный спектакль. Она ведь даже не рассказала мужу о звонках.

— Аманда Грейсон!

Офицер оказался коротышкой с темными волосами и кожей теплого оливкового цвета. Из-за небольшого роста он казался безобидным мальчишкой типа Зака, когда они впервые встретились. Аманда не ответила, и офицер огляделся и снова сверился с данными в папке.

— Грейсон! Аманда!

Опять-таки похоже на Зака. Такие же резкие перемены настроения.

— Да, я тут! — Аманда поднялась со стула.

— Я офицер Карбон. — Он жестом пригласил ее пройти. — Сюда.

Они прошли по короткому коридору из зоны ожидания к открытому помещению, где стоял десяток столов, за которыми другие детективы беседовали со свидетелями, жертвами и даже, может быть, подозреваемыми. Невозможно было определить разницу. Все казались расстроенными. Аманда села на кресло у стола офицера Карбона, а сам он занял место перед монитором.

Аманда чувствовала себя жертвой. Разве она не должна чувствовать себя совершенно по-другому?

— Еще раз. Я офицер Карбон, — сказал он, протягивая ей руку. Ладонь оказалась влажной, а сам офицер держался натянуто, словно бы действовал по сценарию.

— Здравствуйте, — пробормотала Аманда, борясь с желанием отдернуть руку.

— Чем я могу помочь?

Аманда неловко улыбнулась:

— Кто-то меня… преследует. Звонит и вешает трубку. — Слабый старт. Кэролин это не впечатлило бы.

— Ясно. — Карбон откинулся на кресле. Казалось, он отнесся к ее заявлению скептически, а как иначе. Почему она не перейдет прямо к делу? — У вас есть версии, кто это?

— Ммм… это мой отец. Я это знаю.

— Ваш отец вам угрожал? — По крайней мере, он и глазом не моргнул при мысли, что отец преследует дочь.

— Нет… то есть в прошлом угрожал. Сейчас по телефону он ничего не говорит. Просто дышит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Дышит? — Офицер нахмурился.

— Да, тяжело дышит в трубку. Я знаю, что это он.

— Ладно, — протянул офицер, словно бы пытаясь решить, надо ли расспрашивать ее о деталях. — Звонки поступают с его номера?

— С незнакомого, — сказала Аманда. — Но я уверена, что это он. Мы недавно переехали в Нью-Йорк с Западного побережья. Он живет в северной части штата. — Она и сама услышала, что ее показания звучат неубедительно. — Он уже делал такое раньше, — добавила Аманда. — Я подавала жалобу в Калифорнии, в Сакраменто. Тогда он позвонил всего пару раз. Но теперь это десятки… и десятки.

— Оʼкей. — Похоже, офицера ее слова вдохновили. — Жалоба — это хорошо.

— А еще у него… проблемы с наркотиками… — Даже эти простые слова, которые не передавали и половины случившегося, было так сложно произнести. — Думаю, ему, наверное, нужны деньги. Я уверена, что именно так и есть.

Карбон крутанулся к своему компьютеру и начал печатать.

— Сакраменто, говорите? А как давно это было?

Аманда прикинула. Она уже не помнила точно. Но это была весна, поскольку цветы только-только распустились, рядом с ней в тот момент находился Кейз, значит, он еще не ходил в детский сад. Она ни за что не потащила бы его в полицейский участок, если бы не безвыходная ситуация. Стоп, это случилось сразу после того, как Кейз ужасно отравился. Четыре дня в больнице после испорченного латука. Ну, так решили доктора. Наверняка узнать не представлялось возможным. Но что бы ни стало причиной недомогания, было ужасно наблюдать, как быстро у Кейза начинается обезвоживание, как быстро его силы идут на убыль. Ему тогда было около трех.

— Шесть или семь лет назад.

Офицер Карбон еще минуту что-то печатал, а потом его пальцы внезапно замерли.

— Ага, вот она!

Слава богу. Такое впечатление, будто та суровая грудастая офицер, которая принимала у нее жалобу, стояла сейчас рядом с Амандой и рявкала на Карбона: «Она говорит правду, придурок, и не должна ничего тебе доказывать».

— Семь лет назад, — сказал он. — С тех пор ничего не было?

— Нет.

— Как все закончилось в прошлый раз?

— Я крикнула, что обратилась в полицию.

— Он что-то ответил на это?

— Нет, но перестал звонить… до недавних пор.

Аманда забыла ту часть. Что она ему угрожала. И что это сработало. Уже что-то.

— Он еще что-то делал, помимо звонков?

— Мне кажется, он за мной следил. А сегодня оставил цветы у моего дома.

Сирень. Аманда с мамой рвали букеты дикой сирени в заброшенном поле. Аманду успокаивал сказочный аромат сирени, который заполнял трейлер, пока отец ворчал, что от сладковатого запаха его тошнит.

— Цветы? — Офицер растерялся. — Может ли так быть, что он пытался извиниться?

Аманда уставилась на него. Ничего не могла с собой поделать. Разве она недостаточно хорошо объяснила, о каком человеке речь? Но, судя по его выражению лица, за этим вопросом ничего не стояло.

— За некоторые поступки нельзя извиниться, — сказала Аманда. В груди неожиданно стало жарко. Челюсть свело. Она выдавила из себя улыбку. Злость делу не поможет. — В любом случае он никогда не извинялся. И ненавидит сирень. Цветы — это угроза. Он хочет, чтоб я поняла, что он знает, где я живу. Даже если ему нужны деньги, боюсь, он сделает что-то ужасное, чтобы их получить. Я выкинула букет, но вот карточка.

Офицер Карбон долго изучал карточку, но не сделал попытки взять ее из рук Аманды.

— Откуда он узнал?

— Узнал что?

— Вы сказали, что только что переехали в Нью-Йорк, так ведь?

— Да. — Аманда испытала облегчение от того, что офицер Карбон как минимум внимательно ее слушал. — Четыре месяца назад.

— А звонки начались сразу после переезда?

— Да.

— Но вы не общались с отцом с того момента, как семь лет назад подали на него жалобу? — Он кивнул в сторону компьютера. В его тоне прозвучало еле слышное обвинение?