Витязь. Замок людоеда - Степан Кулик

— Японский бог!..

Боль обожгла пальцы так неожиданно сильно, что я выронил дубину и непроизвольно потащил лапу в рот. Кто хоть раз промахивался молотком по гвоздю и попадал по ногтю, меня поймет.

Двести шестьдесят один…

Довольно лыбящийся арбалетчик охнул и повалился навзничь с торчащей из глаза стрелой. А мгновением позже и второй, стоявший рядом и ловящий в прицел мою голову, схватился за лицо и упал на колени.

— Ваша милость! Господин барон! Держитесь, мы уже здесь!

Не было нужды оглядываться, чтоб узнать Лиса. Все-таки не послушался капитан, полез в портал первым, как и положено командиру. Только почему так рано? Я же еще не успел до трехсот досчитать. Ладно, потом секундомерами меряться будем…

Судя по тому, что стрелы посыпались на защитников гуще, остальная часть отряда времени тоже не теряла. И каждые пять секунд в замок переправлялся еще один наемник.

— Банзай! — завопил я во всю глотку, собрался и живым тараном бросился на уже изрядно ослабленную стену. Та застонала от моего натиска, затрещала, но устояла.

— За императора!

Незримый дух повелителя Поднебесной подсобил. Часть стены рухнула вместе со мною, подминая самых неосторожных защитников.

— Банзай!

И какого рожна оно ко мне прицепилось?

Не теряя времени на поиски своего оружия, я подхватил за ноги с пола кого-то из стражников и, орудуя им как дубиной, пошел внушать врагам страх и ужас. В бою и так нервы напряжены до предела, и если непонятное чудовище, с телом человека и мордой зверя, намеревается убить тебя твоим же товарищем, такое не всякий выдержит. Даже из ветеранов…

Стражники замка попятились. Как раз в нужную мне сторону. В противоположный от лестницы угол. А тем временем из-за спины стали выскакивать мои ландскнехты.

— Кто сдается, вязать! — бросил я не оглядываясь. Да и без надобности, если честно. Все сто раз обговорено, и каждый в отряде знает свой маневр. В зависимости от опыта и вооружения. Но бойцы должны периодически слышать голос командира.

— Лис! За мной!

Перепрыгивая через пять ступеней, я понесся вверх по лестнице. Теперь все зависело от того, насколько будет благосклонна к нам фортуна, и мы сумеем воспользоваться преимуществом от неожиданности.

В предрассветный час сон хоть и крепче всего, но и шум слышен отчетливее. Разбудит он спящих рыцарей, или крестоносцы всецело полагаются на крепкие стены и бдящую стражу?

С первым воином, одетым в более дорогой, чем у стражников, доспех и с толстой цепью поверх нагрудника, я буквально столкнулся в дверях первого этажа. Крестоносец только успел выпучить глаза.

— О, mein Gott!

От толчка всей массой рыцарь нелепо взмахнул руками, отлетел на пару шагов и хрястнулся затылком о стену. Так и не надетый на голову шлем, украшенный парой бычьих рогов, дребезжа, как пустое ведро, покатился по лестничной площадке. Я перешагнул через тевтонца и мельком заглянул в открытую дверь единственной комнаты на этом этаже. Вроде никого.

На площадке бельэтажа тоже никого. Зато по галерее, соединяющей башню с соседней, уже бегут. Много. Человек десять… Судя по экипировке, рыцари пока еще не проснулись. Увидев меня, кнехты остановились. Ну да… Я же по-прежнему вооружен трупом стражника.

Извини, безымянный защитник замка. Понимаю, надругательство над останками и все такое неприемлемо для цивилизованного человека, но я-то варвар. И если уж откровенно, то почему ревнителям христианства можно возводить аутодафе и прочие инквизиторские забавы, а если по их же головам головой другого мученика съездить, так сразу: караул, осквернение! Двойными стандартами, или по-простому — лицемерием отдает, однако.

— Вы трое… — слышу, как распоряжается сзади Лис. — Наверх. Ты и ты останетесь здесь. Держать дверь. Пока не вернусь, чтоб ни шагу.

Капитан знает свое дело, а у меня задача попроще. Бить всех, до кого дотянусь. И не задумываться. Уж если ввязался в драку, значит, наше дело правое. А у кого иное мнение, пусть на другую сторону улицы переходит.

Я запустил телом стражника в толпу кнехтов, то ли перестраивающихся в боевой порядок, то ли пятящихся, и метнулся следом. Эффект получился, как от камня, угодившего в ящик со стеклотарой. В смысле много звону и боя.

А вот теперь можно и кулаками поработать… Как медведь Балу в «Маугли». Оплеуха слева, пощечина справа. Пинок прямо… В щадящем режиме. Я хоть и варвар, но не беспредельщик. Не за трупами пришел, а за справедливостью. Пусть суд присяжных потом разбирается, кто больше виноват и кому какого размера ложку выдать… дерьмо хлебать.

— Господин барон! Дубину возьмите!

Кто-то из кнехтов. Может, смекнул, а может, Лис приказал.

— Спасибо. Расспроси тех, кто говорить может, где они плененных фогтом девок держат…

Взглянул внимательнее в рябое лицо. Шрам на лбу и бесшабашные, смышленые глаза. Надо запомнить. Если инициативу проявил, скажу Лису, чтоб поощрил.

А вот и те, что «огнем и мечом» проповедовать привыкли, пожаловали.

В конце галереи показалось двое тевтонцев рангом повыше обычных воинов. Да и вообще — повыше. Как минимум на голову. При полном рыцарском параде и с черными крестами на броне. То бишь на наброшенных на плечи белых простынях, которые у храмовников вместо плащей и флагов. И над шлемами целые султаны из разноцветных перьев колышутся. Мечи обнажили и прут, как с рублем на буфет. Даже без боевого клича. Психическая атака типа…

Кстати, очень профессионально прут. Один несет свой цвайхандер на плече. Сверху рубить будет. Второй — положил волнистое лезвие фламберга[41] на сгиб левой руки, готовя тычок острием, как копьем. А двуручный меч, особенно в умелых руках, это серьезно. Получить таким рельсом по башке у меня нет никакого желания.

— Стоять, бояться! Сейчас я вам устрою Курскую дугу! Хальт! Хенде хох! Швайнегунд!

* * *

Если требование остановиться и поднять руки могло всего лишь озадачить крестоносцев, а то и вовсе рассмешить, — пропустить мимо ушей подобное оскорбление высокомерные тевтонцы не могли. Они и отреагировали. Только не как вспыльчивые горцы, воплями и бурной жестикуляцией, а как положено истинным арийцам. То бишь дружно остановились, глядя на меня, как баран на новые ворота. Потом тот, что с мечом на плече и более пестрым султаном на шлеме, поднял свободную руку и с неуместным пафосом изрек:

— На колени, исчадие ада! Именем Создателя повелеваю! Устрашись силы, данной нам святой верой и пади ниц перед слугами Христовыми!

Угу, сейчас. Только шнурки поглажу и коньки заточу… Хотя… Это мысль. Спасибо за подсказку.

Я громко охнул и прижал руку к груди.

Такая наглядность воздействия Божьего слова на неведомое чудище вдохновила храмовников. Оба рыцаря синхронно перевернули мечи рукоятями вверх и, торжественно направив в мою сторону эти, довольно специфические прототипы распятия, дуэтом заголосили как с амвона:

— In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen. In nomine…

Опираясь на дубину и пошатываясь, как пьяный или тяжело больной, я сделал еще несколько шагов, всем видом демонстрируя, что еще мгновение, и паду ниц. В смысле: «Не стреляйте, я сдаюсь!»

Но рыцари не смилостивились, а только выше вздели над головами мечи и заголосили молитву еще громче.

Из последних сил, на подгибающихся ногах я преодолел последние метры, ухмыльнулся (жаль, на медвежьей морде это никак не отразилось), перехватил дубину покрепче и, как при отбивке мяча в бейсболе, врезал ближайшему тевтонцу по плечу.

Убить не убил, но с ног сшиб, да и плечевой сустав с ключицей размозжил наверняка… Рыцарь упал, сбивая с ног товарища, и завизжал при этом неожиданно тонко, как заяц в зубах у волка. Второй тевтонец не пострадал и попытался подняться, да только в такой броне это дело не быстрое. А мне и полсекунды хватило. Подшагнул, пнул в голову, а когда рыцарь повалился навзничь, впечатал пятку ему в грудь. Всем весом. Сминая панцирь… Так что, если немец не носит доспех на вырост, его можно больше не считать. «Трехсотый» как минимум.

Стоявший позади этой парочки «проповедников» паренек — в обычной одежде горожанина, даже без кольчужки, и с одним только копьецом в руке — побледнел от ужаса, развернулся и бросился прочь, вопя что-то типа: «Тодес!!!» или «Айсберг!» Или «Вайсбир»?.. Увы, моих познаний в немецком было слишком мало, чтобы понять, какое отношение к смерти его господ имеет ледяная гора, а тем более «белое пиво».[42]

Не суть, с перлами фольклора будем разобраться зимой, у камина. Вспоминая походы, победы, пересчитывая трофеи и потягивая этот самый «бир». А теперь «чем больше сдадим, тем лучше для нас». Потопали дальше…

Что у нас в дебете? Если я не сбился со счета, то у врага в минусах два десятка кнехтов и три рыцаря, а мы (тьфу три раза!) пока двигаемся в полном составе. Неплохой баланс. Вот только время, к сожалению, больше на нас не работает. Если до сих пор кто-то в замке еще умудрялся спать, то теперь, стараниями перепуганного до смерти пажа, с ложа поднялся бы и мертвый… Ну, или мертвецки пьяный.