Ковчег Могущества - Ольга Крючкова

– Вот за этим я и пришел к тебе, о, Верховный жрец: испроси милости у богов и их благословления на перенос столицы!

– Непременно и немедленно, – заверил жрец. – Сейчас же прикажу жрецам составить предсказание, а сам сотворю специальную молитву сначала Атуму, а потом и всей эннаде богов. Не сомневайся, Тутмос, боги одобрят твой выбор!

* * *

Основание новой столицы египетского государства оказалось делом архисложным, требующим огромных финансовых затрат, армии каменщиков, художников, скульпторов и архитекторов. Тутмос ещё всё тщательно обдумал, неоднократно посоветовался с Камосом, коему безгранично доверял, и лишь потом предпринял попытку переговорить с отцом относительно переноса столицы в другой город.

Аменхотеп выслушал сына вяло и рассеянно. В какой-то момент Тутмос даже усомнился в дееспособности своего солнцеподобного родителя, решив грешным делом, что недовольство знати его правлением родилось отнюдь не на пустом месте.

Так ничего от отца толком и не добившись, эрпатор отправился в покои Нитоприс. Умная женщина, со свойственной ей проницательностью, тотчас чутко уловила настроение супруга.

– Ты недоволен результатом разговора с Солнечным Гором? – вкрадчиво поинтересовалась она.

Тутмос кивнул и отвернулся: ему более не хотелось обсуждать тему переноса столицы с кем бы то ни было. Нитоприс деликатно решила отказаться от дальнейших расспросов.

– Жарко сегодня… Пожалуй, не помешает искупаться, – томно протянула она и, приблизившись к небольшому бассейну, расположенному тут же, в её покоях, и одним движением скинула с себя тунику.

При виде обнаженного тела жены тяжёлые мысли мгновенно покинули Тутмоса. Он в два прыжка подскочил к ней и обнял за талию:

– Ты не против, если я составлю тебе компанию?

Когда, после страстных любовных утех, утомлённые супруги возлегли на семейное ложе, Нитоприс предприняла очередную попытку выяснить причину удрученного состояния мужа. На сей раз он, без лишнего лукавства, честно ответил:

– Мне просто горько осознавать, что отец окончательно отошел от государственных дел. Сегодня я убедился воочию: все его мысли – только о новой молодой наложнице. Где он вообще её отыскал?!

Нитоприс грациозно повела обнаженным плечиком:

– Точно не знаю, но во дворце прошёл слух, что она – дочь номарха из Амарны. Кажется, ее зовут Сутесис. Впрочем, думаю, на эту тему тебе лучше поговорить с царицей – наверняка, Тея знает о наложнице больше, чем кто бы то ни было.

– Из Амарны? Странно… Амарна – не столь большой город… – удивился эрпатор. – Неужели в Инебу-Хедже не нашлось ни одной дочери достойного сегера?.. А ты, кстати, не помнишь, когда именно появилась в нашем дворце эта Сутесис?

– Отчего же? Прекрасно помню. Почти сразу после того, как фараона впервые посетили мысли о переносе столицы в другой город. Вот вскоре и объявились в Инебу-Хедже номарх Амарны и его юная прелестная дочь…

– Странное совпадение, – нахмурился Тутмос.

– У номарха Амарны обширные связи при дворе – его ном очень богат, хотя и сам город не велик, – продолжала ворковать всезнающая Нитоприс. – Осмелюсь предположить, что он просто не поскупился на щедрые подарки для некоторых сегеров из окружения фараона, вот те и поспособствовали, чтобы наш солнцеподобный обратил свой взор на Сутесис…

– Из чего следует, что номарх намерен через свою дочь оказывать влияние на фараона… – задумчиво продолжил эрпатор. – Не удивлюсь теперь, если в качестве новой столицы отец предпочтет именно Амарну. А это…. – Тутмос не на шутку разволновался: – Нитоприс, ты хоть понимаешь, чем это может закончиться?!

– Понимаю, конечно, – невозмутимо ответила дальновидная супруга. – Сутесис в итоге займет место Теи, а номарх получит ещё большую власть.

– Нитоприс, мы должны помешать этому! – возбужденно воскликнул Тутмос. – У меня совсем другие планы… Ты поможешь мне?!

Нитоприс с обожанием посмотрела на мужа, страстно поцеловала его в губы и только потом ответила:

– Можешь положиться на меня во всём, любимый…

* * *

Нитоприс давно не гостила в родовом поместье своей матери – жизнь во дворце казалась ей предпочтительнее. Но помнила, что за озером с розовыми фламинго, которое ещё в детстве так поразило её воображение, в старой хижине жила женщина по имени Эннана.

Нитоприс не задавала лишних вопросов матери, когда та возвращалась из поместья, отлично понимая, что Эннана – знахарка, а может быть, и даже – колдунья. Жизнь при дворе не казалась Нитоприс лёгкой, каковой считали её не искушенные жители Инебу-Хедж, и она не осуждала свою мать за то, что та время от времени прибегала к услугам старухи, дабы сомнительными средствами добиваться своих целей.

В последний раз, когда Нитоприс посещала поместье вместе с матерью, старуха умерла. Таусер искренне пожалела об утрате опытной и верной знахарки, унёсшей с собой в Дуат немало тайн, касающихся знатного семейства.

Нитоприс помнила хижину, изваяния богов, стоявших в нишах; многочисленные глиняные горшочки с травами; порошки в деревянных шкатулках… Все эти атрибуты ведовства, а может быть, и колдовства, произвели на молодую женщину неизгладимое впечатление. Впервые в жизни она сожалела о том, что редко посещала поместье и не переняла от Эннаны её знания.

Затем в памяти всплыла присутствовавшая на похоронах Эннаны женщина, которая горько оплакивала смерть старухи, стоя подле ложа умершей на коленях. Помнится, Таусер тогда что-то сказала женщине, и та, несколько успокоившись, произнесла в ответ слова благодарности… «А что, если та женщина – дочь Эннаны или её преемница? – подумалось вдруг Нитоприс. – Лицо у неё умное, выразительное, пожалуй, я бы даже смогла узнать её… Или всё же сначала посоветоваться с матерью? Думаю, мёртворождённый ребёнок Нефрури – дело рук моей матери… Она всегда недолюбливала Нефрури… Да, но одно дело причинить вред наложнице эрпатора, а другое – наложнице самого фараона…»

Нитоприс долго колебалась, но всё же решилась навестить свою родительницу, искушённую в искусном устранении неугодных ей людей.

Проницательная Таусер мгновенно догадалась, что разговор о поместье и покойной Эннане дочь завела неспроста. Нитоприс, правда, щедро «разбавляла» свои расспросы о старухе свежими сплетнями дворцовой жизни, однако Таусер, не выдержав очередной длинной тирады дочери, решительно перебила ее:

– Уверена, ты пришла не для того, чтобы обсудить со мной сплетни, ни на минуту в Инебу-Хедже не утихающие. Признайся, Нитоприс, какое конкретно дело привело тебя ко мне? Говори без утайки – я всё пойму.