Медовый месяц императора - Александр Зихунов

К 1792 году скрытое до сих пор противостояние вылилось в открытую агрессию со стороны шведских лож, во главе которых стояли князь А.Б. Куракин и князь Г.П. Гагарин. Последний проникает в одну из московских лож и получает секретную информацию, среди которой главное место и значение имеет факт получения московскими розенкрейцерами финансовой помощи от герцога Брауншвейгского. Донос князя Гагарина попадает к Екатерине, давно имеющей зуб на московских масонов. Ненависть и страх императрицы в отношении их были столь велики, что она утверждала, что во время проезда её через Москву масоны красили деревья и дома специальной краской, в состав которой внесены яды, могущие повредить её здоровью и даже жизни.

Екатерина терпеливо ждала повода. Гагарин его предоставил: сношение с представителем иностранного государства и получение от него денег. Этого достаточно. Московские ложи закрыты. Руководители арестованы.

Трубецкой, Тургенев и Лопухин высланы в свои деревни. Тяжелей пришлось Николаю Ивановичу Новикову. Четыре года в крепости. Император Павел I освободил его, но к активной деятельности Новиков уже не годен. Пока он сидел в крепости, умерла его жена, дети болели серьезными психическими заболеваниями. Новиков оказался без средств к существованию. Братья отвернулись от него. Кажется, Николая Ивановича просто подставили. Он уехал в свою подмосковную деревню. Вместе с ним поселилась вдова основателя ордена розенкрейцеров в России - профессора Шварца.

Новиков умрет всеми забытый 31 июля 1818 года.

Это уже новая эпоха. Личности екатерининских масонов приобрели ореол святости. Одним из таких святых считали Осипа Алексеевича Поздеева. Когда он умирал, смерть его не только увековечили написанием картины, но и записывали его предсмертный бред.

При Павле I и Александре I масонские общества множатся и расцветают. Однако внешнее развитие сопровождается внутренним разложением. Ложи постепенно превращаются в партийные клубы, что сопровождается внутрипартийной грызней. Великий мастер Великой провинциальной ложи, сенатор Егор Андреевич Кушелев (1763-1826), ознакомившись с деятельностью лож, ужаснулся. В записке, направленной императору Александру I, он пишет: "...ложи превратились в клубы, гнездилища раздора, своеволия, буйства или, лучше сказать, в быстрый и шумный поток адского извержения, наводняющий всю Европу правилами ужасными, безбожными и бедственными для рода человеческого..."

Братьев своих по ложе Кушелев прямо называет "людьми презренными или, можно сказать, совершенной сволочью".

Кушелев находит в себе смелость предложить государю закрыть все масонские ложи в России.

Предложение принято. 1 августа 1822 года подписан указ о запрещении всех масонских лож в России. 10 августа последний раз собрались братья-масоны и выслушали указ, прекращающий их деятельность.

Кушелев - человек опытный - предлагал сделать это постепенно, разработать систему мер и внедрить их. "...Сие уничтожение, - писал он, - а особливо внезапное, скоровременное и строгое, не отвратит всего зла, могущего быть от разврата лож: ибо скоро они закроются, тогда члены оных или братия, как насекомые, расползутся по всем углам и, не имея над собою ни малейшего уже надзора, более и более заражать будут простодушных, непросвещенных и любопытных сограждан своих..."

Ложи закрыты единовременно, грубо и необдуманно. Большинство протоколов их собраний спрятаны. Не удалось заполучить разрешительные грамоты и уставы большинства лож. Генерал-губернатор Петербурга Милорадович сообщал государю 11 августа: "...бывшие масоны приняли объявление об уничтожении их лож равнодушно. Иные говорят, что связь их никогда разрушиться не может. Есть также слухи, что некоторые из них предполагают иметь собрание на дачах. Все сие, а особливо неожиданное равнодушие, заставляет меня усугубить внимание на общее их действие".

Масоны были готовы к такому повороту событий. Они ушли в подполье, унеся с собою древние акты, уставы и протоколы.

Этот период самый темный в истории масонских лож в России. Деятельность масонов переносится в клубы (Английский клуб), просветительные общества, религиозные и мистические секты.

В романе А.Ф. Писемского "Масоны" главный герой, Егор Егорович Марфин, очень точно определяет сложившуюся ситуацию: "Лож нет, но есть масонство!"

Писемский описывает собрания московских масонов в церкви Архангела Гавриила на Чистых прудах. "...Церковь эта, - пишет Писемский, - очень известна в Москве, её строил ещё Меншиков... Потом она сгорела от грома, стояла опустелою, пока не подцепили её эти, знаете, масоны, которые сделали из неё какой-то костел".

6. Иезуиты в масонстве и Пушкин

Связь масонов с латинской католической церковью осуществляли иезуиты, которые ещё во времена Екатерины Великой стали проникать в Россию через католическую Польшу и Белоруссию.

Помните аббата Николя, державшего в Петербурге модный пансион для детей русских дворян? Именно в этот пансион предполагал поместить своего сына Александра Сергей Львович Пушкин. Этот пансион советовали масоны и воспитанники иезуитского пансиона А.И. Тургенев и П.А. Вяземский.

Затем открылся Царскосельский лицей, мы об этом уже писали.

Знакомство с материалами о пребывании иезуитов в Крыму дало интересные дополнения к судьбе графа Монфора, бывшего первым учителем Александра Пушкина.

Крым в начале XIX столетия - земля обетованная для иезуитов. "Община иезуитская, - писал священник Михаил Морошкин, - в Крыму расположилась на всех пунктах, где были какие-нибудь следы пребывания и присутствия латинского элемента и где предчувствовалась какая-нибудь пожива для иезуитской пропаганды".

Одним из таких "пунктов" была колония Зельц (Зультц или Зульц), где с 1810 года священником был иезуит Монфор1.

Вступление графа Монфора в "Общество Иисуса" исторически обусловлено. Если бы Игнатий Лойола жил в начале XIII века и создал "Общество Иисуса", то родоначальник Монфоров, Симон де Монфор, явно вступил бы в число воинов Христовых. Его отдаленный потомок, став иезуитом, только воплотил в жизнь давнюю семейную идеологическую концепцию.

Вероятно, как и его покровитель Жозеф де Местр, граф Монфор получил образование в иезуитском учебном заведении. Скорей всего, в Париже: неподалеку от Парижа родовое имение Монфоров. Правда, к тому времени оно выкуплено казной и стало резиденцией французских королей. Сегодня здесь расположена резиденция президента Франции Рамбуйе.

Колония Зельц (Зульц) расселилась на берегу Кучурганского лимана неподалеку от Одессы. Население - ремесленники. Кажется, что они выходцы из Эльзас-Лотарингии - франко-германского района. Зельц (Зульц) очень напоминает название городка Сульц, откуда родом барон Жорж Дантес. Очень часто колонисты, попав в новые места, частично удовлетворяют тоску по родине тем, что переносят названия покинутых мест на свою новую родину. Вероятно, так случилось с Сульцем (Зульцем).

Жорж Дантес не только всю жизнь был ярым католиком, но и происходил из среды, близкой к ордену иезуитов.

Тайным иезуитом был покровитель Дантеса барон Луи Геккерн. Через несколько лет после выезда из России Геккерн становится посредником между папой Григорием XVI и правительством Голландии по вопросу о конкордате. Речь шла о том, чтобы передать в руки иезуитов народное образование в Голландии. "Посредником в этом хитром и сложном деле, - писал историк Л. Вишневский, - мог быть только человек вполне доверенный, представитель воинствующего католицизма, тайный иезуит, заинтересованный в укреплении могущества папы римского".

Число иезуитов в окружении Пушкина едва ли не больше, чем число масонов. Часто они выступают в одном лице. Тайный иезуит и масон Жозеф де Местр принят в доме масона С.Л. Пушкина. Он рекомендует в воспитатели для его старшего сына иезуита графа Монфора. Последний готовил Пушкина для поступления в пансион аббата Николя. Масон и член литературного общества "Арзамас" Ф.Ф. Вигель писал: "Тайный иезуит аббат Николя завел в Петербурге аристократический пансион. Он объявил, что сыновья вельмож одни только будут в нем учиться; и не столько с намерением затруднить вступление в него детям небогатых состояний, сколько из видов корысти положил неимоверную плату: ежегодно по 1500 рублей, нынешних шесть тысяч..."

Откуда отец Пушкина мог взять эти шесть тысяч? Остается загадкой. Во всяком случае дядя Пушкина, Василий Львович Пушкин, привез племянника в Петербург и уже готов был отвести его в пансион, находившийся на Фонтанке рядом с домом князя Юсупова, но вмешался случай. В пансионе началась странная эпидемия, поразившая многих мальчиков. Ниже мы остановимся на этой "странной болезни" подробнее. Сейчас достаточно сказать, что аббат Николя вместо того, чтобы бороться с "болезнью", покидает пансион и прячется в подмосковном имении страстной поклонницы иезуитов княгини Голицыной, родственницы известного покровителя иезуитов князя А.Н. Голицына1.