C-dur - Алексей Ефимов

– Я стараюсь. Но мне еще далеко.

– Расскажешь свою историю?

– Запросто. Внимание: история моей жизни! – Он сделал драматическую паузу. – После института я, Сань, по-честному решил поработать. Музыка, думаю, музыкой, а есть профессия, на освоение которой потрачено пять лет жизни и много клеток юной розовой печени. Знаешь, куда занесло? В рыботорговлю. Дело, Сань, стремное. Вонь, жара, мухи, грузчики датые, а ты в офисе рядом. Мучился я недолго. Трахнул замшу финдира, прям в кабинете, и сделал им ручкой. Ради замши стоило мучиться, так что я не жалею. Но с профессией завязал. Ну его нафиг. Если пять лет слил в унитаз, это не значит, что нужно сделать это со всей своей жизнью. Если вам на гитаре – Родя весь к вашим услугам, а дебет-кредит – это увольте. Поэтому на следующем этапе жизни, в которой – я все еще верю – есть смысл, я вернулся в искусство. Стал ублажать рок-медляками и, что хуже, попсой публику в кабаках. Делал я это годиков пять-шесть. Тошно было, но делал. Жить как-то надо. Не рыбу же тухлую нюхать. Чтоб было легче и меньше тошнило, стал я, Саня, пить много и ежедневно. Но легче не стало. Просыпаешься утром – и только одна мысль: надо опохмелиться. Выпьешь пива – и все, не можешь остановиться. Вот и сказали мне парни: знаешь что, Родя, ты нас прости, мы тебя любим, но мы так не можем. Нас скоро выпрут из клуба. Завязывай или проваливай. Месяц сроку на все, на, так сказать, исправление, а мы подождем. Не верили они, Саня. Я тоже не верил. Думал, сдохну. Проснулся я как-то с похмелья и ну давай думать. Что это, вашу мать, получается, я, Родя, сдохну, ничего не сказав, а всякая шваль будет жить? Хер им с маслом. В общем, так разозлился я, Сань, что взялся за дело. Поехал я на Алтай, к местному деду. Он шириков лечит и алкашей. Он точно оттуда, Сань. Кстати, не всех берет. Долго с тобой говорит, смотрит, бороду гладит, а потом объявляет – да или нет. Не знаю, что за метода. Взял меня, в общем. «Ты, – говорит, – здесь еще нужен, миру послужишь. Выправим, даст Бог. Зверя ты одолеешь». «Что за зверь?» – спрашиваю. Думаю, вдруг он страхом лечит? Я в гладиаторы не записывался. Знаешь, что он сказал? «Зверь – это ты. И человек – тоже. Кто победит, тот и останется». Я, Саня, остался. Но пользы от этого нет. Может, дед был неправ? Может, ошибся? А я как с Алтая вернулся, сразу к своим пришел и сказал, что здесь делать нечего и надо ехать в столицу. Они, Сань, смотрят на меня как бараны, и понимаю я тут, что без них я поеду. Пусть остаются и уркам мурку лабают. Я пока был на Алтае, им не звонил, они думали, что я все, нафиг списали, нового гитариста нашли – а я чистый, трезвый как стеклышко и улыбаюсь, глядя на кислые морды. Короче, мы разошлись. Они остались, а я уехал в Москву. И что началось у них, Сань! Будто проклятье какое. Драммер въехал на байке в дерево. По косточкам собирали. С палочкой ходит. Клавишник сел на иглу и умер от передоза. Бас пашет менеджером по продажам, отсасывает у клиентов. Ходит в галстуке и костюме. Хайер сбрил. Бонусы получает. А я с чем в Москву уехал, с тем и приехал. Не далась с первого раза. Я там в группе играл, а менеджер наш, дальний родственник Моисея, горы обещал золотые, денег на запись, а сам, гадина, кинул. В общем, от чего я уехал, к тому и приехал. Знаешь, мысль иногда появлялась, подленькая такая: чем, Родя, не жизнь? У тебя есть работа, днем делай что хочешь, а вечером сбацал халтурку и снова свободен. Денег больше, чем в Новосибе. Не миллионы, но можно, в принципе, жить. Не парься, Родя, смирись, се ля ви. Получай удовольствие. Повезет – выбьешься в люди, нет – что ж, не судьба, значит. Так жил бы я, Сань, но, Слава Богу, с евреем нашим поссорился. Нахрен его послал. Он, сука, обиделся. Сказал, что найдет и отрежет два пальца на левой руке. Буду как Тони Айомми. Душевно расстались. Теперь снова думаю, как дальше жить. Ты-то как – рубишь хард?

– Редко. Играю и думаю – есть ли смысл тратить на это время? На сцену не выйду, Ричи не стану. Нет прежней радости. Без удовольствия. Беру и играю что помню. Для снятия стресса после работы. Новое не разучиваю.

– Дело дрянь, Сань. Сам себя гробишь. Бюргером стал. Правда, чем я лучше? Ты ничего не сказал, и я тоже. Так что оба мы в одном месте, только ты на «Audi», а я с голой жопой. Раньше я думал, что с голой жопой честней. Типа я хиппи, мне ничего не надо, а буржуи чахнут над златом, хапают и жизнь себе портят. Это гнилая теория. Дай мне квартиру в центре, тачку крутую да бабу-красавицу, чтоб любила до гроба и деток рожала, – думаешь, отказался бы? Вряд ли. Стал бы я буржуином. И удавился бы. Зачем с того света лезть – чтоб до этого докатиться? Лучше уж сдохнуть, Сань. Кстати, я снова пью, но знаю свою меру. Дед что-то сделал со мной. Не допиваюсь до белочки. Жить стало легче. Жить стало веселей.

– О! Show must go on! – обрадовался он.

Официант принес пиво и блюдо с рыбной нарезкой.

Глядя на Родю, Саша знал, что скоро, после кружки-другой, тот окончательно станет Родей «Куртом» Клевцовым из общаги Нархоза. Философом и бунтарем, не знающим компромиссов. Может, вместе напиться? Потом позвонить Вите и послать его на три буквы, Ане сказать, что разводится, а Свете – что любит ее и едет к ней ночевать, – в общем, стать собой и не прятаться? Много лет назад Родя был для него образцом. Он хотел быть как Родя: искренним и настоящим, без компромиссов. Но с тех пор, год за годом, он только и делал, что отдалялся от идеала. Жизнь съедала свое, фальшь расползалась как ржавчина, и он сам не заметил, как весь покрылся коррозией – внутри, не снаружи. Снаружи все гладко, чисто, приятно. Снаружи он производит хорошее впечатление. Он холеный директор мясоконсервного комбината.

– Слушай, с Викой-то что? – вдруг спросил Родя.

Заметив, что Саша изменился в лице, он тут же прибавил:

– Саня, не принуждаю. Все понимаю.

– Мы разошлись, – просто сказал Саша, глядя в глаза Роди, чистые и голубые. – Так получилось. – Он сделал паузу. – Ну и хватит о грустном. Лучше выпьем за то, чтобы мы что-то сказали и сделали. Жизнь одна. Второй попытки не будет.

– Точно! Саня, мне нравится то, что ты говоришь. Я тебя узнаю. Ты на «Audi», а я с голой жопой, но мы еще скажем все, что хотели. Все нас услышат! Rock'n'roll live!

Тук! – встретились кружки.

На сцену вышли двое мужчин с акустическими гитарами. Поприветствовав пьющих-жующих, они стали играть фламенко: страстную музыку знойной Испании, где люди проще относятся к жизни и улыбаются чаще. Все дело в климате? В количестве солнечных дней в году? Дайте русскому полгода лета и мягкую зиму – станет ли чуточку жизнерадостней? Или нашего брата просто так не возьмешь?

Развернувшись вполоборота, Родя следил за игрой, вслушивался, всматривался. Он даже забыл про пиво.

– Неплохо играют, – заметил Саша.

– Бодренько. По-испански. Видишь, Сань, где таланты? По кабакам. – Он взял кружку. – А телек включишь – кто там? Басковы и Киркоровы. Тьфу!

Через час на счету Саши было три кружки, а Родя справился с четырьмя. Взяв по последней, они твердо решили, что встретятся и сыграют. Соберут группу. Родя – вокал и соло-гитара, Саша – ритм. Дело за драммером и басистом. У Роди есть тридцать песен, если не больше, записанных в домашних условиях, и в их числе три стопроцентных хита. На этот раз все получится. Да, Сань? Родя, без вариантов. У тебя есть песни, у меня – стартовый капитал. Мы выпустим диск. Мы будем играть в клубах, где люди слушают, а не жрут. Рок. Ничего, кроме рока. Ну его нахрен, этого рыжего, в жопу ему сервелат. Он не слушает рок. Он насильник и буржуин. Хочешь, я позвоню ему прямо отсюда и все ему это скажу? Ты позвонишь? Ладно, выйдем на улицу – дам тебе телефон.

Допив пиво и расплатившись, они вышли на свежий воздух.

Поздний вечер встретил их легкой приятной прохладой, звездным небом, полной луной и двумя девушками, коротающими время на остановке рядом с выходом из ресторана. Они ждали то ли троллейбус, то ли клиентов.

Увидев их, Родя вмиг оживился:

– Девочки, почем опиум для народа?

В ответ послышался смех.

– Тебе скидка, красавчик! – бойко сказала первая девушка: длинноногая, в колготках в сеточку, в майке с глубоким вырезом.

– Двоим спецпредложение! – прибавила ее спутница, менее свежая и эффектная. – Может, сыграем пара на пару?

– Может, вам на гитаре сыграть? – Родя сделал встречное предложение.

Он подошел ближе.

– Ты гитарист?

– Да. – Он ухмыльнулся. – Виртуоз-самоучка.

– У меня есть гитара! Классно! – Девушка (первая) так естественно это сказала, так мило воскликнула, что у Саши даже мелькнула мысль: «Может, действительно есть?» – но он тут же отбросил ее. Девушки умеют завлечь клиентов, в этом все дело.

– Только ее настраивать нужно, на ней давно не играли, – продолжила девушка. – Ты справишься, я в этом уверена. Твой молчаливый друг тоже на гитаре играет?