Ревизор: возвращение в СССР 19 - Серж Винтеркей

как вести разговор.

— Привет, Жан, — сел он напротив неё. — По поводу Ивлева…

— Я слышать про него ничего не хочу! — жёстко чеканя слова, ответила Луппиан.

— Здрасте… — растерялся Ираклий. — Почему?

— Потому! Не хочу, и всё!

— Нет, Жан, так дело не пойдёт, — опомнился Ираклий. — Ты должностное лицо и хочу-не хочу оставляй дома. Что случилось? Почему ты про Ивлева слышать не хочешь?

— Потому! Он бедной девочке с первого курса проходу не даёт! — оскорбленно ответила Жанна, брезгливо передернув плечами, как будто Ивлев её саму грязно домогался.

— А вот теперь послушай, — встал Ираклий и навис над ней для большей доходчивости своих слов. — Ивлев никого не трогал. Это раз. Регинка сама на него вешалась. Полно народу может подтвердить. Это два. Он с ней по-хорошему пытался, говорил, что женат, но не вышло. Пришлось послать эту засранку. Вот она ему теперь и мстит. Это три. И ты ей в этом помогаешь!

— Ну, конечно! Он такой невинный, прямо, ангел. А она чёрт в юбке.

— Не знаю, кто она, чёрт или сумасшедшая, — ответил Ираклий, — но я с этим к тебе и пришёл. Считаю, что по поводу ее грязных сплетен нужно собрать комсомольское собрание факультета и добиться справедливости.

— Какая справедливость? Ты о чём? Я не дам вам издеваться над бедной девочкой! Тем более, перед всем факультетом! Она и так настрадалась!

Губы Жанны дрожали, голос срывался. Ираклий понял, что так он ничего не добьётся. Женская солидарность не даст Жанне объективно оценить ситуацию.

Возвращаясь к себе, Ираклий решил не говорить ничего пока что Павлу, а попытаться сначала урегулировать как-то этот вопрос самостоятельно.

— Мужики, у нас ЧП, — подошёл Ираклий к Сандалову и Брагину и жестом позвал Давыдова и Макарова. — Комсорг факультета на Пашу взъелась из-за выдумок Регинки. Я предложил собрание комсомольцев факультета организовать, чтобы вывести ее на чистую воду, а Жанна против.

— Это ещё почему? — подошёл к ним Булатов.

— Не хочет. Не верит, что эта дура всё придумала. Говорит, я не дам её позорить на весь факультет, она и так пострадавшая.

— Слушай, ну одно дело ты, парень, пришёл и друга защищаешь, — проговорил Витя Макаров. — Другое — девушка. Давай Машу к ней приведём. Пусть ей девчонка то же самое повторит.

— Правильно! — хлопнул его по плечу Сандалов. — А давай мы все пойдем и подтвердим. На следующем же перерыве.

— А я пока сбегаю еще и к Эмме Эдуардовне. Я еще в пятницу хотел, но ее не было. Если она поддержит нас, то у Жанны по-любому не будет выхода. Скажите преподу, что я по административным делам отсутствую.

* * *

Москва. МГУ. Кабинет замдекана по научной деятельности.

— Эмма Эдуардовна, можно? — заглянул к замдекана Ираклий.

— Заходи, Тания. Что-то случилось? — обеспокоенно оторвалась она от своих дел.

— Тут такое дело… Ещё не случилось, но может… Не знаю, что делать? Короче, одна студентка с первого курса распространяет про студента второго курса сплетни. Будто он от неё без ума и пытается склонить к близости.

— Ну и что? — улыбнулась Эмма Эдуардовна, сняв очки и помассировав глаза. — Дело молодое.

— Но он женат, — возразил Ираклий. — Она порочит его репутацию этими сплетнями. Может, комсомольское собрание провести и осудить ее действия?

— Послушай, — посмотрела она на Ираклия. — Там, где двое, третий лишний. Пусть, парень с девушкой сами разбираются. Зачем в это лезть?

— У него жена только родила, он боится, что до неё эти слухи дойдут. Ну, он совсем к этой студентке никакого интереса не проявлял. Наоборот, она сама на него вешалась. Он несколько раз по-хорошему объясниться пытался, что она ему неинтересна. Потом, как я понимаю, уже конкретно что-то сказал… И она, похоже, обиделась и мстит теперь…

— И между ними совсем ничего не было, — скептически взглянула на Ираклия Эмма Эдуардовна.

— Да ничего! В том-то и дело. Ему же не до этого совсем. И так все удивляются, как он столько успевает. Учится, работает, статьи в газету пишет…

— Постой, постой. Это ты про кого? — впервые заинтересовалась замдекана.

— Про Павла Ивлева.

— Так это про него сплетни распускаются? — возмущенно спросила Эмма Эдуардовна. — Безобразие!

— Ну, да, — удивился и обрадовался Ираклий такой резкой смене настроения. Он уже совсем было отчаялся, решил, что поддержки никакой от Эммы Эдуардовны не получит, и вдруг!

— Я Павла хорошо знаю, — встала Эмма Эдуардовна и нервно начала вышагивать по кабинету. — Он слишком предан своей семье, — уверенно заявила она. — А, знаешь, ты прав. В таком, из ряда вон выходящем случае, надо принимать меры. И жёсткие.

— Я предлагаю сегодня комсомольское собрание организовать, — приободренный, сказал Ираклий, — и на нем рассмотреть вопрос о недостойном поведении Регины…

Подумав, Эмма Эдуардовна сказала:

— Нет, давай завтра. Тебе задача собрать к нему больше информации. Сначала надо узнать, кто именно распространяет слухи. Поговорить с той студенткой, с другими. Выявить, кто активно сплетничает про Ивлева. И всех виновных, не только эту девушку, призвать к ответу. Понимаешь? Нужны факты. Кто? Что сказал? Кому? Когда? Чтобы не превращать комсомольское собрание в балаган. И чтобы раз и навсегда показать сплетникам, что нельзя безнаказанно порочить репутацию других людей. Завтра жду тебя после первой пары.

— Я понял, — кивнул Ираклий и тоже поднялся.

* * *

Москва. МГУ. Кабинет замдекана по научной деятельности.

Эмму Эдуардовну всю колотило от возмущения. А так хорошо день начинался… Клара Львовна, секретарь декана, шепнула ей с утра, что премию уже выписали, осталось приказ у ректора подписать. А тут такая незадача. Такой достойный молодой человек! Это кто же посмел на него наговаривать? Нет, нельзя пускать эту ситуацию на самотёк. — решила Гаврилина и отправилась к декану.

* * *

Вернувшись на лекцию, Ираклий кивнул парням и поднял незаметно для преподавателя большой палец, мол, поддержка Эммы получена. Сразу после пары Витя побежал за Машей, а парни отправились в комитет комсомола факультета. Ираклий отделился по дороге и сходил за Мартином. Все встретились у кабинета комсорга. Маша решительно вошла в кабинет первой.

Увидев такую представительную делегацию во главе с девушкой, Жанна смягчилась и выслушала всех. Высказался