Рейтинговые книги
Читем онлайн Ахульго - Шапи Казиев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 175

– Так вот, – продолжал Граббе.

– Бунтари там захватили власть и сочинили манифест, в коем в первой же статье провозгласили: «Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах».

– И Шамиль то же проповедует, – помрачнел Ахмед-хан.

– А во второй, – продолжал Граббе, который изучал этот манифест, когда еще состоял в тайном «Союзе благоденствия», – записали: «Они имеют право на собственность, а также право на безопасность и на сопротивление угнетению».

– Куда же их царь смотрел? – сердился шамхал Тарковский.

– Короля они свергли, – сообщил Граббе.

Ханы тревожно переглянулись, не понимая, куда клонит Граббе.

– А потом и вовсе отрубили ему голову на гильотине.

Ханы мрачно уставились на Граббе, будто это он возвел французского короля на эшафот. Насладившись произведенным эффектом, Граббе продолжил:

– И что в результате?

– Что? – вместе спросили ханы.

– Иллюзии скоро развеялись, – сказал Граббе.

– Начали со свободы, а кончили императором Наполеоном!

Ханы облегченно вздохнули.

– Это который на Москву ходил? – спросил шамхал.

– Он самый, – кивнул Граббе.

– И я не раз имел честь его видеть.

– А потом что было? – спросил Ахмед-хан.

– Потом мы взяли Париж, а Наполеон умер в ссылке, посреди океана, на острове Святой Елены. Так-то!

– Шамиля бы тоже туда, – мечтал шамхал.

– Со всеми его революционерами.

– Мюридами, – поправил Ахмед-хан.

– Франция – где, а они – тут. Сначала нас истребить хотят, господин генерал, а потом за вас возьмутся.

– Нет уж, – покровительственно улыбался Граббе.

– Прежде мы сами за них примемся.

– Мудрые слова, – похвалил шамхал.

– Давно пора, – кивал Ахмед-хан.

– В горах ни одного надежного аула не осталось. Каждый на законную власть кинжал точит. А у нас на всех сил не хватает.

– Надобно не столько числом воевать, сколько умением, – изрек Граббе.

– А главное – порядок во всем надобен. У меня не забалуешь.

– Очень правильно, – закивал Ахмед-хан.

– Когда сила есть, и порядок будет.

Ханы отбыли весьма удовлетворенные, пообещав содействовать Граббе чем только могут. Вопрос теперь стоял о жизни и смерти: или они – или Шамиль. Горы не могли долго терпеть разных правителей. Перед лицом общей опасности владетели решили действовать сообща и забыть бывшие между ними раздоры.

Понимая, как нелегко приходилось в горах Ахмед-хану, уже не имевшему сил, чтобы оградить свои владения от влияния Шамиля, шамхал Тарковский решил сделать благородный жест. Опасаясь, как бы последнего наследника Хунзахских ханов не постигла участь французского короля, шамхал пообещал вернуть во владение пятилетнего Султан-Ахмеда, который приходился ему племянником, аулы Урма, Параул и Дургели. Эти аулы располагались неподалеку и были защищены царскими войсками. В свое время они были отобраны Ермоловым у воевавшего против него Ахмед-хана Аварского и подарены шамхалу Тарковскому – покойному отцу нынешнего шамхала Абу-Муслима.

– Как думаешь, – прищурил глаз Ахмед-хан, – пойдет Граббе на Шамиля?

– Ему это нужно больше, чем нам, – ответил Абу-Муслим.

– А будет тянуть, скажу, что мюриды хотят захватить Хунзахскую крепость, – пообещал Ахмед-хан, которому царская крепость у него под боком тоже не нравилась, но делать было нечего, приходилось терпеть.

– А разве уже не хотят? – удивился шамхал Тарковский.

– Думаешь, Шамиль забыл, как в Хунзахе убили имама Гамзатбека? Он бы давно все горы к рукам прибрал, если бы не Хунзах с его крепостью. Я бы на твоем месте не ждал. Эти генералы ничего не понимают. Раз мы пустили их на свои земли, путь воюют.

Ахмед-хан внял совету шамхала, как только прибыл в Хунзах. К тому же оказалось, что еще несколько аулов перешли на сторону Шамиля и вернуть их в покорность не мог даже отчаянный храбрец Хаджи-Мурад. Брожения начались и среди самим хунзахцев, подозревавших, что царская крепость построена не столько для того, чтобы защитить их от мюридов, а затем, чтобы обратить в крестьян самих хунзахцев.

Комендант крепости всегда от них чего-то требовал, прибывавшие отряды становились лагерями вокруг крепости, вытаптывая луга и поля, лошади их превращали родники в грязное месиво, солдаты съедали целые отары овец. А теперь еще велено был снабжать крепость дровами, которых было негде взять на Хунзахском плато. Когда последнее требование не было выполнено, солдаты принялись таскать бревна из пустых домов. Пустые не значило – ничьи. Но обиженных хозяев никто не слушал.

Власть Ахмед-хана становилась все более шаткой, а влияние Шамиля неудержимо росло. Даже теперь, когда он не предпринимал никаких серьезных действий и был занят строительством на Ахульго да исправлением нравов своих соплеменников.

Ахмед-хан, не долго думая, призвал своего мирзу, секретаря, и велел ему сочинить письмо о страшных бедствиях, которые постигнут Хунзахское ханство и весь Кавказ, если власти Шамиля не будет теперь же положен конец.

Мирза постарался так, что ему стало немного жаль расставаться со своим произведением. Это был истинный шедевр, украшенный представлениями горцев о Страшном суде. Прочитав письмо, Ахмед-хан удивленно почесал голову, а затем велел сделать еще одну копию, чтобы отправить ее в Тифлис, главному начальнику. Усердный мирза переписал письмо дважды, оставив одну копию и себе, для примера потомкам.

Глава 24

Наступала осень, ночи становились все холоднее. По вечерам над Ахульго курились дымки, исходившие из подземных жилищ. Кое-где горели костры и на самой горе, делая ее похожей на дремлющий вулкан, готовый взорваться в любое мгновение.

Сурхай все еще продолжал строить. Закончив с жилищами, он вновь укреплял оборонительные сооружения. Людей у него было немного, потому что большинство было отпущено по домам собирать урожай и готовиться к зиме.

Сурхай часто взбирался на скалу, возвышавшуюся над перешейком, который вел на Ахульго, а теперь был глубоко перекопан. Сурхай смотрел на результаты своих стараний отсюда, сверху, и ему хотелось верить, что Ахульго теперь неприступно. Беспокоила его только сама эта скала, с которой он обозревал Ахульго. Дорога из Ашильты шла как раз мимо нее. И если бы ему удалось превратить в крепость и саму эту скалу, то горцы смогли бы не только на ней обороняться, но и защищать подступы к Ахульго.

Сурхай решил так и сделать. Но сил на это уже не было, и ему пришлось отложить свой план до лучших времен, а пока поразмыслить над тем, какой именно должна быть эта крепость на высокой скале.

Имам уже отвык получать добрые вести, но на днях случилось то, чего он давно ждал. Жены, дети, гости – все это было очень важно, но Шамиль не чувствовал себя на Ахульго вполне уютно, пока не привезли на нескольких лошадях его книги. Они уже были на Ахульго в доме Шамиля, когда сюда приходил Фезе. Генерал разрушил аул, но книги уцелели. Их спас благочестивый ашильтинец Магомед, укрывшись с ними в узкой пещере и завалив за собой вход. Его считали погибшим, но на третий день он сумел выбраться. Это сочли чудесным воскрешением, но сам он уверял, что его спасли книги, от которых исходила особая сила. Сурхай тоже любил книги и хорошо понимал, что они значат для Шамиля. Потому и построил отдельную келью для библиотеки имама.

Мечеть на Ахульго была не так велика, чтобы позволить Шамилю уединяться. В медресе при мечети было теперь много учеников, и занятия шли целыми днями с перерывами для общих молитв. Оставаться наедине со своими мыслями не удавалось и дома, где всегда хватало гостей и хлопот.

Наконец, все переменилось. Тюки с книгами были внесены в библиотеку, и Шамиль закрыл за собой дверь. Он хотел сам принять своих старых друзей, взять в руки каждую книгу и каждую положить на предназначенное для нее место.

Что бы ни происходило в жизни Шамиля, книги оставались единственным его богатством. Если бы у него не осталось ничего, кроме его книг, он и тогда бы чувствовал себя богаче великих владык.

Шамиль устроился около тюков и начал доставать из них свои сокровища. Вот первый переписанный им Коран. Тогда он был совсем юным муталимом. Они с Гази-Магомедом скитались по горам в поисках знаний, учились в разных медресе и зарабатывали на жизнь переписыванием книг. Тогда его друг и будущий первый имам был еще просто Магомедом из Гимров.

А этот Коран… Его хотел купить один добрый согратлинец, но Шамиль не стал его продавать. Для согратлинца он переписал еще один. А этот всегда носил с собой. Он успел обтрепаться, страницы пожелтели, кожа на переплете обтерлась. Но когда Шамиль бережно открыл его и начал листать страницы, исписанные еще не очень уверенным почерком, рядом ним встала его юность. Он находил на полях Корана свои пометки, и ему казалось, что он сделал их только вчера. Тогда, когда Шамиль был уверен, что стоит лишь донести до людей откровения, дарованные всевышним своему благородному посланнику Мухаммеду, как мир вокруг изменится, исчезнет зло и восторжествует добро. Он вчитывался в великие строки, и ему становилось жаль людей, которые не могли или не желали увидеть в них путь к спасению в этом и будущем мире. Шамиль не переставал удивляться, что многие вовсе и не заботились о вечной жизни, тратя эту, бренную, на поступки, унизительные для лучшего творения всевышнего. И поводырями этих отступников, слепо спешащих к адским мукам, была горская знать – существа испорченные, корыстолюбивые, коварные и жестокие. Тем не менее эти лицемеры считали себя правоверными мусульманами и вставали на молитву как праведники, лишь заслышав призыв муэдзина. А ведь в нем ясно говорилось:

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 175
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Ахульго - Шапи Казиев бесплатно.
Похожие на Ахульго - Шапи Казиев книги

Оставить комментарий