Записки партизана - Петр Игнатов

Но в воздухе послышался характерный рокот: над ериком, почти касаясь брюхом верхушек деревьев, летел «мессершмитт». Он увидел нас, дал две очереди, сбросил дымовые ракеты, еще пустил три очереди и ушел вперед. И снова заговорили немецкие пушки, сделали несколько десятков выстрелов и замолчали.

Мы шли быстро. Пот лил с нас градом. Мучительно хотелось пить. Но надо было вырваться из мешка, занять сильную позицию и, если придется, принять бой.

Мы остановились у дефиле: по бокам поднимались крутые отроги гор, между нами и немцами лежала открытая поляна.

Я дал взводу пятиминутную передышку. Люди напились воды из родника и повеселели. Сердечный припадок Сафронова прошел.

Взвод занял боевые позиции: справа — группа под командованием Сафронова, слева — группа бойцов со старшиной Тарасовым, в центре — пулеметчик Федосов. Я лег рядом с пулеметом.

Ждать пришлось недолго. Минут через десять в кустах мелькнула фигура немецкого автоматчика. Он вышел на поляну, огляделся. Мы молчали.

Автоматчик подал знак, и на поляну со всех сторон вылезли десятки фрицев.

Они шли спокойно: их обманула тишина.

Я подал сигнал. Пулеметчик резко дал первую короткую очередь вправо, вторую — влево и длинную — в середину. Одновременно грохнул залп наших карабинов, забили короткие очереди автоматов.

Немцы заметались в панике, рванулись было вперед, потом, теряя убитых, откатились в кусты.

Я приказал немедленно занять запасные позиции.

И тотчас противный воющий свист наполнил воздух: немецкие мины рвались у камней, за которыми мы только что лежали.

Из-за прикрытия я наскоро подсчитал потери врага: убито тридцать два, в траве корчилось несколько десятков раненых.

Заговорила и батарея: немцы переносили огонь в глубь дефиле, да запоздали, — мы уже вышли из зоны обстрела и знакомыми тропами вернулись к своим.

Потерь не было. Но все тело так ныло от усталости, что каждый украдкой щупал себя, не ранен ли.

Я отправил со связным свои записи нашему командованию. А через три дня получил из штаба радиограмму: немецкая батарея, огневая засада на шоссе, тяжелые пулеметы в роще — все, что обнаружили мы во время «прогулки» к молочной ферме, накрыто бомбами нашей авиации.

Глава XII

Еще в Краснодаре весь наш комсостав и мы с Евгением уделяли многие часы изучению и выработке тактики нападения. Каждый из нас знал, что успех будущих боев и диверсий зависит прежде всего от тщательной и разносторонней подготовки к ним.

И как бы ни была мала диверсионная группа, помимо наблюдателя она выделяла и ядро прикрытия, которое, после того как группа нападения уже вступила в бой, старалось отвлечь ловкими маневрами удар противника на себя.

Огромное значение в наших операциях имело особое чувство боя, которым должен был владеть командир группы. У Евгения это чувство было развито чрезвычайно: в пылу схватки почуять, уловить те секунды перелома, в какие ошеломленный внезапностью и стремительностью нападения противник начинает приходить в себя, и дать партизанам сигнал к немедленному отходу.

Мы нападали небольшими группами, почти всегда силы противника превосходили количественно в десятки раз наши силы. Но если нам не удавалось истребить врага до того момента, когда он приходил в себя, мы умели вовремя отходить. Пути отхода всегда были заранее известны каждому участнику нападения. Было бы крайне легкомысленно, не учитывая переломного момента в психике врага, вступать своей маленькой группкой в штыковую драку с врагом. Так трагически погибли многие из наших соседей-партизан из Ейского отряда моряков. Охваченные жгучей ненавистью к фашистам, ейчане ринулись в штыковой бой с ними, когда нужно было отойти и рассеяться. А какие это были храбрецы! Сколько уничтожили бы они еще интервентов, если бы владели тактикой нападения и отхода!..

По всем правилам этой разработанной нами еще в Краснодаре тактики и была проведена нами в сентябре крупная операция.

Геня и Павлик лежали в дозоре.

Ночь была неспокойная, ветреная.

Ветер шумел в верхушках деревьев. Журчала вода в далеком ручье. По ту сторону дороги протяжно кричала ночная птица. Когда ветер затихал, слышно было, как в придорожных кустах возникают и опять замирают неясные ночные шорохи…

Надо бы встать, потянуться, размять онемевшие ноги, дотом завернуться в плащ и уснуть. Но спать, разумеется, никому из комсостава не пришлось: надо было лежать, смотреть, слушать.

Позади остался тяжелый, как всегда, переход по лесным тропам, по крутым склонам, через бурные, своевольные «афипсики».

К месту диверсии пришли ночью. Еременко, не спеша и отказываясь от помощи, — он всегда боялся утруждать чем-нибудь товарищей — заложил мины. Выставили дозоры. В соседних кустах залегло ядро прикрытия…

Проснулась какая-то пичужка, пересела на соседнюю ветку, повозилась и затихла. Ежик деловито пробежал под ветвями, наткнулся на человека, чуфыкнул испуганно и сердито и отскочил в сторону. Треснула ветка, донесся приглушенный шепот — это Евгений проверял караулы. Где-то далеко, так далеко, что не разберешь по звуку — свои или чужие, прогудели самолеты, и опять все стихло…

Томительно тянулись часы. Наконец рассвело. Ослепительно поднялось солнце из-за гор. Туман рассеялся, заблестела роса в траве. В лесу поднялся птичий гомон.

Неожиданно в птичьи голоса ворвался новый звук. Он был еле слышен. Трудно разобрать, что это.

Наконец стало ясно слышно, что гудели моторы. Далеко-далеко, не понять сразу — в воздухе ли, над горами или на дороге от Ново-Дмитриевской.

Гул становился все явственнее…

— Павлик, беги к Евгению, — зашептал Геня. — Танки подходят к Афипсу.

Евгений сидел на дереве. Оттуда ему в артиллерийский бинокль видна была вся дорога, как на ладони.

— Янукевич, будить всех! Приготовиться к бою! — скомандовал Евгений.

Сжимая в руках гранаты, люди замерли в придорожных кустах.

Уже доносился лязг танковых гусениц и рокот тяжелых машин.

Пулеметная очередь разорвала тишину. Глухо ухнула пушка. Снаряд пролетел, срезая ветки, в щепы разбивая стволы деревьев. Новичок подумал бы, что немцы нащупали партизан и сейчас обрушат на них огонь своих пулеметов. Но Евгений знал вражеские повадки: это фашистская колонна, войдя в лес, как всегда, била для самоуспокоения по кустам — для «профилактики»…

— Подтянуть дозоры к группе! — спокойно приказал Евгений.

Первым, как обычно, пронесся мимо танк. За ним в облаке желтой пыли шла тяжелая машина с автоматчиками. Стоя в кузове вплотную друг к другу, они били по кустам бессмысленно, без цели.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});