Вихри Мраморной арки - Конни Уиллис

Наверное, воздушные потоки отклонились к югу.

— Где эпицентр низкого давления?

— В том-то и дело, — ответил Чин, — эпицентр вычленить невозможно.

— Еду, — бросил Нэйтан.

В миле от шоссе сноубордисты Кент Слаккен и Бодин Кромпс, ничего не видя за тяжелыми хлопьями снега, съехали в кювет.

— Черт, — ругнулся Бодин, вдавив педаль газа в пол и пытаясь выбраться задним ходом.

Машина увязла еще глубже — так, что им не удалось даже открыть дверь.

Джиму и Поле понадобилось целых два часа, чтобы забрать гирлянды и двинуться в направлении церкви. Кружевные снежинки падали все быстрее и гуще, так что последние несколько миль машина еле ползла.

— Надеюсь, хуже уже не будет, — обеспокоено заметил Джим. — Иначе гостям придется туго.

Стэйси это, казалось, ничуть не волновало.

— Как красиво! Больше всего на свете я хотела, чтобы в день моей свадьбы шел снег, — улыбнулась она, встречая будущего мужа и подругу в дверях. — Пола, идем, поглядим, как снежинки смотрятся через окна церкви. Все будет просто идеально.

Джим тут же снова уехал: ему надо было забрать Киндру и Дэвида из аэропорта. Честно говоря, Пола этому была только рада. По дороге из аэропорта ей в голову начали закрадываться те же напрасные надежды, которые она питала в начале их знакомства. Надежды и впрямь были напрасными — это подтвердил один взгляд на Стэйси.

Невеста была прекрасна даже в свитере и джинсах: безукоризненный макияж, светлые волосы собраны в сверкающую снежным блеском прическу с волнистыми локонами. Каждый раз, когда Пола делала прическу перед торжеством, она выглядела как в дурном фильме годов так пятидесятых. Как Стэйси это все удается? Вот увидите, снег прекратится, а потом начнется точно к церемонии.

Но нет. Снег все шел, а приехавшая на репетицию священница сказала:

— Вот уж не знаю. Я полчаса от дома на дорогу выбиралась. Может, перенесете свадьбу?

— Не глупите. Ничего мы переносить не будем. Свадьба состоится в канун Рождества, — отрезала Стэйси, а затем выдала Поле белые атласные ленты и велела привязывать гирлянды к скамьям.

* * *

В Санта-Фе моросило. Бев Кэрри поселилась в гостинице и вышла прогуляться на площадь. С неба падал ледяной дождь, который проникал сквозь легкое пальто и тонкие перчатки, которые Бев захватила с собой. Вообще-то она планировала с утра пробежаться по магазинам, но в витринах висели практически одинаковые объявления: «Магазин закрыт в Сочельник и Рождество», а тротуар возле губернаторского дворца, где — согласно путеводителю — зуньи и навахо торговали украшениями из серебра и бирюзы, пустовал.

«По крайней мере снега нет», — сказала себе Бев и вернулась в отель, ежась и кутаясь в пальто. Витрины разукрашены «ристрас» — связками чеснока и фонариками в форме перчиков чили. Даже елка в фойе отеля наряжена куклами качина — духами предков.

Подруга Бев, Дженис, уже успела оставить сообщение по телефону. «Если ей не перезвонить, она решит, что я выпила целый пузырек снотворного», — думала Бев, поднимаясь в номер. По пути в аэропорт Дженис встревожено спросила:

— Ты о самоубийстве и не помышляешь, правда? Другая подруга, Луиза, узнав, что задумала Бев, немедленно отозвалась:

— Я тут в одной телепрограмме смотрела сюжет про самоубийства в Рождество. Говорят, люди, пережившие смерть супруга, особенно уязвимы. Ты ведь не станешь ничего такого делать?

Ни Дженис, ни Луиза не понимали, что Бев собиралась спасать свою жизнь, а не губить ее. Рождество дома — с елочными гирляндами, венками и свечками — могло ее доконать. И снег.

— Знаю, тебе не хватает Говарда, — говорила Дженис. — Скоро Рождество, и тебе грустно.

Грустно? Она была уничтожена, раздавлена. Каждое воспоминание, каждая мысль о покойном муже, каждое употребление прошедшего времени «Говард любил… Говард знал… Говард был…» — становилось смертельным ударом. В книгах по психологии писали про «боль потери любимого человека», но Бев понятия не имела, что боль может быть настолько резкой и невыносимой, пронзающей, словно кинжал. Единственная надежда — сбежать. Не то чтобы она «решила на Рождество поехать в Санта-Фе». Она бежала — как жертва бежит от убийцы.

Бев сняла промокший плащ и перчатки и позвонила Дженис.

— Ты ведь обещала сообщить, как только приедешь, — упрекнула ее подруга. — Ты как?

— Все в порядке, — ответила Бев. — Вот, прогулялась по площади. — Она не стала говорить, что идет дождь, не хотелось услышать в ответ «Я же тебе говорила!» — Тут очень красиво.

— Надо было мне поехать с тобой, — сказала Дженис. — Тут такой снегопад. Уже десять дюймов нападало. А ты, наверное, сидишь где-нибудь на патио и пьешь «Маргариту».

— Сангрию, — соврала Бев. — Днем посмотрю город. Дома все выкрашены в розовый, небо голубое-голубое, а двери желтые. Ночью весь город в огнях. Ты бы только видела!

— Да, хотела бы я быть сейчас там, с тобой, — вздохнула Дженис. — У нас тут снег да снег. Понятия не имею, как до магазина добираться. Ну, по крайней мере Рождество будет снежное. Жаль, Говард не увидит… Он ведь любил, когда на Рождество идет снег?

Говард… Вот он листает «Фермерский альманах», зачитывает ей вслух прогноз погоды, подзывает Бев к окну, за которым начинается снегопад, и говорит:

— Похоже, в этом году Рождество будет снежное. — Для него это словно подарок под елкой. И он обнимает ее…

— Да, — выдохнула Бев, борясь с внезапным приступом боли. — Да.

В Балтиморе шел мокрый снег. Уоррен Несвик прибыл в отель «Мариотт», и как только они с Шэрой поднялись в номер, сказал девушке, что ему надо позвонить по работе.

— А потом я весь твой, детка.

Уоррен спустился в фойе. По телевизору в углу показывали карту с погодными обозначениями. С минуту он смотрел на экран, потом достал мобильник.

— Где тебя носит? — воскликнула его жена Марджин.

— Я в Сент-Луисе, — ответил Уоррен. — Рейс перенаправили из-за снегопада в аэропорту О'Хара. Какая у вас там погода?

— Снег, — ответила женщина. — Когда будет вылет?

— Понятия не имею. Все забронировано, сегодня же Сочельник. Подождем, вдруг резерв выбросят. Как только что-то узнаю, перезвоню. — Он повесил трубку раньше, чем Марджин успела уточнить номер рейса.

До лаборатории было всего пятнадцать миль, но Нэйтан ехал целых полтора часа. В дороге он размышлял, насколько велика вероятность того, что повсеместный снегопад — действительно признак кризиса. Сторонники (как и противники) глобального потепления все время принимали за кризис малейшие отклонения от нормы. Началу глобального потепления приписывали любой ураган, торнадо или засуху, хотя все эти явления укладывались в нормальный ход вещей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});