Портрет кудесника в юности - Евгений Лукин

– И что? – не понял колдун.

– А у вас там приметы на сайте! Целый список! Как будущую жену выбирать! По имени, по гороскопу, по морде…

– Ну правильно…

– Да как же правильно, если я по ним такую стерву выбрал?

– Например! Хоть одну примету назови…

– «Нельзя жениться в мае, иначе век маяться». Ещё и пословицу привели: «Рад бы жениться, да май не велит»!

– А ты когда женился?

– В марте!

– А кто в марте – тому век материться…

– Не было этого на сайте!!!

– Было. И не шуми, а то проверим! Ещё какие приметы?

– Ну вот хотя бы… «Кто щекотлив, тот и ревнив». Щекотал-щекотал её до свадьбы – ни разу ведь не хихикнула, мымра, зубами только скрипела! А чуть обвенчались – каждый день скандалы закатывает!

Старый чародей восторженно уставил желтоватые глазёнки на потерпевшего – и захихикал сам.

– А после свадьбы щекотать не пробовал?

– Вы что, прикалываетесь? – взвизгнул гость.

– Мудёр… – с наслаждением выговорил Ефрем. – Ох, мудёр… Если ты на Глебушкином сайте ума набирался, думаешь, невеста твоя глупее тебя, что ли, была? Наверняка тоже там паслась… Все приметы срисовала. И про щекотку…

Скандалист поперхнулся, но быстро пришёл в себя.

– Щекотку? Допустим! – снова ринулся он на приступ. – А цвет глаз?

– На контактные линзы не проверял? – задумчиво спросил колдун.

– Ах, контактные… – задохнулся тот. – Ловко у вас всё получается! А с паспортом как быть? Имя, дата рождения, место рождения… Что ж она, и гороскоп срисовала? Или с поддельным паспортом замуж выходила? Мы же с ней по зодиаку подходим идеально! По таблице по вашей…

– Ну так имя тем более сменить недолго…

– Имя? Допустим! А дату? Цифры-то не обманешь!..

– Эх ма! – шлёпнул себя по коленям старый чародей. – Ты где живёшь, мил человек? В Африке или в Суслово? Который уже год как позволили, а тебе всё невдомёк…

И обмяк скандалист. Вспомнил. Действительно, несколько лет назад был принят закон, разрешающий менять не только неблагозвучные имена и фамилии, но и неблагозвучные даты рождения, если они оскорбляют религиозное, национальное или партийное достоинство владельца. Скажем, демократ, а родился седьмого ноября. Или, положим, смотришься на тридцать, а в паспорте все сорок пять.

Поражённый внезапно открывшейся истиной склочник онемел и пару секунд сидел неподвижно. Наконец судорожно передёрнул хрящеватым своим кадыком, встал и походкой зомби направился к дверям. Следующего жалобщика старый колдун Ефрем Нехорошев не дождался. Кончились.

– А знаешь, Глебушка, – умиротворённо молвил он. – Пойду-ка я прогуляюсь. Уж больно погода хорошая. Да и утомил он меня что-то…

– А если кто опять нагрянет? – встревожился ученик. – Кому их принимать, мне, что ли?

– Тебе, Глебушка, тебе… – ласково подтвердил кудесник. – На кого ж ещё свалить-то? Только на тебя…

– Эх, ничего себе, кармическая сила! – пробормотал Портнягин.

В глубине души он был даже польщён – столь высокое доверие оказывалось ему впервые, хотя заговаривать зубы обиженке – удовольствие, честно признаться, ниже среднего.

***

Оставшись один, Глеб оторвал четвертушку ксероксного листа и, не увидев на краю стола позитивно заряженного карандашного огрызка, стиснул кулаки, огляделся. Прикормленный барабашка опять позволял себе лишнее.

– Шутик, блинн!.. – неистово взвыл Портнягин, а когда снова повернулся к столу, там уже лежал пыльный «паркер» с золотым жалом, подобранный Бог знает на какой обочине. Стало быть, в исчезновении карандаша проказливый барабашка не был повинен ни сном, ни духом – принёс с перепугу первое подвернувшееся под астральную хваталку.

Что ж, кто-то теряет, кто-то находит… Убедившись, что предмет роскоши, оброненный неким состоятельным лохом, не содержит порчи, ученик колдуна обтёр пыль и, водрузив колпачок на место, отправил «паркер» в задний или, как его ещё называют, чужой карман.

(А огрызок карандаша обнаружился за ухом. За правым, естественно. Заложишь за левое – добра не жди…)

Итак, вооружась заговорённым стилом, Портнягин сверился с дорогими, тоже, кстати, добытыми Шутиком часами, и склонился к столу, желая попрактиковаться всё в той же нумерологии. Для начала смекнул в столбик, долго ли будет отсутствовать Ефрем. Получилось: недолго. Тогда он решил подсчитать, предвидятся ли посетители и, если да, то сильно ли достанут…

– Я смотрю, у вас и дверь нараспашку… – прозвучал в прихожей приятный девичий голос.

Ну вот, можно уже не подсчитывать.

– Минутку… – попросил Глеб и на всякий случай проверил, что творится под койкой. Там было всё спокойно. Натасканная на незваных гостей учёная хыка и маленький перелётный барабашка Шутик мирно дрыхли в дальнем углу, уютно свернувшись в единый энергетический клубок. Гляди-ка, подружились! А ведь мерещилось поначалу, что смертоубийства не миновать. Славно, славно…

– Прошу! – крикнул Портнягин. – Входите…

Вопреки ожиданиям из прихожей возникла отнюдь не ровесница, но дама лет тридцати-пятидесяти. Уточнить навскидку возраст Портнягин бы не рискнул, однако не было сомнений, что вошедшая принадлежит к тем редким натурам, имеющим возмутительную для подружек манеру хорошеть с годами.

Наука физиогномика часто сталкивается с загадочным явлением: прямой зависимостью между образом жизни и чертами лица. Пустишься во все тяжкие – тут же увеличивается нижнее веко. Исполнишься теплоты и сердечности – нос принимает луковичные очертания. Чуть добьёшься успеха – выпячиваются губы. Простейший пример: классическое пропорциональное ухо свидетельствует о счастливом детстве, однако, стоит детству стать несчастным, как уши делаются бесформенными, бледными, а то и вовсе рваными. Известно также, что, чем выше они расположены, тем значительнее уровень интеллекта. В некоторых университетах, по слухам, даже собираются заменить выпускные экзамены замерами с помощью системы антропометрических линеек.

С точки зрения эзотерики, всё объясняется просто: изменяясь, душа преображает тело. Так, отмечены были удивительные случаи, когда раскаявшийся матёрый преступник перерождался целиком не только внутренне, но и внешне: вплоть до отпечатков пальцев.

Короче, как поучал не раз в подпитии старый охальник Ефрем Нехорошев, девичье лицо – всё равно что голая болванка. Нет в нём завершённости. Вот покроется лет через двадцать художественной резьбой – тогда уже можно судить…

В лице вошедшей завершённость присутствовала. Мало того, такое впечатление, что, убери с него морщины, всё испортишь.

Достигнув середины комнаты, гостья приостановилась.

– Как здорово… – заворожённо произнесла она, оглядывая лежащий в живописном беспорядке колдовской инвентарь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});