Торикаэбая моногатари, или Путаница - Автор неизвестен

Когда он вернулся домой, Химэгими лежала за пологом, уставившись в одну точку, она была погружена в свои мысли. Она пыталась спрятать слезы, и была красива, как никогда. Когда Химэгими поднялась с постели, он с болью подумал, что понимает одолевавшие ее чувства. Он рассказал ей о своем посещении дворца, и Химэгими с грустью думала, что раньше во дворец ходила она сама.

— 40 —

Зная о том, в каком положении находится Ённокими, Вакагими не мог просто так отступиться от нее, он хотел непременно ее увидеть. Однако она так явно привязалась к Сайсё, что уже не казалась Вакагими слишком милой и привлекательной. Конечно, если бы она была его единственной избранницей, это остановило бы его, но он одновременно хотел продолжать тайно посещать Принцессу, а старшую принцессу Ёсино поселить у себя. К Ённокими же его влекло оттого, что Химэгими считала ее очаровательной. Поэтому он все-таки написал ей письмо:

«Невозможно описать все причины моего отсутствия. Расскажу при встрече.

Ты, видно,Меня позабылаНо ты тому причиной,Что не стал я монахомНа горной тропе».

Когда отец Ённокими узнал, что муж дочери появился на людях, он стал недоумевать, что это может значить. Если бы Советник окончательно отвернулся от мира, и его сердце отдалилось от мирских дел, с этим можно было бы смириться, но если он не стал монахом, но перестал даже писать Ённокими — это было бы нестерпимо горько. «Что с ней будет?» — думал отец. Поэтому, когда от Вакагими пришло письмо, сердце Удайдзина забилось. Взять письмо или отослать обратно? У Удайдзина закапали слезы.

— Всякой женщине нелегко смириться с тем, что ее забыл тот самый первый мужчина, с которым она обменялась любовной клятвой. Но не только это неприятно, есть вещи и похуже. Об этой оскорбительной для тебя истории — о том, что муж тебя оставил — очень много болтают. Но что можно поделать, если его чувств хватило только на письмо. Ответь ему, — велел отец.

Ённокими не хотелось браться за кисть: она полагала, что ничего хорошего из всего этого не выйдет, но не посмела сделать, как велело сердце. Отец сидел рядом с ней и говорил, что писать. Страшась того, как бы он снова не изменился к ней, Ённокими испуганно поглядывала на него.

Ты ушелИ забыл про меня.И с этого часаЖиву и не знаю,Жива я или нет.

Письмо получилось благородным и изысканным, оно взволновало Вакагими, ему хотелось узнать, что за этим стоит. Вакагими показал письмо сестре. Химэгими с грустью вспоминала, как она любовалась Ённокими, когда та держала в руках кисть. И брат, и сестра были взволнованы: оба они были связаны с Ённокими неразрывной клятвой.

— 41 —

Вакагими тосковал по Принцессе и печалился, но он продолжал думать и о той, что осталась в горах Ёсино. Ему хотелось увидеться и с Ённокими, и он решил посетить ее. Стемнело, Удайдзин как раз подумал о том, что, может статься, сейчас явится муж Ённокими, он сам обеспокоился убранством комнаты и нарядом дочери. Ённокими думала:

«Когда мне было по-настоящему плохо, рядом со мной был Сайсё, и я привыкла к его заботам. Если вернется муж, что подумает Сайсё? Мне больно и стыдно это представить. Этот человек никогда не был откровенен со мной, и он не приходил несколько месяцев, это так стыдно, что хочется спрятать глаза. Мне было неловко с ним, даже когда мы проводили вместе дни и ночи. Но как я могу отказаться от встречи? Мы знакомы не первый день, и я не в силах поступить по велению сердца. Как мне себя держать, если он придет?» Она выглядела жалкой, страдала и плакала.

Ённокими была тронута тем, что отец сам позаботился о ней, приказал уложить волосы, заколоть их гребнем, а великолепные одежды надушить и затянуть поясом. «Что будет?» — думала она с тревогой и тоской. Когда настала глубокая ночь, потихоньку вошел Вакагими, он старался не показать, что дом ему незнаком. Он пребывал в возбуждении. При тусклом освещении его изящные женственные манеры ничем не отличались от манер Химэгими. Раньше все думали, что больше никогда его не увидят, но оказалось, что он ничуть не изменился и был прекрасен, как видение. Все роняли слезы.

Стараясь говорить как можно меньше, он спросил лишь «Ты здесь?» Ённокими не могла пошевелиться.

— Ну же, давай, поэтому о тебе и говорят невесть что, — в беспокойстве прошептал отец.

Ощущая себя скорей мертвой, чем живой, в полном ужасе Ённокими придвинулась к нему. Ённокими не думала, что ей еще придется встретиться с ним лицом к лицу, она считала, что он коварно оставил ее, все казалось ей нереальным. В тусклом освещении он видел, что она заплакана, и так благородна, слаба, бессильна, прекрасна. Вакагими понял, что она и вправду необыкновенна, и его сердце забилось еще сильнее.

— Знаю, я вел себя странно, и ты была на меня в обиде. Я думал, что мне следует повернуться спиной к этому миру и постарался найти успокоение в горах Ёсино, но от самого себя не спрячешься. Я скучал по ребенку, эти узы слишком крепки. Мне стыдно, я столько передумал, знаю — вина моя тяжела, но я бы хотел быть уверенным, что ты не таишь на меня зла, — Вакагими говорил и говорил — нежно и влюблено, никому бы и в голову не пришло, что это другой человек. Ённокими было нечего ответить, и она прочла:

Я не при чем,Что скрылся ты в горах Ёсино.Другая —Словно ветер в соснах,Я слыхала.

Она была такой юной и такой утонченной. «Мне следует ответить тем же», — подумал Вакагими, влюблено улыбаясь.

Наверно ты ждала,Что я монахом стану.Ведь раньшеОт меня ты отказалась.Волна ушла.

— Мне было так горько, мне казалось, что мне нет места рядом с тобой, — сказал Вакагими.

Ённокими стало нестерпимо стыдно, зачем она вдруг так прочла, у нее выступил пот. Она была так хороша — сердиться на нее было невозможно.

Ённокими привыкла к тому, что они жили очень нежно и дружно, часто разговаривали. Поскольку ей не показалось, что он изменился, она подумала, что и теперь будет точно так же, однако его сердце очень изменилось. Ей было еще более стыдно, чем в первый раз с Сайсё, но она не могла ему отказать. Она вздыхала и была подавлена, ясно, что на самом деле ей неприятно, с грустью подумал Вакагими. Сайсё решительно считал ее своей, поэтому Вакагими не мог быть с ней до конца откровенным, но и прекращать эти отношения он не хотел, хотя испытывал к ней меньше чувств, чем к другой. Вот та, что окутана снегами в горах Ёсино, от любви к нему она не спит, думает о нем, ее он не может забыть, это настоящая любовь.

— 42 —

Вакагими по-прежнему стеснялся, он не остался у Ённокими утром и постарался, чтобы никто не заметил расстроенное выражение его лица, но ночью он снова был у нее. Когда ее муж жил с ней, они, как ни странно, только разговаривали, он был изящным, мягким, нежным. И этот тоже был таким же нежным и очаровательным, и все же этот мужчина — не другой ли это человек? Это было бы весьма странно, но Ённокими не могла отделаться от ощущения, что она угадала верно. Не в силах скрыть это, она со вздохом прочла:

Мне кажется,Что ты — другой,Не тот, что был со мной.Быть может, я не та?Иль ты так изменился?

Выходит, что-то в нем беспокоило Ённокими, что ж, на то были основания.

Ты сердце отдалаНе одному.Не в этом ли причинаБеспокойства:Не тот.

Читая стихотворение, Вакагими старался в точности подражать Химэгими, и Ённокими не уловила разницы.

— 43 —

Дни складывались в месяцы, мальчик, сын Сайсё, подрастал, становясь еще более милым и красивым, он уже начал садиться, взрослел. Сайсё глядел на него и не мог наглядеться. «На Химэгими было приятно смотреть — столько в ней было прелести, и хотя она думала все больше о печальном, она всегда пеклась о ребенке, обнимала его, заботилась. Куда же она делась, кем стала, куда ушла, где скрылась? Она ведь ничего не знает о сыне!» — думал Сайсё, ночью и днем, не останавливаясь, по его лицу текли кровавые слезы, он был жив, но сознавал, что жизнь его подходит к концу — у такова, знать, его судьба.

Кто-то передал ему: «Советник уже не скрывается, он здесь, в столице. Он появлялся и во дворце».

Сайсё был потрясен. «Значит, она здесь! — думал он, чувствуя, как к нему возвращается жизнь. — Хотя это и трудно понять, но она привыкла быть мужчиной, и потому, наверное, решила снова стать мужчиной. Но в женском облике она была так женственна, если она вернулась, чтобы снова стать мужчиной, это решение странное и необдуманное. Что же все-таки случилось?» Он мог бы размышлять об этом бесконечно, но сейчас было не время, сначала он хотел взглянуть на нее — что с ней сталось. Решив так и сделать, он взял с собой младенца и тут же направился в столичную усадьбу своего отца. Предполагая, что Советник должен непременно присутствовать на дворцовом совете, Сайсё пошел во дворец. Как он и предполагал, прибытие Советника было обставлено великолепно — он явился в блестящем окружении своих приближенных. «И вот это моя возлюбленная? Да, если человек привык к такой обстановке, ему не понравиться жить взаперти, это так понятно», — подумал Сайсё.