Извращённая любовь (ЛП) - Хуан Ана

Секс, — решила я, откусывая круассан, — моя любимая форма физической нагрузки.

Но какими бы невероятными ни были выходные, завтра мы должны были вернуться в реальность, и нам еще нужно было кое-что обсудить.

— Алекс…

Он вздохнул и отставил свой кофе.

— Я знаю.

— Что мы скажем Джошу? — Я поморщилась, представив себе реакцию брата. На всякий случай я должна купить бронежилет.

— Мы с тобой взрослые люди. Это нам решать, что делать со своей жизнью. — Тем не менее, Алекс помрачнел. — Мы скажем ему об этом лично, когда он приедет домой на Рождество.

Я кивнула. Ладно, это давало нам больше месяца на подготовку — хотя я не была уверена, что что-то могло подготовить нас к той буре дерьма, которую устроит Джош, когда узнает, что его младшая сестра и лучший друг спят вместе. Что привело меня к следующему вопросу…

— Итак, что именно мы скажем? Я имею в виду… — Я набросилась на клубнику, ненавидя себя за то, что заговорила об этом во время таких блаженных выходных, но в то же время понимая, что нам нужно выяснить, на чем мы остановились, прежде чем мы впадем в пучину непонимания и неопределенности. — Мы друзья с привилегиями? Встречаемся? Единственные или не единственные?

Алекс взял меня за подбородок и заставляя посмотреть на него.

— Что я тебе говорил? Ты моя, Солнышко. Ты никогда не прикоснешься к другому мужчине, если не хочешь, чтобы он был на шесть футов в земле. Так что да, мы чертовски единственные.

Было ли плохо, что его слова так сильно возбуждают меня? Возможно, но мне было все равно.

— То же самое касается тебя и других женщин. — Я нахмурилась, вспомнив Мэделин. — Неважно, как сильно они на тебя бросаются или… или выглядят как супермодели. Со сколькими женщинами ты вообще спал?

Его хватка ослабла, и его мрачная усмешка вызвала трепет в моем животе.

— Ревнуешь, Солнышко? — промурлыкал он. — Мне нравится эта твоя сторона.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Это не имеет значения. — Алекс перевернул меня, пока я снова не оказалась под ним. — Важно только то, что с этого момента я буду спать только с одной женщиной.

— Так вот кто мы такие? — Я ахнула, когда он скользил своим быстро твердеющим членом по моим уже мокрым складкам. — Приятели по траху?

— Среди прочего. — Он достал презерватив из наших истощающихся запасов — вчера пришлось бежать за коробкой — и зажал мои запястья над головой, прежде чем войти в меня. — Ты хочешь трахаться, мы трахаемся. Ты хочешь встречаться — мы встречаемся. Ты хочешь называть меня своим парнем, я буду называть тебя своей девушкой. Но пока позволь мне позаботиться о твоей маленькой нуждающейся киске, а?

И он сделал это.

Мои бесстыдные стоны пропитали воздух, когда Алекс вбивал меня в матрас, его толчки были настолько грубыми, что пружины кровати скрипели, а изголовье врезалось в стену.

Я чувствовала приближение оргазма. Я потянулась рукой, чтобы поиграть с сосками, дыхание вырывалось короткими выдохами. Я была близка. Так близка. Я собиралась…

Непрошеный звонок прервал нашу непристойную симфонию стонов и ворчания, после чего раздался прохладный голос.

— Алекс.

Мои глаза распахнулись. Я уставилась на Алекса, который со спокойным выражением лица слушал того, кто был на другом конце провода. Исчез страстный, игривый Алекс; на его месте был сдержанный бизнесмен.

— Нет, я могу говорить. Что случилось с разработкой Уилбура?

Может говорить? Он был внутри меня!

Он не двигался, но я чувствовала каждый дюйм его тела между моих бедер.

Я открыла рот, чтобы запротестовать, но он бросил на меня предупреждающий взгляд и сжал пальцы свободной руки на моем бедре, заставив меня замолчать.

— Ублюдок, — пробормотала я. Я знала, что Алекс амбициозен, но никогда не ожидала, что он ответит на деловой звонок посреди секса.

Хуже того, я уже собиралась кончить, а меня оставили корчиться от нужды, пока он обсуждал площадь и планы застройки.

Я подняла бедра, отчаянно нуждаясь в трении. Его глаза вспыхнули, и его хватка усилилась, прежде чем он выскользнул из меня. Он отключил звук на своем конце разговора, включил громкую связь и поднял меня с кровати одной рукой, а в другой держал свой телефон.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Что ты делаешь? — Я обвила ногами его талию, пока мужчина на другом конце линии бубнил о законах зонирования.

Алекс поставил меня рядом с диваном.

— Наклонись и раздвинь ноги.

Его властный тон пронзил меня вожделением. Я задрожала, но подчинилась, положив руки на подлокотник, выгнув спину и раздвинув ноги, пока каждый сантиметр меня не был открыт для него.

Когда я услышала его резкий вдох, в животе у меня заклокотало от удовлетворения.

Мужчина замолчал, и Алекс отключил связь, чтобы ответить на его вопрос.

Я видела свое отражение в большом окне напротив дивана. Похотливая и раскрасневшаяся, мои волосы растрепались от нашего сексуального марафона, а груди висели тяжелые и полные. Позади меня Алекс стоял гордый, как изваянный бог, на его лице была написана жестокая похоть, когда он сжимал мою задницу.

Мой тихий стон превратился в визг, когда он врезался в меня с такой силой, что диван сдвинулся на дюйм вперед.

— Не издавай ни звука, — предупредил он. — Это важный звонок.

Пламя желания разгоралось все жарче. Мне следовало бы расстроиться из-за того, что он, трахая меня, разговаривал по телефону, но я была так возбуждена, что не могла думать ясно. Было что-то такое грязное и восхитительное в том, чтобы трахаться, пока его партнеры болтали, ничего не понимая.

Толчки Алекса набирали устойчивый, карающий ритм, пока я больше не держалась за подлокотник — я лежала на самом диване, зарывшись лицом в подушки, мои твердые соски и набухший клитор скребли по ткани, когда он трахал меня с такой силой, что мои ноги приподнялись над полом.

Все это время он не отключался от звонка, он включал звук только тогда, когда ему нужно было говорить. Когда он говорил, его голос оставался спокойным и ровным, хотя я слышала его тяжелое дыхание в те моменты, когда он молчал. Я уже не понимала, о чем они говорят, слишком потерялась в тумане похоти, чтобы расшифровать конкретные слова и фразы.

Непроизвольный вскрик вырвался из моего горла, когда он задел чувствительное местечко внутри меня, отчего моя спина прогнулась.

Алекс сжал мои волосы в кулак и откинул голову назад, пока я снова не оказалась в полуприподнятом положении, а его вторая рука сомкнулась вокруг моего горла. Предупреждение и напоминание слились в одно. Не издавай ни звука.

Я старалась изо всех сил. Я действительно старалась. Но я была не в себе — я видела в отражении, свое лицо с остекленевшими и слезящимися глазами, плотно сжатые губы, когда оргазм за оргазмом обрушивался на меня бесконечной, раскаленной волной ощущений. Можно ли умереть от избытка удовольствия? Если да, то именно это и происходило. Я умирала миллионом маленьких смертей, каждая из которых разрывала меня на части и собирала обратно, только чтобы следующая снова уничтожила меня.

Еще один всхлип удовольствия, который заставил Алекса отпустить мои волосы, чтобы закрыть мне рот и заглушить мои хныканья.

Одной рукой он закрыл мне рот, другой обхватил горло.

Я кончила снова, все мое тело содрогнулось от силы моего взрыва.

Алекс трахал меня сильнее, глубже, диван кричал от протеста — он уже наполовину скользил по комнате, его продвижению мешала только стена, — и я поняла, что в остальном все было тихо.

Звонок закончился.

— Я думал, ты умеешь лучше следовать указаниям, Солнышко, — шелковисто сказал он. — Разве я не говорил тебе не издавать ни звука?

Я ответила бессвязным бормотанием — моя неудачная попытка извиниться.

— Нет слов? — Алекс скользнул рукой вниз от моего горла к моим соскам. Он сильно ущипнул их, один за другим, вызвав еще один невнятный стон. — Я выебал тебе мозги, моя великолепная шлюшка?

Учитывая, что я даже не могла вспомнить свое имя, наверное.