Красавица Альмиу - Иван Мак

− Вы имеете ввиду себя?

− Нет. Я имею ввиду вообще кого-то. Не думайте о том кто это будет. Думайте о том, что он станет Императором и это не обязательно будете вы. Готовы ли вы признать его, если посчитаете что выбор был сделан справедливо?

− Если справедливо, то да. − Сказал ламир.

− Кто нибудь считает иначе? − Лусима оглядела всех и никто больше не говорил иного.

− Хорошо. Значит, вы все готовы провести справедливые выборы.

− Но как решать, что справедливо, если каждый считает справедливым себя?

− Надо провести выборы так, что бы их считали справедливыми все. Я предлагаю обсудить условия этих выборов сейчас. Первое, это кто в них участвует. Полагаю, в них должны участвовать все достойные ламиры.

− Каждый может назвать себя достойным.

− Достоинство надо доказать. − Сказала Лусима. − Вы это доказали, приехав сюда. И вы будете решать кто еще достоин избирать Императора, а кто нет. По моему мнению достоинство есть почти у каждого взрослого ламира.

− Вы шутите? У голыдьбы есть достоинство?

− Свое собственное, маленькое достоинство есть и у голыдьбы. Давайте, выскажите свои мнения о том кого вы считаете достойным?

− Того, кто родился в достойной семье.

− Рассмего родился в недостойной семье?

− Он потерял свое достоинство. − Сказал тот же ламир.

− Хорошо. Все с этим согласны? − Спросила она.

− Да. − Ответили остальные.

− И вы все знаете какие семьи достойны, а какие нет?

− Да.

− Хорошо. Теперь я хочу узнать, много ли таких ламиров? Всех достойных.

− Достаточно много.

− Сколько примерно?

− Около двухсот.

− Значит, эти двести ламиров и должны выбрать Императора. Теперь вопрос как? Собраться вместе, я полагаю, не такая большая проблема для достойных ламиров?

− Не большая.

− Теперь вопрос о голосах. Можно считать, что голос каждого достойного это единица. И я думаю, это наиболее справедливо.

− Есть семьи имеющие не так много влияния. − Сказали Лусиме.

− Да. Но это достойные семьи, а влияние это довольно скользкий вопрос. Сейчас его нет, завтра оно есть. Никто не знает когда и почему оно изменится.

− Оно не меняется сразу. Оно меняется в зависимости от количества собственных средств.

− Вы считаете, что достоинство можно измерять количеством денег? − Спросила Лусима. − Так за достойного можно принять и грабителя.

− Думаю, не мало достойных ламиров добыли свои состояния именно таким путем. − Ответили Лусиме. − И ваш отец был не без этого греха.

− Мой отец, но не я. − Сказала Лусима. − По законам моей страны грабеж это преступление, и ни один достойный не может его совершить.

− А стрелять в спину из лука это достойно? − Спросил другой голос.

− Стрелять в спину врагу пришедшему на чужую землю что бы грабить, насиловать и убивать − не просто достоинство. Это героизм.

− Среди тех, кого убили ваши солдаты были и достойные ламиры, которые никого не собирались грабить и убивать.

− Правда? Они пошли к нам в гости к бабушке? Зачем они брали оружие, если не хотели убивать? И почему пошли вместе с убийцами и грабителями? Что им понадобилось в чужой стране? У вас нет ответа?

− Они пошли по приказу Императора.

− Которого месяц назад принародно скормили зверям за преступления в собственной стране. Вы хотите свалить вину за их смерть на моих солдат? По моему, это смешно. Ни один мой солдат не переходил границу.

− Вы думаете, мы не знаем сколько в нашей стране ваших лазутчиков и агентов? − Спросил все тот же голос.

− А вы думаете, я не знаю сколько в моей стране ваших лазутчиков и агентов? Давайте не будем говорить об агентах. Они, в конце концов, никого не грабят и не убивают. По крайней мере мои агенты живут не нарушая законов.

− Вы считаете, что можно шпионить?

− Мои агенты не шпионят, господа. Они производят разведку, а это не преступление.

− А когда наши производят разведку?

− Ну тогда, извините, они шпионят.

− Наши шпионят, а ваши нет?

− Наши не шпионят, а ваши шпионят. Давайте не будем спорить по этому вопросу. Единственно, что я могу предложить вам по нему, так это обменивать пойманных ваших на пойманных моих. Один к одному или по договоренности. Я это предлагала еще Шайкору, но он, глупец, даже не понял смысла моих слов.

− В чем же этот смысл?

− В том что вы сами должны о нем догадаться. Вы знаете, что половина моих шпионов у вас даже не рождались в моей стране? Они − это бывшие ваши солдаты, которых я вовсе не казнила, как это у вас говорят. Это Шайкор по своей дурости казнил пленных или отправлял их в рабство. Что сделает раб? Да ничего. Перевернет несколько камней и сдохнет. А что сделает тот, кто знает, что его могли казнить или послать на каменоломню, но его оставили в живых, да еще и поселили в нормальном доме и дали в руки плуг, что бы он пахал и растил хлеб? Он будет пахать и растить, а через год упадет к вам в ноги и будет благодарить за милость.

− Это делают только недостойные ламиры.

− У нас разные понятия о достоинстве, господа. Вы считаете достойным грабеж, а я так не считаю. Потому я и не спешу принимать вашу страну к себе. Зачем мне лишние заботы? Все что я делаю здесь, я делаю только для себя. И я открыто вам это заявляю. Я делаю все для себя, для своей страны, для своего народа. А моему народу будет легче и спокойнее жить, если рядом будет такая же спокойная страна с нормальными ламирами, которым больше нравится растить хлеб чем воевать. И я приложу к этому все свои силы. Надеюсь, вы поймете меня. Я дала вам в руки ключ к решению вашей проблемы без войны. Решайте все сами. Соберитесь сами там где вам захочется. И решите. Можете решать о том кому становиться Императором и по количеству денег. Могу даже предложить формулу. Каждый платит в казну страны за своего Императора, скажем, одну десятую часть своего богатства. За кого окажется больше всех, тот и станет Императором для всех. А что бы не было обмана, пусть каждый все это богатство за своего Императора привезет в столицу или еще куда нибудь.

− Это смешно. − Сказал кто-то.

− Правильно. Это смешно. Поэтому я и предлагала вам считать каждого достойного равным. Что бы у каждого был один голос и он отдавал его за того, кого хочет. Можете решить и по другому. Отдать все в руки бога и тянуть жребий, кому быть Императором.

− Жребий? − Переспросил кто-то. − Каким образом?

− Очень просто. Берете маленького ребенка, такого, который не понимает ничего. Насыпаете перед ним кучу одинаковых игрушек, в каждой из которых зашита бумага с чьим-то именем. И пусть Императором станет тот, игрушку с чьим именем он поднимет первой. Это и есть жребий. Случайный выбор, который решается только богом.

Ламиры решили сделать именно так. И они решили сделать это в этот же день, попросив Императрицу саму найти ребенка, который сделает выбор.

И выбор был свершен. Совершенно неожиданный и необъяснимый. Ребенок взял куклу, в которой было имя младшего брата Лорана.

− Вы подтверждаете, что этот выбор был сделан богом? − Спросила Лусима.

− Да. − Ответили все.

− Тогда поклянитесь ему в верности до конца своей жизни.

Они сделали это и это сделал даже его старший брат.

− Теперь у вас есть Император и, надеюсь, между нами будет мир. − сказала она и подошла к выбранному. − Вы не желаете подтвердить это? − спросила она.

− Я бы хотел, но… На это воля бога. − сказал он.

− Хорошо. − ответила Лусима. − На счет моих шпионов, пока вы все здесь. Вы можете не платить деньги палачам, а получить их от меня за моих шпионов. Прощайте, господа.

Они уехали, оставляя Лесоград. Лусима проводила взглядом уходившие конвои и когда все ушли повернулась к полковику, командовавшему гарнизоном города.

− Как дела с Рассмего?

− Он очень недоволен и кричит в клетке. − Ответил полковник.

− Проводите меня к нему.

Лусима прошла вниз и вошла в зал, где была клетка с ламиром.

− Вы за это заплатите! − Закричал он.

− Сколько? − Спросила Лусима.

− Что?

− Сколько ты хочешь получить за свое освобождение?

− Ты издеваешься?!

− Зачем же? − Спросила Лусима. − Ты напишешь своим воинам послание, в котором укажешь сумму, которую они должны будут привезти мне в качестве выкупа за тебя. Ты ведь хочешь жить? Правда? И твои друзья, купившиеся на мою уловку тоже хотят. Они все сейчас сидят в клетках и все пишут письма своим родным и друзьям. Золото и алмазы это ерунда. Жизнь! − Лусима стояла перед ним около решетки. − Так ты будешь писать?

− Буду.