Ворон - Эмилия Грин

него смотреть. Хотелось даже в порыве гнева выбросить розового слона, однако вовремя себя остановила. Игрушка-то не причем…

- Откуда ты знаешь, что я хорошая? Может, все это маска?! – пробормотала хрипло.

Воронов усмехнулся. Снежинки беспрерывно сыпались на нас с чернильного неба. Запрокинула голову, стараясь таким образом остудить разгоряченную кожу лица.

- Поверь, я неплохо разбираюсь в людях. Особенно в девушках. Но это не значит, что мы не можем общаться по-дружески. Иногда вместе пить чай. – Засунув руки в карманы, не глядя на меня, он двинулся в сторону выхода из парка.

Испытывая какое-то тотальное разочарование, я поплелась за ним следом. Внезапно Воронов развернулся, внимательно заглянув мне в глаза. В его взгляде сквозило равнодушие.

- Или я тебе так сильно нравлюсь?

От неожиданности я даже прикусила кончик языка.

Так сильно? Немыслимая самоуверенность!

- А это точно Ворон? – я задумчиво прищурилась. – Не признала! Вот это смена образа. Думала, утка!

Его ресницы затрепетали. На губах расцвела опасная улыбка. Но меня это уже совершенно не волновало. Пусть сперва думает, что говорит. Поравнявшись с ним, я замахнулась слоном.

- Ты самовлюбленный болван! Да ещё и бабник! Даже не думай тешить себя ложными иллюзиями! Я не одна из твоих подружек раскладушек! И ты мне совсем не нравишься! Вот ни капельки…

Дерзко сверкнув глазами, Воронов перехватил мое запястье, задев подушечкой пальца беснующуюся венку под кожей.

- Зато ты мне нравишься! Ты весёлая и без гнили. В кое-то веки повезло с соседями.

От его горячего дыхания на моей шее по хребту поползли мурашки… Пульс взвился до небес.

- Веселая? – задумчиво слизнула снежинку с губы. – Я же все время плачу? – робко улыбнулась.

В глазах Кирилла промелькнуло странное выражение. Он сделал глубокий вдох, лишь крепче сплетая пальцы вокруг моего запястья, а после сгреб меня в охапку, закружив в свете уличного фонаря. От неожиданности я начала смеяться.

- Эй, Воронов, ты что творишь?! – колотила его розовым слоном по спине, болтаясь в воздухе.

- Вот видишь, со мной ты не плачешь, – прошептал он мне на ухо, наконец, выпуская из объятий.

Мы замерли, улыбаясь друг другу.

Исчезла какая-то недосказанность. Мне стало гораздо легче после его откровений. Если он говорил искренне, то дружба не самый худший вариант. Совсем не плохо, если кроме Марины и Ксюши у меня появится ещё один друг. Такой опасный с виду, но добрый в душе. Теперь я не сомневалась. Кирилл хороший человек.

А еще… Этот опасный-хороший Кирилл вызывал во мне слишком сильные эмоции. Бурю эмоций. Если уж говорить начистоту. Мое глупое сердечко, итак, барахлило рядом с ним. Страшно подумать, что бы было, если бы мы начали встречаться…

- Аля?! – вздрогнув, я обернулась на знакомый голос.

Егор Безруков аккуратно толкал коляску со спящей девочкой в нескольких метрах от нас.

- Егор, привет! – поздоровалась нарочито жизнерадостно, отметив, что парень смотрит на меня так, будто я совершаю какое-то непотребство.

- Здравствуй… – нахмурившись, он смерил Воронова ледяным взглядом.

Парни не поздоровались. Поежилась, ощущая разлившееся в воздухе напряжение. Да что они не поделили? Нужно будет попытать моего нового друга на эту тему…

Глава 34.1

POV Ворон

В последние дни я был сам не свой. Из крайности в крайность. То хотелось полностью уйти в себя, то набить кому-нибудь морду. Будто все вокруг горит. И ты горишь. И ты в аду.

Третий час упахивался в качалке: одежда насквозь пропиталась потом, ноги отказывали, руки дрожали, но я не мог остановиться, как заведённый горбатился со штангой, пытаясь хоть как-то избавиться от наваждения.

Алина. Аля. Ляля. Папина девочка. Забрала мои мысли. Мне хотелось забрать кое-что у нее…

Срочно еще один подход.

И еще.

Ну, что за хрень собачья?!

Мелочь сводила меня с ума. Я бесновался. И одновременно кайфовал. Кайфовал, потому что видел – она на меня запала. Опускала глазки. Смущалась. Краснела. Облизывала губы.

А у меня в башке шестеренки крутились, лишь в одном направлении: сжать ее скулы, чтобы ротик сам приоткрылся, и прижаться к нему губами. И смаковать. Смаковать. Пока…

Подход. Еще один чертов подход. И ледяной душ. Желательно.

Слабак. Я уже практически перестал себя уважать. Думал о ней даже тогда, когда, по сути, это было невозможно… Во сне. Может поэтому почти не спал.

Опускал ресницы, а она тут как тут – сверлит меня своими серьезными невинными глазищами. Прозрачными и чистыми, как горный хрусталь. Но она далеко не тихоня. Я это чувствовал. Или просто хотелось так думать…

Не думать. Думать. Не думать.

Уже не понимал, что лучше. Несло быстрее скорости вселенной. Пора кончать с этим. И как можно быстрее. Мои поступки, итак, давно перестали поддаваться какой-либо логике.

Пробраться к ней в дом и вырубить электричество?

Да легко! А все ради чего? Чтобы потом как побитой собаке валяться у неё в ногах.

Прервал эту безумную канитель в башке новым подходом. Дежурный тренер уже недобро на меня косился. Похоже, думает, я рехнулся. Он прав.

Я рехнулся.

Потому что это была одна из самых ярких ночей в моей жизни. И я отчаянно искал повод повторить нашу ночевку. Пусть даже на чертовом матрасе. У неё в ногах. Лишь бы рядом. Ночь напролёт.

Можно было снова вырубить электричество.

Вздохнув, я протер пот со лба. Мудак ты, Воронов. Алина в прошлый раз, итак, чуть не умерла от страха. А я чуть не умер, когда лег рядом с ней. Обнял. Я реально погибал. Вместе с привычной картиной своего похабного мира. Она расползалась в разные стороны. Трещала по швам.

И повсюду только эта маленькая голубоглазка. Плакса.

Ну, ладно, я приберег козырь. Тетрадь по русскому. Алину тетрадь по русскому. Ха! Охренеть какой козырь! По крайней мере, благодаря этой тетрадке я увижу Лялю перед сном.

Это уже совсем край?

Что дальше?! Скажет прыгнуть с балкона, пойду и прыгну? Недобро рассмеялся, даже не раздумывая над ответом. Эмоций было так много, что я ими захлебывался. И не понятно, кто из нас охотник, а кто жертва. Только звериные инстинкты. Оголенные нервы. Перепады электричества.

Я так устал. Ослаб. Жалкий. До чего же жалкий…

- С-ш-с… – стиснув зубы, выдавливал чертову штангу из последних сил.

Хоть мир в труху, пепел к пеплу, но я увижу ее перед сном. Тем более, я, итак, уже нарушил