Тогайский дракон - Роберт Сальваторе

Чезру подавил искушение отвести глаза в сторону и просто обезоруживающе улыбнулся.

— Любое мыслящее существо на вашем месте испытывало бы сомнения, — заметил он. В ответ жрецы в один голос принялись отрицать наличие каких бы то ни было сомнений, но Эаким Дуан поднял руки, устремив взгляд поверх их голов. — Этого и следовало ожидать, дети мои, поскольку вера не имеет никакого логического обоснования. Кто-нибудь из присутствующих видел рай, который ждет нас на том свете? Нет. Дух нельзя ни увидеть, ни услышать. После смерти человека мы видим лишь его мертвое тело — пустую, безжизненную оболочку. Значит, рассуждая логически, смерть — это конец существования. Я знаю больше и говорю вам, а Возрождение подтвердит это, что существуют другие возможности бытия кроме тех, которые доступны нашему восприятию. Увидев новое воплощение Гласа Бога, услышав, как дитя произносит слова Истины, вы все поймете и будете вполне удовлетворены. Страшны вовсе не ваши сомнения сами по себе, — продолжал Чезру, стараясь сохранить должный накал страсти в голосе, не скатываться к рутинному повторению речей, которые он уже столько раз произносил на протяжении столетий. — И эти сомнения отнюдь не означают, что те, кем они овладевают, слабы в вере. Вы должны спрашивать, должны сомневаться! К примеру, как вы можете быть уверены, что, выбрали того ребенка, которого следует? Но поверьте — когда вы увидите и услышите нового Гласа Бога, вопросы застрянут у вас в горле, а сомнения полностью исчезнут. И тогда мир снизойдет в ваши души, потому что вы получите подлинное доказательство истинности своей веры. Чудо развеет ваши страхи. Взгляните на тех немногих жрецов, которые помнят последнее Возрождение! Какую удовлетворенность вы можете заметить в их уже мало что видящих глазах! Мужайтесь, дети мои, и тот же покой снизойдет и в ваши души.

И это в большой степени соответствовало действительности. Сейчас остались в живых лишь три ятола, помнивших то Возрождение, когда Эаким Дуан был признан следующим Гласом Бога, и они поистине были счастливы. Счастливы, потому что видели чудо и знали, что их ждет блаженство рая. Счастливы, потому как понимали, что жизнь, отданная служению Богу, потрачена не зря.

Счастливы, потому что Эаким Дуан обманул их.

Вскоре собравшиеся стали расходиться, возбужденно обсуждая подробности предстоящего Возрождения. Исключение составляли лишь два человека, привлекшие внимание Эакима Дуана. Чуть в стороне, не отрывая взгляда от Чезру, сидел Мерван Ма. Его глубоко огорчали и сама предстоящая, даже в некотором роде долгожданная смерть Чезру, и собственная неспособность принять эту реальность, отмести в сторону вполне естественный страх перед смертью как таковой и не менее понятную печаль из-за потери человека, которого он считал наставником и другом.

Его переживания, однако, не слишком волновали Эакима Дуана; он знал, что Мерван Ма воспрянет духом, как только будет найден новый Глас Бога. Чезру давно уже решил, что, когда это произойдет, одним из его первых откровений станут слова, обращенные к Мервану Ма. Он скажет бедняге, что Эаким Дуан по-прежнему с ним, смотрит на него с небес и гордится тем, как успешно его помощник выполняет важные обязанности.

Другое обеспокоило Дуана гораздо сильнее: ятол Болх покидал зал без улыбки и не принимая участия в возбужденных разговорах товарищей. На его лице застыло выражение глубокой задумчивости.

С ним могут возникнуть сложности, понял Чезру. Он молод, силен, энергичен и нетерпелив. И настолько амбициозен, что ему, возможно, будет трудно подчиниться какому-то ребенку, пусть даже и благословенному. Жрец, сколь бы набожным он ни был, ни при каких обстоятельствах не может подняться в иерархии церкви выше, чем до положения второго лица. Конечно, когда Болх увидит избранное дитя, услышит из его уст церковные догматы, он поверит и отбросит амбиции.

Но хватит ли у ятола Болха терпения? Ведь после смерти Эакима Дуана должно пройти почти два года, пока найдут нового Чезру. А что, если Болх попытается изменить установившуюся практику и добиться назначения нового Чезру?

Эаким Дуан улыбнулся. Чтобы узнать правду, он прибегнет к той же самой магии, без которой невозможно и само Возрождение.

— Зачем нужно ждать годы, чтобы потом испытать разочарование? — скептически спросил ятол Болх гостя, ятола Зей'а'ху, — Ведь ты наверняка не веришь во всю эту болтовню о ребенке, говорящем как взрослый!

— Чезру Дуан призывает нас полагаться на веру, — ответил второй жрец, всего лет на десять с небольшим старше Болха, но гораздо более потрепанный жизнью, худой, с водянистыми глазами и плохо обритой головой; челюсть у него постоянно подрагивала из-за давнего недуга. — Как можно верить в чудо рая, если не хватает веры даже в такое, значительно уступающее ему по значимости?

— Уступающее, ты считаешь? — с тем же скептицизмом переспросил Болх. — Несмышленый младенец, излагающий тексты писания ятолов? Ты видел хотя бы одного младенца, способного произносить осмысленные фразы?

— Да, уступающее, — настойчиво повторил Зей'а'ху, — Бог смог создать рай, сумел выйти за пределы смерти. Почему же ты сомневаешься в этом?

Болх поудобнее устроился в кресле и, приложившись к трубке кальяна, сделал глубокий вдох.

— И однако ты тоже сомневаешься, несмотря на всю твою аргументацию. Иначе, друг мой, почему ты здесь?

Следовало признать, что в словах Болха есть определенная доля истины. И отношение Зей'а'ху к предстоящему Возрождению было сугубо отрицательным, о чем ясно свидетельствовало выражение его лица. Он никогда не испытывал особой приязни к Эакиму Дуану и часто в личных беседах выражал несогласие с ним. Хотя Зей'а'ху всегда безоговорочно повиновался Чезру и выполнял все его распоряжения буквально, тот, по его мнению, принял несколько неправильных решений, нанесших серьезный урон провинции Эт'зу, которой правил ятол. Десять лет назад Дуан «отрезал» от этой провинции северную часть и передал ее ятолу Прешу. Которому сильно досаждали племена, кочующие по пустыне Тоссионас. Проблему кочевников это не решило, они по-прежнему причиняли соседям массу беспокойства, зато ятол Зей'а'ху лишился важного оазиса. При всей своей набожности он никак не мог поверить в то, что это решение пришло свыше; не мог же, в самом деле, Чезру совершить столь очевидную ошибку? Это был самый яркий пример, но имели место и другие, в которых, по мнению Зей'а'ху, отсутствовала какая бы то ни было логика.

— Мы придерживаемся традиции Возрождения вот уже на протяжении столетий, — сказал он. — Когда Чезру умирает, начинаются поиски нового Гласа Бога. Подлинность его личности подтверждает чудо, состоящее в том, что младенец знает то, чего знать не может, и способен выразить это словами. Таков наш путь, и сейчас Чезру Дуан подготавливает нас к следующему Возрождению. Что, по-твоему, мы должны делать, ятол Болх? Самим назначать Чезру? Ты всерьез веришь, что остальные жрецы — а их в Бехрене, как тебе известно, двести человек — согласятся с таким решением?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});