Кротовский, вы сдурели - Дмитрий Парсиев

поздно. Как говорится, фарш невозможно провернуть назад. Будем искать его параллельно с агитационной работой.

— Раз уж мне придется опять уходить в тень, я сама займусь его поисками.

— Разумно. Поиск мага в приоритете.

— Как думаешь, этот маг работает на англичан?

— На англичан… а, может, на одного из владетелей, что в конечном итоге все равно означает англичан…

Проводив Еву, отправился в спальню дожидаться перехода. По-хорошему стоило бы сходить к гоблину за советом. Но, во-первых, мне нечем ему платить. Во-вторых, меня пугают его экстремальные методы. К Кроту идти тоже не вижу смысла. Он вмешивается крайне редко, только когда моей жизни угрожает реальная опасность. А так из него лишнего слова не вытянешь. Придется справляться самому.

Переношусь в Киртасу. Служебный полуофис-полуподвальчик напоминает полусонное царство. Похоже, моим компаньонам тоже поспать толком не удается.

— Кротовский, будь гуманоидом, сделай кофе, — просит Травка, — Убила бы за пару часов сна.

Ставлю кофейник. Достаю из тумбочки банку с кофе и сахар.

— Кому еще кофе?

Ниндзя дисциплинированно поднял руку, хотя глаз при этом не открыл. Гусь тоже поднял руку, хотя гузку от дивана не оторвал. Ладно. Мне не трудно. Достаю с полки четыре чашки.

— Вам еще подать? — спрашиваю, разлив кофе по чашкам.

— Да, — отвечают хором все трое.

Раздаю чашки, беру свою и подношу к губам, предвкушая обжигающий, горячий, сладкий…

— О, Кротовский, кофе сделал! — восклицает с порога инспектор Сильвего, в ее руках сверток с одеждой, — На вот. Одевайся. Тебе некогда кофе пить, мне отдай.

Со вздохом отдаю инспектору свою чашку и принимаю сверток.

— Вот не надо на меня так смотреть… правда времени нет… я тебе оставлю глоточек… — Сильвего с наслаждением отхлебывает, —…м-м, неплохо…

— И где мне переодеваться? Туалет хотя бы тут есть?

— Да брось, Кротовский, — Травка щурит один глаз, держа чашечку с кофе на отлете, — Тут все свои.

— Как скажете…

Раскладываю вечерний костюм а-ля фрак местного покроя прямо на столике и сканирую. Затем подгоняю доспех под местную оперную моду. Получается не идентично, но довольно похоже.

—…так пойдет? — спрашиваю у Сильвего.

— Пойдет, — одобряет инспектор, — Классный у тебя доспех. Он прям любую форму способен принимать?

— Почти любую.

— А ну-ка, преврати его в купальный костюм, — требует Травка, — Иначе не поверю.

— Какой еще купальный? В плавки что-ли? Обойдешься…

— Гад ты, Кротовский, — расстраивается Травка, — Почему у меня нет такого… о, слушай, подари мне свой доспех. Обещаю в офисе всегда превращать его в бикини.

— Он не сможет превратиться в бикини… и он ко мне привязан.

«облом» — посылает Гамлет сообщение из инвентаря.

«уймись» — отвечает ему Ныр.

— Все ребятки, выезжаем.

Сильвего, как и обещала, передает мне чашку, в которой осталось на пару глотков. А она мне нравится. Нос не задирает. С нами ведет себя без чванства, но и не запанибрата. Вообще питье из общей посуды — знак доверия и определенной близости. Сильвего явно дает понять, что она с нами в одной лодке.

Подъезжаем к зданию оперы. Что сказать, дорого-богато… даже покруче нашего Большого театра. На огромную площадь, выложенную разноцветными светящимися булыжниками, подкатывают кабриолеты, лимузины и прочие колесные атрибуты классового неравенства. Хорошо еще мы поехали не в нашем фургоне, а в тачке Сильвего. У нее машина бизнес-класса, так даже она на общем фоне выглядит блекло.

— Кротовский, ты должен изобразить важную персону… или как минимум того, кто привык к роскоши… на обстановку и, тем более, на людей не пялься… сможешь? — спрашивает инспектор.

— Смогу. В своем мире даже с императором встречался.

— А, ну тогда справишься… Травка останется в машине, — продолжает инструктаж Сильвего, — Я, Гусь и Ниндзя — зайдем через черный ход. В зал нас не пропустят. Но мы будем крутиться в фойе. Считай, будем рядом.

— Это все понятно, — киваю, — А мне что делать?

— Оперу слушать, что еще. Ты наживка на этой рыбалке. Твоя задача просто болтаться на крючке и изображать червячка.

— Хорошо, — выхожу из машины и неспешной походкой подгребаю ко входу.

Тут трудится целый взвод швейцаров. Открывают пассажирские двери подъезжающих машин, провожают гостей по лестнице ко входу. Пристраиваюсь в этот помпезный конвейер. Показываю пригласительный билет. Меня запускают внутрь. Ничо сложного.

Мне велено по сторонам не глазеть, ну я и не глазею… даже позевываю слегка в кулачок… м-да, главное в зале не уснуть. А то конфуз выйдет. И хорошо, что я картограф. У меня есть карта зрительного зала. Я знаю, где примерно находится мое место, и через какой вход мне в него заходить. Место у меня почти скраю, не самое козырное, зато удобное. Можно занять одним из последних, когда зал заполнится.

Прозвенел мелодичный колокольчик, люди потянулись в зал. Вперед не лезу, жду, когда пройдет основная масса. После третьего звонка тоже, наконец, захожу. Усаживаюсь. Справа от меня пожилая дама с морским биноклем. И взгляд у нее такой… всех подозревающий. Вряд ли она пособница шпиона. Ее больше интересуют сплетни.

Передо мной сидят две дамы в компании офицера. Вид у дам легкомысленный, у офицера наоборот — озабоченный. Но озабоченность эта быстро разъяснилась. Офицер дождался, когда его спутницы отвернутся, и втихаря приложился к фляжке, распространив клоповный запах хорошего коньяку. Какие они к лешему пособники? Не… эти тоже не тянут.

Сзади явно семейная пара. Эти двое так долго разбирались, на свое ли место они сели, что я понял, таких пособников шпиону даром не надо. Они бляшку с номером под носом разглядеть не могут, куда им еще пособничать. Правда, место слева пока еще свободно. Посмотрим, кто тут сядет.

Впереди сидящие дамочки вдруг оживились и зашушукались, давя косяка куда-то вверх и влево. Офицер воспользовался, что на него не смотрят, и приложился к фляжке еще раз. А я невольно стал подслушивать их шушуканье:

— Принц… с новой пассией…

— Как он мог? Сам принц? Уже… с новой… — в притворном ужасе дамочка прикрыла рот ладошкой в белой перчатке, — Кто она?

— Новенькая какая-то… говорят, пришлая… из какого-то дикого мира… это просто скандально…

Не выдержав, оборачиваюсь, куда смотрят дамочки. Надо мной нависает ложа для больших шишек. Видимо для принцев. И сам принц имеется. А кто еще может восседать прямо по центру ложи, весь такой кудрявый с бантом через плечо, весь такой утонченный и разодетый, весь такой возвышенный от дум на высоком лбу. Принц, конечно. А рядом с ним… я почему-то даже не удивился… сидит Белкина, благосклонно принимая ухаживания принца…

Ну и Белкина… ай да Белкина… а я ее чуть за ательера Паукова замуж не выдал. Анекдот прямо. Только мне почему-то не смешно… пришлось отвлечься от созерцания аристократических высей, потому что появился сосед слева. Ну… этот на шпионского пособника похож еще меньше.

Буржуин с большой буквы. Вот бывают такие люди, от которых пахнет деньгами. Вроде бы сами по себе деньги запаха не имеют, но люди такие бывают. Я даже догадываюсь, почему у него место с самого краю. Явно не потому, что денег не хватило. А потому, что он в любой момент может ускакать обратно к своим капиталлам. Не… уж этот толстосум точно не пособник. Для него это было бы просто не по рангу.

На сцене началось оперное действо. Занавес раздвинулся. Оркестр заиграл. Громко так, гад, заиграл. Я оглох на оба уха почти сразу. А литавры — это полный финиш. Будто мне по ушам этими литаврами навернули.

«Кротовский, — подал недовольный голос Гамлет из инвентаря, — Мог бы предупредить, что пойдешь в цех штамповки тазов и ведер».

«Кончай трепаться, черный, — буркнул Ныр, — Звук прикрути. У меня уши в трубочку свернулись».

«Все, все… убавляю…»

И это называется духи-помощники. Звук они, видите-ли, убавили и продолжают прохлаждаться в моем инвентаре. А я должен терпеть эту шумовую атаку. Но, как оказалось, это были еще цветочки. На сцену вышел гуманоид оперный певец с каким-то неподдающимся осмыслению трубным голосом, от которого у меня сразу зазудело в неопределенных местах зато сразу во всем теле.

Вот это уже настоящая пытка. К счастью, минут через пятнадцать пришло время для смены декораций. Занавес завесился. Певец скрылся, давая возможность немного перевести дух.

— Как вам опера? — вдруг обратился ко мне буржуин с большой буквы.

— На любителя, — отвечаю честно.