Несбыточное желание - Волчонок Ганни

в сторону невинных!

Всесжигающий смерч в миг обратил в ничто палатку со всем, что ею скрывалось, и только обрамленный ярко-белым с кровавыми язычками пламенем аликорн осталась стоять посреди жаркого безумия.

— Сражайтесь! Покажите Нам, что в вашем жалком племени называется яростью!

На секунду впавшие в ступор, грифоны взревели, заклекотали, в едином порыве хватаясь за оружие. Сотни метнулись вперед с изогнутыми мечами в лапах, не меньше рванули вверх, готовя бомбы и самострелы. Не обращая внимания на сгорающие перья и шерсть, воины в исступленном безумии пытались добраться до убийцы императора, нанести хоть один удар, коснуться хоть когтем… И умирали, словно мотыльки у костра.

Сталь мечей и наконечников болтов краснела и плавилась, алхимические составы вспыхивали, не долетая десятки метров, казалось, сама земля горела и обращалась прахом, взмывающем вверх в восходящих потоках горячего воздуха. Искаженные гримасы ярости, боли и ненависти исчезали во всепожирающем огне, оставляя лишь неясные, видимые одному лишь воображению силуэты. Ни один грифон не отступил, не улетел, чтобы предупредить, все, от воина до слуги, рвались в эпицентр пожара, подгоняемые разгоревшимися эмоциями. Туда, где исступленно хохотал огненный демон, взмахами алебарды раздувая пламя, посылая протуберанцы в стоящие в отдалении палатки и строения.

Все кончилось резко, внезапно. Обратился ничем последний грифон, обрушились горячей золой последние остатки лагеря. Лишь тяжело дышащая Селестия стояла посреди учиненного пожарища, пытаясь прийти в себя после всепожирающей вспышки безумных эмоций.

Она пыталась ужаснуться своим действиям, но не могла. Она должна была осудить себя за несколько тысяч убитых, но не хотела. В ее душе горело пламя, требовавшее любой ценой защитить свою страну, оберегать каждого пони от бед войны. Принцесса дня высоко подняла голову, расправив крылья, с распаляющейся гордостью смотря на разрушения, что она сотворила.

Она защищала Эквестрию.

Никто, никто кроме нее не будет запятнан войной.

Никто, кроме нее больше не познает ужаса осознанного убийства.

Она — пылающий щит своего государства, что всегда будет подниматься, стоит какому-нибудь глупцу только вообразить, что Ее пони — легкая добыча.

Луна уже давно опустилась за горизонт, и солнце, повинуясь Ее воле, медленно начало подниматься вверх, окрашивая мир в цвета алого рассвета. Символа новой эры.

***

— Ты… Ты это почувствовала?

— Да, моя маленькая Луна.

— Что это было?

В ответ раздался звон стали лунного меча. Несколько секунд Селена молча рассматривала клинок, словно ища в его серебре ответы на свои вопросы, после чего, прижав уши, вздохнула и закрыла глаза.

— Хелена.

Глава 9

— Не понимаю.

Селена встала с колена, отряхивая перчатки от черного, жирного пепла, покрывавшего землю на многие километры вокруг. Она отчетливо ощущала силу своей сестры, но вот эмоции, что были в нее вложены, однозначно принадлежали Селестии.

Злой, яростной, горделивой и восторженной Селестии, что плохо вязалось с привычным образом принцессы, даже с учетом всех произошедших изменений.

— Столько смертей… — прошептала Луна, потерянно бродящая по выжженному пепелищу, оставшемуся от военного лагеря грифонов. — Почему она…. Зачем?..

Волчица чуть качнула головой, покосилась на яркое, заливающее землю жарким светом солнце, слишком горячее для этого времени года. Белая пони не вняла ее предупреждениям, слишком глубоко погрузившись в божественную силу, она растворялась в ней, перенимая черты характера Хелены… Вот только, эта теория откровенно трещала по швам. Сила сама по себе не имеет воли, у нее нет характера. Если огнегривая и правда ушла в Ничто, то Селестия скорее бы просто стала сильно эмоциональнее, порывистее, резче. Но не обратилась бы маленькой крылато-рогатой копией белой волчицы, не наслаждалась бы столь явно творимыми разрушениями.

Селена не лгала, когда описывала свою сестру, конечно нет. Просто рассказывала она о времени, когда они еще не скалили друг на друга клыки, угрожая оружием.

Сплошная зона выжигания. Высушенная нестерпимым жаром плоть тел по краям, обращенные золой строения из дерева, оплавившийся металл. Четко видимый эпицентр, черный круг, в котором сгорела земля и даже пепел, в который она обратилась. Селестия явно не двигалась, это смертные, ведомые чужой яростью и волей, рвались к ней, сгорая в бесконечно горячем огне.

На место аликорна так и просилась высокая, закованная в солнечную броню волчица, громогласным рычанием заявляющая свои права на мир.

Селена медленно пошла по расширяющейся спирали, изучая выжженный лагерь. Ее острый взгляд подмечал множество деталей, способных рассказать о течение боя. Пламя не распространялось естественным образом, расположение пепла, следы на земле указывали на полноценные протуберанцы, что расходились от стоящей в эпицентре фигуры. Волчица легко представила, как Селестия широкими, щедрыми взмахами алебарды разгоняет, раздувает безжалостное пламя, накрывая тех, кто пытался атаковать издалека.

Огарки костей выглядывали то тут, то там, показывая, где шли в атаку грифоны. Они наступали сплошным кольцом, без тактики и стратегии. Тела, чем дальше от эпицентра, тем чаще вчтречающиеся, все как одно были направлены в центр бойни. Никто не пытался отступить, никто не стоял спиной или даже просто боком. Ни следа видимых маневров, простая, бесхитростная и яростная атака прямо в лоб. Слишком явное влияние силы, заставляющей смертных действовать по воле божества.

Могла ли Хелена выжить и просто затаиться? Селена покачала головой, то было не в характере ее сестры. Огнегривая повелительница дня и солнца скорее громогласно заявила бы о себе, попытавшись вернуть то, что считала своим по праву. Но с другой стороны, она сама изменилась за те годы, что провела в Эквусе. Ночная волчица понимала, невозможного в мире не существует, есть лишь маловероятное или сложное в достижении. И эта ситуация была из таких.

— Идем. Нам нужно догнать твою сестру, прежде чем она окончательно истребит всю армию Империи грифонов.

— Не могу понять, где находятся Арк Шейд и Дарк Сикер, — пожаловалась Луна, подходя к богине. — Они должны были следить за Селестией.

— Ты прекрасно знаешь ответ, моя маленькая принцесса.

Аликорн на несколько секунд замолчала.

— Поймаю — выпорю, — выдохнула она, поморщившись.

Селена, чуть улыбнувшись, истаяла, а Луна нырнула в тень. Спрогнозировать возможный маршрут движения белой крылато-рогатой пони было несложно, она просто и бесхитростно перемещалась от лагеря к лагерю по наиболее короткому пути, и ближайший был не так уж и далеко. Она могла если не перехватить ее, то хотя бы застать во время сражения.

Или на месте очередной бойни.

***

«Жалкое зрелище»

Селестия вынуждена была согласиться с мнением Хелены. Поморщившись, она магией смахнула со своей брони налипший пепел, взмахнула алебардой, стряхивая с нее кровь.

Грифоны оказались неважными противниками. Легко поддающиеся ярости и ненависти, они бездумно бросались на нее,