Подвиги Слабачка - Алексей Артов

– Послушайте, – сказал Слабачок, усаживая Кукляшку на землю. – Нам надо переждать эту ночь. Но укрыться совсем негде. Мы разведём огонь и будем поддерживать его всю ночь. Огонь защитит нас от Зверей Тьмы, от зверей лесных и всяких там жуков-муравьедов и саранчи.

Не дожидаясь ответа, он начал собирать сухие травинки и веточки, связывать их, и укладывать друг на друга. Делоручкина не надо было уговаривать, и куча хвороста всё росла и росла, пока сама не начала превращаться в подобие столба.

И так Слабачку при помощи друзей удалось сложить шесть столбо-снопов.

Но, когда был готов первый столбо-сноп, Делоручкин спросил:

– Зачем нам ещё складывать хворост, когда мы уже сложили для костра один целый столбо-сноп?

– Не мы будем сидеть вокруг костра и охранять его, а костры вокруг нас и будут охранять нас. Мы подожжём все шесть столбо-снопов и во всю ночь лапы зверей тьмы не доберутся ни до кого из нас.

Слабачок зажёг все шесть костров. Казалось, костры должны были вспыхнуть все ярким и жарким пламенем, которое быстро бы испепелило сложенный хворост. Но нет. Огонь горел медленно и вовсе не торопился ввысь проглотить одним глотком приготовленные для него яства.

– Ложитесь спать, а я буду на стороже. А ты, Делоручкин, на рассвете заменишь меня.

– Может, ты, Слабачок, заменишь меня?

– Делоручкин, я не сомневался, что ты так и ответишь.

И Слабачок, пока солнца первые лучи не прогнали мрак непроглядной тьмы, не смыкал глаз. Он слышал шорохи и шелесты, кружащие вокруг их ночлега, а в отсветах костров мелькали ощеренные клыкастые морды и когтистые лапы, пытающиеся проскочить жар. Часто пасти тьмы пытались сузить пространство огненного света, и тогда Слабачку приходилось отгонять их, размахивая факелом, и сильнее раздувать огненные столбы.

Сам Слабачок дал себе на сон совсем-совсем немного времени. И, когда солнце полностью явило себя миру, путники снова были в пути.

Нападение тропы зависти

Рост камня преткновения

Совсем немного удалось им пройти, не встречая опасности. Только Делоручкин оправился от ночных приключений и, налюбовавшись солнечным восходом, засиял прежним светом, как вдруг он неожиданно проваливается в глубокую ямку, из которой начинает выкарабкиваться с большим трудом. А, когда он всё же выкарабкался, то сразу попадает в глубокую трещину, которая как будто специально оказалась под его лапками. Не подхвати его сзади Слабачок, так бы и исчез он в ней, потому что трещина вскоре сомкнулась. А потом, буквально еще через несколько шажков, Делоручкин ударился лобиком о, вставший на его пути, огромный камень, который ему никак к тому же не получалось ещё и обойти.

При этом Слабачок, идущий позади, уже очень осторожно приблизился к этому огромному камню. Сначала он коснулся камня своими усиками. Но его усики ничего не почувствовали и вошли в камень, как тростинки в воду. Слабачок ещё придвинулся к камню и, тогда его голова полностью в него погрузилась. Слабачок даже вошёл в камень с Кукляшкой на спинке и… прошёл его насквозь. Тут он Кукляшке сказал:

– Кажется, этот камень – камень только для Делоручкина. А для нас – видение-привидение-мираж.

– Это Камень Преткновения. И он не для нас, – согласилась Кукляшка.

А Делоручкину пришлось обходить его Камень Преткновения, но тот как будто решил твердо оставаться на его пути и ни за что Делоручкина не пропускать. Куда бы Делоручкин ни пошел, влево или вправо, камень увеличивался в ту же сторону с каждым его шагом.

– Эй, Делоручкин, лезь на камень. Мы тебя ждём с другой его стороны.

– Я боюсь.

– Чего ты боишься?

– Я боюсь, что пока я буду по этой глыбе лезть, она превратится в скалу.

– А почему ты так решил?

– Потому, что то, что ниоткуда появилось, растёт туда, куда я иду!

– Ну и что? Ну и растет?! Что, не слезешь со скалы? Ты же муравей (!), а не какой-нибудь там человек, которому нужны всякие крючки, чтобы не упасть со скалы.

– А вдруг я так и не доберусь до вершины?

– Кто знает, что ещё взбредёт в голову этой глыбе-горе. (Если у неё вообще есть голова.) Тогда, да, если и доберёшься до вершины, то тебе, может, придётся спускаться целых несколько дней, а может, и недель.

– Вот-вот. А ещё я боюсь, что растущая глыба сможет поглотить меня, если захочет.

– Это как? Как топь на болоте?

– Вот-вот, как болото.

– Ну, тогда скорее обходи этот булыжник, пока он не стал длинным, как китайская стена. Да побыстрее. Может, нам сможет помочь хотя бы Время.

И Время, кажется, действительно помогло. Делоручкин из всех сил побежал вдоль камня, пытаясь опередить его рост в длину, вдоль земли. И ему удалось бегом опередить рост камня, который рос со скоростью несущегося поезда, и перепрыгнуть перед ним на другую сторону. Как только Делоручкин в прыжке упал, камень в своём росте пронёсся дальше, создав и здесь каменную стену.

– Кажется, мы попали на саму Тропу Зависти, – задумчиво огласил Слабачок.

– Не мы попали, а она нас нашла, догнала и на нас напала, то есть легла под нашими лапками одним огромным капканом! – возразила-добавила-уточнила Кукляшка.

– А почему булыжник всё растет в длину и растет? Ведь его миссия – преградить дорогу Делоручкину – уже закончилась? – озадачился Слабачок.

– Это, наверно, потому, что Зависть слепа. А слепой не видит, что делает, – предположила Кукляшка.

– Зависть слепнет от собственной зависти? – спросил Слабачок.

– От себя самой? – удивился Делоручкин.

– Ну, да. И, чем в ней больше её самой, тем она сильней, но чем она сильней, то сильнее и слепнет.

– Ох! – вырвалось у Делоручкина.

– А чем меньше видит, тем меньше понимает, что делает! И часто, и вовсе не ведает, что творит! – проговорил, как будто глядя в самого себя, Слабачок.

– Тропа зависти слепнет от зависти! – осознавал Делоручкин.

– Получается, что так, – вновь подтвердила Кукляшка.

– От кого у тебя знание? – изумился Слабачок.

– Тот, кого я не знаю, но кого я очень хорошо слышу.

– А кого ты слышишь?

– Того, кого я не знаю.

– А на кого похож голос того, которого ты хорошо слышишь? – продолжал допытываться Слабачок.

– Ни на кого.

– Наверно, у нашей Тропы Зависти зависть сейчас очень сильна?! – сделал вывод Слабачок.

Кукляшка:

– Да, Тропа Зависти совсем ослепла от собственной зависти и думает, что продолжает преграждать путь Делоручкину этой уже горой-стеной.

– А он, ха-ха, её уже обошёл, – шутливо проговорил Делоручкин.

– Кукляшка, – шепотом позвал Слабачок, – а ты обратила внимание, что тропа зависти ослеплена только светом Делоручкина, что она ничего не имеет против нас?

– Да, Слабачок, обратила, – так же шёпотом ответила Кукляшка, как можно ближе придвинувшись к его уху.

– Значит… – но Слабачок решил не договаривать.

– Да, значит, – подтвердила Кукляшка, поняв то, чего Слабачок не досказал.

– Как бы эта тропа не ослепилась бы ещё в придачу и собственной яростью, – опасливо проговорил Слабачок.

– А это вдруг с чего? – спросила, уже не таясь, Кукляшка.

– А вот, когда поймёт, что упускает предмет своей зависти, Делоручкина.

– Ой, тогда, может быть не до смеха! – произнесла Кукляшка с грустно-озабоченным личиком.

– Видишь, Делоручкин, говорили тебе: «Не кричи своим светом о своём счастьем, накличешь беду». Вот Зависть себя ждать и не заставила.

– Так мне что, чтобы не светиться и мастерить перестать? Нет дела – нет счастья. А жизнь без счастья – не жизнь.

– Но нет зависти – нет врагов, – вслух рассуждал, боясь за всех хороших муравьишек и муравьёв, Слабачок. – Мастери, но не светись.

– Да куда они денутся, враги-то? – уже и Кукляшка запротестовала. – Враги-то всегда найдутся.

– Наверное, ты права, враги отстают, когда их прогоняют.

– А врагов надо не бояться! – подняла лапку Кукляшка.

– А надо, чтобы враги боялись! – загорелся взгляд Делоручкина.

– Побеждать врага! – запрыгала на спинке Слабачка и замахала вверх лапками Кукляшка.

– И дело не забывать, – и Слабачок смахнул пот с лобика, проведя по нему лапкой.

– И дело защищать! – пылал Делоручкин.

– А есть такие муравьи, чьё дело – это защищать! – показала своё знание Кукляшка.

– Есть, Кукляшка, есть, – не спорил Слабачок.

Превращение в пропасть

Но без приключений они успели пройти опять всего совсем ничего. И произошло то, чего так опасался Слабачок: Тропу Зависти охватила Слепая Ярость против Делоручкина и она, прямо под мизерными путниками обрушила землю в мгновение ока, разверзшись в гигантскую пропасть. Казалось, что пропасть тотчас утащит их в свои бездны. Но Слабачок с сидевшей на нём Кукляшкой, почему-то никуда не провалились, а продолжали стоять на прежнем месте, но только уже не на земле, а на… пус-то-те!

А вот бедный Делоручкин, если бы не успел ухватиться за одну из лапок Слабачка, так бы в бездонную пропасть и канул.