НАША ФУТБОЛЬНАЯ RUSSIA - Игорь Рабинер

– Только ничья. По взаимному соглашению. К взаимному удовольствию.

– Бред. Сомнительное удовольствие для югославов -в их-то положении.

– Югославы на самом деле ничего не теряют после ничьей в Москве. Они отказываются от притязаний на первое место, зато сохраняют все шансы на второе. Юги считают, что у России выиграть труднее, тем более в Москве, чем у Швейцарии и Словении. Эта ничья нужна и им, и нам тем более. Все будет шито-крыто.

Два братских народа всегда смогут договориться. Я абсолютно в этом уверен. Я поставил на ничью по пятнадцать тысяч в двух конторах. Хороший коэффициент для такой очевидной ситуации – 2,9.

– Почему только по пятнадцать?

– Потому что больше денег не было. Ты знаешь, я никогда не играю в долг. Помяни мое слово, мы еще хорошо погуляем на мой выигрыш.

Мой друг – странный человек, как и все заядлые игроки. Они рассуждают о футболе в терминах базарной арифметики. Я научился спокойно слушать его расчеты по поводу исхода тех или иных спортивных встреч. Иногда занятно. Мой друг – немного поэт тотализатора. Он прекрасно отдает себе отчет в том, как редко сбываются его предначертания.

Поэтому ставит помалу. Но на этот раз я не был спокоен. Потому что 30 тысяч – это необычная ставка. Необычайная.

Так что, признаюсь, футбола я не видел. У меня нет никаких соображений по поводу того, как играла сборная России, справедлив ли итог матча. Я пребывал в плену тяжелой мнительности. Я был рабом подозрений.

Сразу же оговорюсь, что договорные матчи – это блуждание в потемках. Никогда нельзя утверждать точно, что ты видел договорной матч (если это, конечно, не наша первая лига). Для этого надо быть непосредственным участником или свидетелем договора. Однако всем известно, что футбол – это не только игра, но и игорный бизнес, такой же, как карты, скачки и собачьи бега. Устроители и участники игры всегда стоят перед искушением расписать банк заранее.

Разумеется, с тех пор как футболисты первый раз попались на жульничестве, появилось немало попыток описать сокровенную темную кухню футбола, а также составить методику поимки в ней черной кошки. Признаки договорных матчей хорошо известны. Разберемся по пунктам.

А) Интенсивность единоборств, скорость игры.

Она показалась неожиданно низкой даже и тем людям, которые смотрели футбол невинными и чистыми глазами, не замутненными ядом мрачных подозрений. Сборная России играла медленно, Югославия – пешком, при атаке двигались только те футболисты, что были с мячом, и в лучшем случае -кто-то еще один. Защитники никак не поддерживали атаку. В стартовый состав Югославии не попали Кежман, Станкевич, Друлович – игроки, которые были способны навязать сборной России невыгодный ей высокий темп игры. Юговича вообще не оказалось в заявке на матч.

Б) Жесткость борьбы.

В матче было показано четыре желтые карточки, что как будто опрокидывает теорию о сговоре. Однако три из четырех предупреждений скорее иллюстрируют педантично аптекарскую манеру судейства Герберта Фанделя, нежели говорят об ожесточенном характере игры. Ковтун заработал свой горчичник, как положено, исключительно из-за своей неловкости. Мостовой в очередной раз стал жертвой разговорчивости. Джукич получил предупреждение за вполне невинную подножку.

И только в случае с Дмитровичем была наказана жестокость. В остальном югославы выглядели на поле образцовыми джентльменами. В чем прежде их никто не подозревал.

В) Голы.

Гол Ковтуна – сущее недоразумение. Конечно, такое нельзя было нарочно придумать. Но в запланированных ничьих куда важнее не то, как открывается счет, а то, как он сравнивается. Действия Онопко и Ковтуна в момент, когда Миято-вич бежал на добивание, в этом смысле представляются странными. Но разве прежде мы не видели столь вопиющих ошибок нашей пары центральных защитников?

Г) Временной промежуток между голами.

Абсолютно точное совпадение с приметой договорных ничьих. Зазор между голами должен быть небольшим. Потому что чем ближе конец матча, тем выше риск того, что ответный мяч влетит в ворота слишком уж странно.

Д) Слова.

В них никогда нет правды. Признаться, я поделился в перерыве своей печалью с несколькими коллегами, рассказав об утреннем звонке. Так что тема "слишком мирного матча" предсказуемо всплыла на пресс-конференции. На вопрос бесстрашного питерского коллеги Олег Романцев отозвался чрезвычайно нервно, прямо обозвав журналиста "ненормальным провокатором". Что, разумеется, ни о чем не говорит – прискорбная неспособность главного тренера сборной и "Спартака" держать удар на пресс-конференциях всем известна. Я спросил о том же главного тренера югославов Деяна Сави-чевича: он улыбнулся, когда ему перевели вопрос, и показательно корректно ответил. "Все видели конец матча; разве у кого-то есть сомнения, что мы хотели выиграть?" Раздались аплодисменты.

Савичевич прямо отсылал аудиторию к удару Михайловича в крестовину за пять минут до истечения игры. Удару, разбившему вдребезги теорию о российско-югославском мирном договоре. Но когда твое сердце отравлено подозрением, есть желание с пинкертоновским усердием рассматривать даже осколки погибшей версии… Нам остается догадываться, что произошло бы на поле Лужников, если бы Михайлович взял несколько сантиметров правее. Нам остается догадываться, умеет ли величайший в мире исполнитель стандартных положений рассчитывать траекторию своего удара с точностью до сантиметра. Иногда кажется, что умеет.

Я ни на чем не настаиваю и никого не обвиняю, кроме себя. Эта статья не о том, как иногда делается результат в футболе. Эта статья о том, как опасно субботним утром, когда у тебя хорошее настроение, отвечать на телефонные звонки. Если бы я не поднял трубку, вы прочли бы совсем другую рецензию. Это плач о потерянном удовольствии. Ведь, наверное, есть люди, которые получили удовольствие от этой игры".

Вот такая публикация появилась на страницах популярной общеполитической газеты. По сути дела, сборную России впервые открыто заподозрили в участии в договорном матче.

Тут самое время сказать, что я с наблюдениями коллеги Порошина согласен не был. Куда ближе мне позиция двух бывших игроков сборной СССР, приведенная – тут надо отдать должное либо редакции, либо самому Порошину – прямо под материалом журналиста.

Вагиз Хидиятуллин:

– Обоюдоустраивающая ничья? Возможно, она и была таковой. Ход второго тайма, за исключением удара Михайловича, в этом убеждает. Но всякую мысль о возможной договоренности отметаю. Первая половина игры показала, что настрой команд был безоговрочно боевым. При такой аудитории на трибунах и у экранов иное невозможно.

Александр Бубнов:

– Не думается мне, что на таком уровне это возможно. Обе команды в Москве сыграли на порядок качественнее, чем в Белграде.

В материале в "Спорт-Экспрессе", посвященном этой игре и написанном еще до прочтения Порошина, я написал нечто прямо противоположное его разоблачениям: "5 Лужниках ни секунды не было ощущения безжизненности – в отличие, скажем, от домашнего матча двухмесячной давности со Словенией. Накал эмоций все 90 минут был предельным, и на фоне первостатейных югославских звезд Россия не выглядела отставшей от футбольной моды провинциалкой".

У меня есть объяснение, почему коллеге показалось то, что показалось. По собственному опыту знаю, насколько страшное это дело – смотреть футбол под определенным ракурсом, заранее подозревая, что исход матча предрешен. Любое касание, любое нарушение правил, любой удар ты будешь трактовать только исходя из этой версии. Точно так же, как, сделав ставку в букмекерской конторе, тебя в матче будет интересовать только "доезд" – так в этой среде называют успешный для тебя исход поединка. Все эти 90 минут тебе абсолютно не до футбола, лицо игры искажается до неузнаваемости!

(c)(c)(c)

Итак, я не был согласен с Игорем Порошиным. Но признавал и признаю его полное право на высказывание любого мнения о прошедшей игре. Неприкосновенное право журналиста. У игрока или тренера, в свою очередь, есть точно такое же право с тем или иным журналистом не разговаривать. Подчеркиваю: с тем или иным. Но не со всеми же!

Однако в ответ на выступление отдельно взятого обозревателя в отдельно взятом (притом не специализированном) издании началась такая вакханалия, что о ней и сейчас вспоминается с содроганием. Через четыре дня сборная России играла на выезде с Люксембургом. Мой коллега, собкор "Спорт-Экспресса" по Германии и окрестностям Ефим Шаинский в предматчевом репортаже написал:

"Увидев Михаила Гершковича, который всегда с удовольствием общается с журналистами, тут же подошел к нему. Но… "Интервью не даю", – огорошил меня тренер. Через некоторое время я заметил Олега Романцева. Увы, на мою просьбу поговорить главный тренер российской сборной тоже ответил отказом: "Пишите, что видите. Я говорить не буду. Все, без комментариев"…