Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X–XI веках - Петр Стефанович

Слово дружина употребляется в части Н1Лм до 6504 г. тридцать пять раз.

1. Два упоминания содержится в «Предисловии» к НС, а точнее в поучении, обращенном к «стаду Христову» и предваряющем в Н1Лм изложение истории Русской земли в хронологическом порядке[358]. Из трёх основных списков Н1Лм текст «Предисловия» сохранился только в позднейшем Толстовском, который в нескольких местах явно неисправен (в Академическом и Комиссионном списках начальные листы утрачены). Однако, благодаря работе, недавно предпринятой А. А. Гиппиусом, можно теперь опереться на сравнительно надёжно реконструированный оригинальный текст[359]. В этой работе также подкреплены аргументы А. А. Шахматова и приведены новые в пользу датировки этого текста серединой 1090-х гг.

Автор «Предисловия» призывал современников следовать примеру «древних князей и мужей их». Эти князья не собирали «многа имѣния», не злоупотребляли штрафами, но взимали только «правые виры» и давали их «дружинѣ на оружье». Далее автор описывал образ действия «древней» дружины и противопоставлял его современным ему реалиям: «А дружина его (то есть князя – П. С.) кормяхуся, воююще ины страны и бьющеся и ркуще: братие, потягнем по своем князѣ и по Рускои землѣ, [не жадяху: мало ми е, къняже, 200 гривьнъ][360]. Они бо не складаху на своя жены златыхъ обручей, но хожаху жены ихъ в сребряныхъ. И росплодили были землю Русьскую».

В главе III ещё будет разбираться это интересное рассуждение древнего публициста, чтобы прояснить, кого именно из своих современников он с таким осуждением процитировал и против кого направлена его критика (см. с. 324–330). Пока можно ограничиться фиксацией значения, в котором здесь выступает слово дружина. К этому тексту вполне подходит то значение, которое Ф. П. Сороколетов и А. С. Львов выделили как специфически древнерусское и часто встречающееся в летописи – «княжеское постоянное войско». В самом деле, речь идёт о войске (виры предоставляются на вооружение), оно функционирует более или менее постоянно (его члены «кормятся» за счёт военной добычи), и наконец, оно состоит под началом князя, от которого получает выплаты и которого называет «своим». Важно, что в представлении автора текста «дружина» на Руси существовала издревле и существует как будто и в его время, по крайней мере в какой-то форме, может быть, изменившейся (причём эта трансформация и вызывает его неудовольствие). Очевидно, в «дружину» входят «мужи», о которых летописец упоминает сначала, но это обозначение носит слишком общий характер, чтобы делать какие-то выводы о составе этой «дружины».

Рассмотрим оставшиеся тридцать три упоминания, следуя летописной хронологии.

2. О «дружине» говорится в рассказе о призвании Рюрика в Новгород. Рассказ помещён в Н1Лм в статью 6362 (854) г. Согласно летописи, славянские и угро-финские племена решили «поискать» князя, и по их приглашению из «варяг» пришли «3 брата с роды своими и пояша со собою дружину многу и предивну и приидоша к Новугороду»[361].

Легендарный контекст упоминания очевиден. Легендарность подчёркнута эпитетами, описывающими дружину Рюрика и его братьев: «многа и предивна». Правда, в Н4Л и С1Л из двух прилагательных присутствует одно: «дружину многу»[362]. А. А. Шахматов этот вариант считал первичным, а слово «предивну» «вставленным по недоразумению». Он опирался на чтение Троицкого списка Н1Лм, где сказано «и пояша с собою дружину многу и прииде к Новугороду» и где глагол «прииде» был согласован со следующей фразой: «и сѣде старѣишеи в Новѣгороде» и т. д.[363]. Первоначально, по Шахматову, после слов «дружину многу» шло «и приде в Новъгородъ старки Рюрикъ», и таким образом, как следует понимать мысль учёного, «и предивну» получилось при переписывании из «и приде в Новъгородъ»[364]. Это мнение недавно поддержал А. А. Гиппиус, предположив, что изначально в тексте была формула «многу и храбру» (аналогичная другим подобным парным формулам в древнейшем летописном слое)[365].

Для меня в данном случае не так важно, шла ли речь в оригинальном тексте о дружине «многой», либо «многой и предивной», либо «многой и храброй». В любом случае ясно, что это упоминание имеет неопределённый и расплывчатый характер. Поскольку для летописца нечто отдельное от «дружины» представляли «роды» братьев, можно только исключить наиболее общее значение слова дружина «спутники, товарищи», позволяющее как раз объединить родственников с друзьями, воинами или зависимыми людьми. Лучше подходят значения «войско» или более специфично – «княжеское войско/окружение».

Благодаря легендарной туманности и неопределённости контекста составитель ПВЛ смог существенно изменить смысл фразы, лишь убрав указание про дружину. По его версии, вместо «дружины» варяги «пояша по собѣ всю русь»[366]. Правка вполне понятная как развитие идеи автора ПВЛ о германо-скандинавском происхождении руси[367].

Текст «Сказания о призвании варягов» надо, видимо, считать весьма древним. Шахматов относил его создание к творчеству новгородских летописцев и считал, что он попал в киевское летописание из предполагаемого им новгородского свода середины XI в. Однако у него не было убедительных текстологических аргументов в пользу вставного характера рассказа, он, главным образом, исходил из убеждения о новгородском происхождении самой идеи призвания князя[368]. Мысль о существовании некоего новгородского свода середины XI в., отразившегося в Н1Л и ПВЛ, позднее в науке, как уже говорилось во «Введении», не была поддержана. Современные учёные склоняются в пользу принадлежности легенды древнейшему слою начального летописания[369].

3. Следующее упоминание– в рассказе, который Шахматов возводил к «Древнейшему Киевскому своду», о захвате Киева Игорем и Олегом. Рассказ в Н1Лм в той же статье 6362 г. начинается с сообщения, что Игорь, сын Рюрика, вырос и что у него был воевода Олег. Комиссионный список представляет далее текст таким образом.

Игорь и Олег «начаста воевати и налѣзоста Днѣпрь рѣку и Смолнескъ град. И оттолѣ поидоша внизъ по Днѣпру, и приидоша къ горам кыевъскым, и узрѣста городъ Кыевъ и испыташа, кто в немъ княжить, и рѣша: два брата, Асколдъ и Диръ. Игорь же и Олегъ, творящася мимоидуща, и потаистася въ лодьях, и с малою дружиною излѣзоста на брегъ, творящася подугорьскыми гостьми, и съзваста Асколда и Дира. Слѣзъшима же има, выскакаша прочии воины з лодѣи Игоревы на брегъ; и рече Игорь ко Асколду: вы нѣста князя, ни роду княжа, нь азъ есмь князь, и мнѣ достоить княжити. И убиша Асколда и Дира и абие несъше на гору, и погребоша и Асколда на горѣ, еже ся нынѣ Угорьское наричеть…»[370].

В ПВЛ текст видим в статье 6390 г., причём с существенными изменениями. Главное из этих изменений состоит в том, что главная роль отводится не Игорю, как в НС, а Олегу. Игорь представлен младенцем, а Олег превращен из его воеводы в самостоятельного князя «от рода» Рюрика. Узнав об Аскольде и Дире, Олег «похорони вой въ лодьях, а другия назади остави, а самъ приде нося Игоря дѣтьска, и приплу подъ Угорьское, похоронивъ вой своя, и приела ко Асколду и Диру». Далее приводятся те же слова к Аскольду (и Диру), которые в Н1Лм были вложены в уста Игоря и которые ПВЛ приписала Олегу, и сообщается об убийстве Аскольда и Дира с модифицированным указанием о появлении скрытых воинов: когда эти двое пришли на берег, «и выскакав же вси прочий изъ лодья»[371].

Соотношение текстов Н1Лм и ПВЛ в этом месте представляет известные сложности. Шахматов в ранней статье думал, что текст первой первичен по отношению к тексту второй и отражает древнейшую версию. Превращение Олега из воеводы в единоличного правителя он объяснял тем, что составитель ПВЛ ориентировался на «южные (киевские) предания», в которых Олег фигурировал в качестве самостоятельного князя, и на договор руси с греками 911 г., заключённый от имени «Олга, великого князярускаго»[372]. В «Разысканиях» Шахматов уже предположил, что в Н1Лм дошёл до нас текст НС, сильно изменённый и дополненный, в том числе и вмешательством позднейших новгородских редакторов (XII–XV вв.), по сравнению с первоначальной версией «Древнейшего Киевского свода». По его мнению, именно в этой первоначальной версии единственным законным правителем (князем) Руси был выставлен Олег, а в НС Игорь был представлен князем и Олег «понижен» в воеводы. Составитель ПВЛ, хотя и использовал текст НС, вернулся к изначальной идее о единоличности правления и действий Олега. Такой ход рассуждений позволял Шахматову в реконструкции текста «Древнейшего Киевского свода» опираться как на Н 1Лм, так и на ПВЛ[373]. Некоторые современные учёные развивают эти соображения Шахматова в том смысле, что списки ПВЛ вообще лучше передают оригинальный текст или, по крайней мере, оба варианта рассказа – по Н1Лм и ПВЛ – надо считать равнозначными в смысле отражения некоего древнего летописного текста[374].