Сохрани мою любовь, профессор - Рина Мирт

вперед, терпеливо ожидая следующих действий. Женщина моргнула и посмотрела на состарившееся лицо бывшего мужа в свете всё еще горевшей зажигалки. Но несмотря на то, что любимые черты покрылись морщинами, глаза мужчины не утратили своего очарования и юношеского простодушия.

«Неужели прошло столько лет?», — подумала она с грустью. — «Кажется, тот вечер был лишь вчера».

— Я задумалась, — тихо произнесла она. — Извини. Пойдем, нам нужно о многом поговорить.

Патрик кивнул и одним щелчком потушил зиппо, делая шаг вперед. Первые несколько минут они шли молча, пока сенатор не спросила:

— Как наш сын?

— Он в порядке, — ответил он после небольшой паузы. — На него навалилось очень много испытаний, но я уверен — он справится.

— Ты его даже не знаешь, — произнесла Лилиан, при этом в её голосе чётко слышалась обида. — Тебя не было рядом всю его сознательную жизнь! Как ты можешь знать, справится он с этим или нет? — Она старалась, чтобы её голос звучал ровно, когда всё внутри неё клокотало от негодования.

Это она была с Эриком, застав все его взлеты и падения, а также переходный возраст, а не Пат, который ушел от них!

Почему же в трудную для него минуту он позвонил отцу, а не ей? Той, которая выносила его долгих девять месяцев, лишенная нормального сна, и родила в тяжелых муках. Настолько тяжелых, что она ни за что не хотела заводить еще одного ребенка. Это она та, которая была рядом, когда он травмировал лицо и колено, та, которая видела как заканчивал школу и получал дипломы. Не Патрик был там, а она! Она не сделала ничего плохого, только хотела отгородить сына от скандала, сохранив его репутацию.

— Я знаю, — спокойно ответил мужчина. — Потому что характером он пошел в мать. В самую сильную, умную и красивую женщину, что я знаю.

От его слов в груди Лилиан разгорелся огонь, посылая тепло по всему телу и оставляя румянец на щеках. За долгую политическую карьеру она привыкла к комплиментам и откровенной лести, но Патрик говорил искренне, подразумевая каждое своё слово. Рядом с ним она всегда чувствовала себя принцессой.

— Брось, Картер, — она попыталась разыграть скептицизм. — Я уже немолода.

— С годами ты стала еще прекрасней. — Он накрыл её руку, державшей его за предплечье, своей и легонько сжал.

Вот же харизматичный подлец.

Они пришли в освещенную часть парка и сели на одну из пустых лавок. Как Лилиан и думала, в парке не было ни души.

— Так зачем ты приехал сюда? — спросила она бывшего мужа.

— Хотел увидеть тебя, — непринуждённость, с которой это было произнесено, убивала её. — А еще и обсудить произошедшее.

— Послушай, — начала она заранее подготовленную речь, — Я не знаю, что тебе сказал Эрик…

— Лили, — мягко перебил он, — перестань. Не нужно применять ко мне свои политические навыки убеждения. Я всё знаю.

Сенатор сжала губы и настороженно посмотрела на мужчину.

— Знаю, что ты предлагала Эрику, когда Фокс стал вас шантажировать. Знаю, что ты предлагала деньги Энди, чтобы она рассталась с ним. Знаю, что ты оклеветала Фокса, сфабриковав историю с его обвинением, и в конце концов отказалась следовать его условиям по освобождению девушки…

Каждое слово было словно пощечина, хотя это не было сказано осуждающе и в голосе мужчины не слышалось презрения. Но теперь, посмотрев со стороны на свои действия, Лилиан мучилась угрызениями совести.

— Ты осуждаешь меня? — подавленно спросила она, опустив взгляд.

— Нет, — ответил он после долгой паузы, чем заставил её вновь посмотреть на него. — Ты сделала всё это, пытаясь защитить сына и себя. Ты не могла знать, что Фокс съедет с катушек и возьмет Энди в заложники. Но, — он замолчал и нервно пожевал губами, — но несмотря на всё твое рвение защитить, ты все равно не имеешь права распоряжаться его жизнью, как и выбирать за него.

— Я считала, что так ему будет лучше, — дрожащим голосом ответила она. — Он сделал столько ошибок!

— Такова жизнь, моя дорогая. Мы всю жизнь совершаем ошибки, чтобы потом выносить из них урок. Твоя роль, как родителя — это позволить своему ребенку совершать собственные ошибки. И дарить ему тепло, когда он придет к тебе за утешением после очередной неудачи. Тем более, я не считаю его отношения с Энди ошибкой. Это ведь ты поговорила с доктором Бергманом, чтобы он прооперировал её, так ведь?

Лилиан кивнула.

— Я так и думал. И этот, откуда не возьмись, фонд пожертвования, на котором уже есть приличная сумма, тоже твоих рук дело? — Получив утвердительный ответ, Пат тяжело вздохнул. — Значит, внезапно исчезнувшая шумиха в СМИ, тоже. Ты внимательно следишь за событиями.

«Ты имел ввиду, я шпионка», — подумала сенатор, но вслух ничего не сказала. Зачем озвучивать очевидное.

— Эрик знает? — лишь спросила она.

— Думаю, да. Он ведь, все-таки, доктор наук.

Наступила тяжелая пауза, во время которой каждый думал о своём. Патрик посмотрел на единственную любовь всей жизни. Обычно непреклонная и берущая всё, что ей нужно женщина, была подавлена. Её мучили раскаяние и угрызения совести.

— Ты перегнула палку, любовь моя. — Последние слова он произнес с нескрываемой болью.

— Думаешь, он простит меня? — Голос сенатора дрожал.

— Когда-нибудь, обязательно. Ему нужно время. Но ты должна отозвать всех своих шпионов, дай ему и Энди решать их проблемы. Я буду информировать тебя обо всех новостях.

Она ничего не ответила на это.

— Ты замерзла, — вымолвил Патрик, дотронувшись невероятно горячей ладонью до её щеки, не скрываемую воротником. — Пойдем в другое место, где ты можешь согреться.

36

15 ноября, 2:00 p.m, Реабилитационный центр, Бостон

Припарковав свою ауди, Гейл направился в здание центра, неся в руке пакет с индийской едой на вынос.

Сегодня был его день рождения и хотелось отпраздновать его с Энди, но он не имел возможности сводить её в какое-нибудь приличное место из-за её состояния — а точнее, из-за её нежелания посещать какие-либо людные места. И он решил принести еду в центр и отметить его скромно вдвоем.

Позавчера они опять крупно поссорились из-за идеи выйти куда-нибудь отпраздновать. Энди была категорически не готова выходить в люди после того скандала, который утих так же внезапно, как и появился, и Эрик был уверен, что мать приложила к этому руку.

Он пытался заверить её, что ей нечего бояться и все уже тысячу раз всё забыли. Тем более, что он хотел отвести её в место, где персонал заботится об уединенности клиентов, но она и слышать ничего не хотела. И Эрик, хоть и дал себе