Славянское реалити-шоу - Андрей Бондаренко

– Я скоро, любимый! – лёгкий порыв ветра принёс прощальную фразу.

Как это и не странно, но Егор совсем не беспокоился за жену: после той истории, когда Сашенция несколько суток пролежала под двухметровым слоем холодного снега и при этом осталась жива, он как-то сразу и однозначно поверил, что ничего плохого с ней уже случиться не может.

– Как же это ты автомат ей отдал? – хмуро и недовольно поинтересовался Егор у Нестеренко. – Вояка, тоже мне! Одно сплошное расстройство, блин протухший…

– Неожиданно всё произошло, командир, ей Богу! – смущённо и извинительно заморгал длинными ресницами Петька. – Да и, вообще, мне – с моими разными руками – толком и не прицелиться. А Саня-то очень метко стреляла, я видел! Все пули – до одной – угодили в мишку…

Егор только невежливо сплюнул в сторону и выпрямился во весь рост, приветливо махая рукой Савелию, который внимательно и недоверчиво всматривался в их сторону. Узнав Егора, Вожак койотов по-настоящему обрадовался и, громко прорычав своим рыжим подопечным несколько кратких команд, торопливо зашагал по направлению к обрыву, время от времени опускаясь на четвереньки и совершая вперёд гигантские прыжки, после чего опять вставал на ноги, делал с десяток шагов, опять опускался на четвереньки…

Пётр трусливо попятился назад, машинально обтёр лицо холодным снегом и начал испуганно заикаться:

– К-к-командир, можно я отползу в с-с-сторону? Не хочу смотреть на эту с-с-страхолюдину вблизи. К-к-как посмотрю на н-н-него, так сразу в-в-в-сякие нехорошие мысли н-н-начинают одолевать – относительно собственной с-с-судьбы…. Я ведь т-т-тоже, как ни крути, м-м-мутант…. Пока только п-п-пальцы на руке выросли и п-п-потолстели, а завтра? В-в-вдруг, тоже шерстью обрасту и н-н-начну на четвереньках с-с-скакать? Не, я лучше посижу в с-с-сторонке, пока ты с ним будешь д-д-дипломатию р-р-разводить…

В отдалении прогремела автоматная очередь, за ней вторая.

Егор только зубами скрипнул, но с места так и не тронулся, не отрывая взгляда от приближающегося Савелия.

– Здравствуй, Вождь! – громко и радостно приветствовал его душевнобольной, задирая голову вверх.

– И тебе многих лет жизни, Вожак! – дружелюбно ответил Егор.

Они помолчали, внимательно разглядывая друг друга. Савелий, до которого было метров тридцать пять, со времени их последней встречи изменился очень даже приметно. Лицо – до самых глаз – ещё гуще обросло рыжей щетиной. Чёрный ватник исчез бесследно, выставляя на всеобщее обозрение поджарый торс, покрытый шелковистой буро-палевой шерстью, только грязно-голубые, местами рваные кальсоны и валенки с чёрными галошами красовались на своих прежних местах…

Егор и Савелий немного поболтали о сегодняшней и завтрашней погоде, о перспективах новой совместной охоты и о предстоящей весенней распутице, могущей перерасти в самое натуральное наводнение.…Всё это время красные койоты слаженно и целенаправленно перетаскивали в пещеру трупы сородичей и куски медвежьей туши, увлечённо и жадно слизывая со снега ещё дымящуюся кровь.

Подошла Санька, независимо подбоченясь, встала рядом с Егором, громко щёлкнув планкой предохранителя, небрежно забросила автомат за спину.

– Приветствую тебя, женщина Вождя! – низко поклонился Савелий.

– И тебе, уважаемый Вожак, никогда не хворать! – вскользь улыбнувшись, важно ответила Сашенция. – Там, за скалами, – гордо мотнула головой, – лежит второй медведь-шатун. Только его окорок, братцы, вы уж нам оставьте, по-честному…

– Спасибо тебе, женщина Вождя! – предводитель койотов обернулся и провыл-пролаял десятисекундный приказ. Его «бойцы» тут же дисциплинированно проследовали в заданном направлении.

– Эти косолапые ублюдки приходили за щенками? – внешне-равнодушно поинтересовалась Санька, но в последний момент её голос предательски дрогнул.

Савелий согласно кивнул:

– За щенками. Это были совсем неправильные медведи. Не совсем – медведи. Совсем – не медведи…. Не знаю, как вам объяснить…. Вы, славяне, спасли наших щенков. Большое вам спасибо. Огромное спасибо. Обращайтесь, если что. Мы всегда поможем. Теперь мы – ваши покорные и вечные должники…

Егор и Пётр сложили в рюкзаки несколько отборных кусков медвежьего окорока, после чего отряд продолжил первоначальный маршрут.

Где-то за полтора километра от Алёховщины их путь пересекла цепочка совсем свежих следов, оставленных босыми человеческими ступнями.

– Ничего себе! – громко присвистнул Нестеренко, оперативно стащил с правой ноги валенок, размотал портянку, вставил свою босую ногу в странный отпечаток.

– Ну вот, кажется, приехали! Поздравляю всех! – ворчливо воскликнула Санька. – Мало нам было Большой Руки, теперь вот – и Большие Ноги объявились! Прошу любить и жаловать!

Егор озабоченно передёрнул плечами: следы принадлежали настоящему гиганту, при желании в один такой отпечаток можно было легко запихать три-четыре Петькиных ступни.

– Не иначе, это Снежный Человек проходил здесь часа полтора назад! – предположил Нестеренко. – Как думаешь, командир? А, может, и Снежная Баба…

Сашенция невежливо прыснула, явно намериваясь легкомысленно и неуклюже пошутить по поводу Петькиной горькой доли вдовца.

– Отставить – дурацкие шуточки! – строго приказал Егор и недовольно погрозил жене кулаком. – Всем снять оружие с предохранителей! Передвигаться вперёд максимально осторожно, внимательно оглядываясь по сторонам!

Пугач – с автоматом через плечо – встретил их на хлипком мосту через окончательно замёрший ручей Боровой.

– Привет, славяне! – искренне обрадовался Емельян. – Никак собрались к нам в гости? Молодцы! А то мы с Галчонком уже волноваться начали всерьёз: куда это вы, ребятишки, запропали? Думали, ещё день-другой подождём и сами нагрянем на Чёрный холм – как снег на головы. Правда, мы с подругой что-то температурим в последние дни…

– Здорово атаман! – Егор обменялся с Пугачём крепким рукопожатием. – Как ваше драгоценное здоровье? Не хвораете? Простудились немного? Пройдёт, не сомневайся! Не ссоритесь с Галкой? Уже не плохо. А ты, стало быть, здесь Снежного Человека высматриваешь?

– Его самого, вороватого урода! Ладно, ребятишки, пошли в дом, там протоплено с утра, попьём лесного чайку, отогреетесь, поболтаем…

Галина, ежеминутно подкашливая, тоже искренне обрадовалась: и гостям, и многочисленным подаркам.

– Ой, спасибо вам, соплеменники! За мясо – отдельная благодарность! Мы уже две недели обходимся без свежатины: все капканы и петли этот снежный вор проверяет до нас. Обнаглел совсем, образина бессовестная! Чтоб ему пусто было! Чтобы ворованный кусок у него застрял в бесстыжей глотке! Вы проходите, друзья, проходите, будьте как дома. Сегодня у нас тепло, а вам сейчас чайку свежего заварю от простуды: листья Иван-чая с сушёными цветами морошки и ягодами малины…

После гостеприимного чаепития, лёгкого обеда и взаимного обмена подарками (предсказуемо очень похожими, в их положении ожидать разнообразия как-то не приходилось), женщины отправились в заранее протопленную баню.

– Гинекологический осмотр! – чуть смущённо констатировал Емельян, многозначительно ткнув в потолок корявым указательным пальцем.

– Понятное дело, – охотно согласился с бывшим атаманом Егор, и вежливо поинтересовался: – Сам-то как?

– Чего сам-то? Что – как? – не понял Пугач.

– Ну, готов отцом-то стать? Доволен, небось?

– Ещё спрашивает! «Доволен» – это совсем не то слово, не ёмкое…. Понимаешь, Егор Петрович, мне на воле один авторитетный врач – ещё лет пять назад – поведал, что, мол, детей у меня не будет никогда. Никогда! Вот же определение…. У меня зазноба тогда была, красивая – просто ужас до чего. Словами не передать! Деревенская, простая вся из себя такая, тихая и добрая. Детишек очень уж хотела. А ничего у нас не получалась…. Вот она меня и затащила к этому доктору. Тот всё внимательно осмотрел, тщательно прощупал, анализы взял всякие, а ещё через неделю возьми и бухни, мол: – «Емельян, свет Иванович, не производитель ты, братец!». Бракованный, мол, местами всякими…. И лечится – бесполезно совсем. Не поможет уже ничего…, – Пугач недовольно замолчал и обиженно засопел.

– А дальше что было? – вкрадчиво спросил Егор.

– Ничего дальше не было! Бросила меня зазноба – в тот же день – окончательно и бесповоротно. Вот она какая – жизнь наша жёсткая, сука подзаборная…

Через две-три минуты Пётр Нестеренко дипломатично покашлял в кулак и решил прервать эту затянувшуюся паузу:

– Емеля, ты это…. Не грусти, брат! Обманул тебя тот доктор – как последнего сопливого пацана. Развёл на тёплом, ей-ей…. Вон, как у Галки живот-то выпирает! Видно невооружённым глазом. Скоро станешь счастливым отцом! Совсем – скоро…. Чего грустить-то понапрасну, а? Зачем старое вспоминать? Рассказал бы, что ли, про этого Снежного Человека. Интересно ведь, право слово!