По ту сторону рассвета - Ольга Чигиринская

— Кто этот человек, язык которого говорит клевету, неприличную его сединам? — голос Лютиэн заставил умолкнуть всех, хотя говорила она далеко не громко. — Почему ты называешь победу над Морготом ложью и бахвальством? Разве ты слышал, как Берен хвалился своей силой? Или у тебя есть свидетель, который стоял рядом с нами у черного трона? Если тебе есть кого представить — говори, кто он, а если некого — молчи и слушай меня, Лютиэн Тинувиэль, дочь Мелиан и Элу Тингола! Я — свидетель Берена, я была с ним в ауле Ангбанда и пела перед Черным троном. Я повергла Властелина тьмы в тяжелый сон, я видела железный венец Моргота сброшенным наземь и самого Моргота — распростертым на полу у своих ног. Я видела Сильмарилл в руке Берена, и я перевязала его рану, когда волк откусил ему эту руку вместе с Камнем! Возьмешься ли ты опровергнуть мои слова и назвать их ложью? Трое нас было там, в подземном чертоге — Берен, я и Моргот! Не он ли твой свидетель?

Роуэн покосился на тестя и увидел, что тот слушал речь Лютиэн зажмурившись, как от сильного встречного ветра.

— Меня там не было, — сказал он, и его голос после голоса Лютиэн показался дребезжащим и слабым. — Но я не верю, что один человек и одна эльфийская женщина могут повергнуть Моргота. И свидетели мне для этого не нужны. Все знают, что не в силах смертного или эльфа одолеть Моргота в поединке.

— А кто и когда говорил, что мы одолели Моргота своими силами? — вскинул голову Берен. — И кто назначил тебя судьей нам, чтобы твоя вера или неверие что-то значили? Я вижу князя Дортонионского, Роуэна Мар-Хардинга здесь перед собой, и вижу знатока законов и правды, Фритура Мар-Кейрна. От чьего имени ты обвиняешь нас, если они молчат?

— Довольно пустых слов, — Гортон лязгнул рукоятью меча об оковку ножен. — Я вижу тебя насквозь, Берен: ты приехал требовать возвращения княжества. С тобой оборванцы, гнувшие спину на Моргота, и откровенные предатели. Мои собственные дружинники колеблются, не зная, на чью сторону встать. Но знай: обманом и убийством ты можешь получить княжество, но не сможешь его удержать. Сыновья Феанора отомстят за меня.

— Я не собираюсь убивать тебя, Гортон, — мягко сказал Берен. — И ради всех лет нашей дружбы не убил бы тебя, хотя бы ты занес надо мной меч. И я не желаю требовать княжества, ибо действительно отрекся от него. Но я требую — и я имею право требовать, пока на этой земле есть закон! — освободить Нимроса барда, сына Белвина. И поверь, Гортон, только моя добрая воля стоит между Белвином и тобой. Если ты прольешь мою кровь — твоя прольется следующей. Твои дружинники не станут ради тебя рубить своих родичей, которые вышли всего лишь проводить меня и попрощаться со мной. Освободи моего свидетеля, Гортон, потому что его свидетельство истинно.

— Нимрос был взят под стражу по моему приказу, — выдавил из себя Роуэн.

— Значит, ты и верни его отцу. Иначе люди, пришедшие со мной, увидят не будущего князя, а вероломного труса, которому нельзя складывать беор.

Роуэн поднял руку, подзывая оруженосца. Не глядя, дал ему перстень с руки.

— Прикажи от моего имени выпустить из ямы Нимроса, вернуть ему меч и лютню. А еще — прикажи выкатить эль на двор и приготовить пиршество в зале. Я приглашаю тебя. Берен, и всех твоих… гостей…

— Ты кое о чем забыл, Роуэн. Я не могу принять твое приглашение, потому что в Каргонде место по мне посыпано солью. Я не желаю переступать через проклятие, поэтому ограничусь благодарностью. Приведи сюда Нимроса, и мы расстанемся на этом навсегда, молочный брат мой.

Гортон крикнул и погнал коня прочь. За ним поскакали еще несколько человек.

— А кроме Нимроса, я хотел бы иметь своим свидетелем почтенного Фритура Мар-Кейрна, — Берен прижал руку к груди и отвесил законнику неглубокий поклон.

— Свидетелем? — не понял тот. — Я бы с радостью, лорд Берен, но какое свидетельство и в чем тебе нужно?

— Во-первых, свидетельство в том, что я действительно отрекся от княжения и сложил с себя венец, и не пытаюсь снова его вернуть. Во-вторых, в том, что я беру в жены дочь короля Тингола, Лютиэн Тинувиэль, потому что я исполнил наложенный ее отцом на меня долг, добыл Сильмарилл из короны Моргота. И в-третьих, ты засвидетельствуешь последнее, что я сделаю, но сейчас я не скажу, что это. Согласен ли ты?

— Я иду, — Фритур был краток. — Сколько человек я могу взять с собой?

— Тех, без кого ты не сможешь обойтись — и не более.

Роуэн кусал губы во время этого разговора, но наконец-то решился.

— Берен, мне нужно поговорить с тобой, — сказал он тихо. — С глазу на глаз. Если ты не… против.

— Отчего же. Сойдем с коней и поговорим, как говорили раньше, когда я рядом с тобой забывал, что я князь.

Он спешился — и Роуэна передернуло при виде крюка, показавшегося из-под белого диргола, что ниспадал с правого плеча.

Роуэн тоже сошел с коня, и они пошли в сторону от своих людей, ожидавших конца этого разговора. Ветер трепал волосы и плащи, и когда они отошли в подветренную сторону на пятьдесят шагов, Берен остановился, сорвал и сунул в рот травинку. Роуэн, не зная, с чего начать, брякнул:

— Ну и… как оно?

— Ты о чем, об этом? — Берен показал крюк. — Да так… в носу ковырять неудобно, зато чесаться — самое оно. Но ради такой беседы стоило ли бить ноги? Спроси о том, о чем хотел спрашивать, не ходи вокруг да около.

— Берен, я не понимаю тебя. Ты мог бы сейчас только свистнуть — и наша дружина порубила бы нас в капусту. Я ехал сюда, думая, что еду на свои похороны. А иначе, думал я, мне придется тебя убить — и всех, кто пришел с тобой… Ты мог бы получить княжество — или умереть. Одно другого стоит. Но ты перетянул на свою сторону всех, и отрекся во второй раз. Стоило ли ради этого возвращаться сюда?

Берен перегнал травинку в другой угол рта, улыбнулся.

— Да, Роуэн, и мне, и тебе было бы легче, если бы я тихонечко выскользнул из Дортониона. Поверь, мне самому этого хотелось бы больше всего — но мы не всегда делаем то, что нам хочется. И когда мне хочется жить в отдаленном замке, пасти овец и сеять ячмень, я вместо того скачу сюда и ставлю тебя и Гортона перед выбором.

— Я все еще не понимаю.

— Может быть, ты поймешь только спустя долгое время. Мы — испытание тебе, Роуэн, твое спасение или проклятие. У меня нет более простых слов, как нет доказательств тому, что я потерял руку вместе с Сильмариллом. Ты можешь только поверить — или не поверить. Только отпустить меня — или убить заодно с сотнями невинных. Затащить меня в замок и сделать вид, что все стало, как раньше, уже невозможно, и отравить потихоньку тоже невозможно. Ты уйдешь сегодня с этого поля настоящим князем — или настоящим преступником. В этом весь смысл.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});