Творения. Том первый: ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ ТВОРЕНИЯ. ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЕ СОЧИНЕНИЯ. БЕСЕДЫ - Василий Великий

они в мрежу свою тысячи народа.

2. Сие самое исполнилось ныне над мужественным Варлаамом. Прозвучала бранная труба мученика и, как видите, собрала воинов благочестия. Провозглашен лежащий Христов подвижник и окрылил зрелище Церкви. И как сказал Владыка верных: веруяй в Мя, аще и умрет, оживет (Ин. 11:25), так мужественный Варлаам умер и созывает торжественные собрания, поглощен гробом и приглашает к пиршеству. Теперь благовременно нам воскликнуть: где премудр, где книжник, где совопросник века сего? (1 Кор. 1:20). Сегодня у нас непобедимым учителем благочестия является поселянин, которого мучитель влек, как удобоуловляемую добычу, но в котором, по испытании, узнал непреодолимого воина, над которым смеялся за его неправильную речь и который устрашил ангельским мужеством; ибо нравы его не огрубели вместе с орудием слова и рассудок не оказал в себе тех же недостатков, какие были у него в слогах. Но стал он вторым Павлом, с Павлом говоря: аще и невежда словом, но не разумом (2 Кор. 11:6). Бичующие его исполнители казни приходили в оцепенение, а мученик оказывался возрастающим в силах; ослабевали руки строгающих, но рассудок строгаемого не преклонялся; бичи расторгали сплетения жил, но крепость веры делалась более нерасторгаемою; исчезала плоть на истерзанных боках, но цвело любомудрие разума; большая часть плоти омертвела, но мученик был бодр, как не начинавший еще подвигов. Когда любовь к благочестию поселится в душе, тогда все виды браней для нее смешны и все терзающие ее за любимый предмет более услаждают, нежели поражают. Свидетелем мне в этом любовь апостолов, которая некогда делала для них приятными бичи иудеев. Ибо сказано: идяху радующеся от лица собора, яко за имя Его сподобишася безчестие прияти (Деян. 5:41). Таков и ныне прославляемый нами воин. Мучения вменял он себе в веселие, бичуемый, думал, что бросают в него розами; теней нечестия избегал, как стрел, а гнев судии почитал тенью дыма; смеялся свирепым приказам копьеносцев; шествовал среди опасностей, как среди венков; увеселялся побоями, как почестями; жесточайшим мучениям радовался, как бы блистательнейшим наградам; презирал обнаженные мечи; с таким же ощущением принимал на себя руки исполнителей казни, как бы они были мягче воска; древо казни лобызал, как спасительное; темничными затворами наслаждался, как лугами; вновь изобретаемыми мучениями услаждался, как разнообразием цветов. Правая рука его была крепче огня, который враги употребили против него как последнее средство. Ибо, возложив огонь на жертвенник для возлияния демонам, привели и поставили пред ним мученика и, велев ему над жертвенником держать распростерши правую руку, употребили ее вместо медного алтаря, злодейски возлагая на нее горящий ладан. Они надеялись, что рука, препобежденная силою огня, вскоре по необходимости сложит ладан на жертвенник. Увы, какое хитросплетенное обольщение нечестивых! «Поелику, – говорят они, – тысячи ран не поколебали его воли, то поколеблем пламенем хотя руку упорного борца. Поелику разнообразными средствами не потрясли его душу, то приведем в потрясение по крайней мере десницу, действуя на нее огнем». Но жалкие эти люди не воспользовались сею надеждой. Ибо хотя пламень пожигал руку, но рука продолжала держать на себе пламень подобно пеплу; она не обратила хребта, подобно беглецам, враждующему огню, но неизменно держалась, доблестно борясь с пламенем, и дала мученику случай сказать словами пророка: благословен Господь Бог мой, научаяй руце мои на ополчение, персты моя на брань (Пс. 143:1). Огонь вступил в брань с рукою, и поражение оказывалось на стороне огня. Завязалась борьба между пламенем и правой рукою мученика, и рука одержала какую-то небывалую в борьбах победу; хотя пламень проникал сквозь руку, однако же рука была еще распростерта для борьбы. Подлинно, это рука, превосходящая упорством огонь! Рука, не учившаяся уступать огню! Огонь, наученный терпеть поражение от руки! Железо уступает огню, смягчаемое его мучительной силой. Медь не противится его властительству. Огнем препобеждается твердость камней. Но все преодолевающая сила огня, сожигая простертую руку мученика, не поколебала ее!

3. Справедливо мученик мог воскликнуть при сем к Владыке: удержал еси руку десную мою, и советом Твоим наставил мя еси, и со славою приял мя еси (Пс. 72:23–24). Как наименую тебя, доблестный воин Христов? Назову ли изваянием? Но много унижу твою терпеливость. Огонь, приняв на себя изваяние, размягчает его; а правую твою руку не убедил и к тому, чтобы она показала движение. Наименую ли тебя железом? Но нахожу, что и этот образ ниже твоего мужества. Ты один убедил пламень не делать насилия руке; ты один имел руку алтарем. Ты один пламенеющею десницею поражал лица демонов, и тогда обращенною в уголь рукою поразил их главы, а ныне обращенною в пепел десницею попираешь и ослепляешь их полчища. Но для чего детским лепетом уничижаю доблестного подвижника? Уступим место языку величественнейших в честь его песней; призовем на сие велегласнейшие трубы учителей. Восстаньте теперь передо мною вы, славные живописатели подвижнических заслуг! Добавьте своим искусством это неполное изображение военачальника! Цветами вашей мудрости осветите неясно представленного мною венценосца! Пусть буду побежден вашим описанием доблестных дел мученика; рад буду признать над собою и ныне подобную победу вашей крепости. Посмотрю на эту точнее изображенную вами борьбу руки с огнем. Посмотрю на этого борца, живее изображенного на вашей картине. Да плачут демоны, и ныне поражаемые у вас доблестями мученика! Опять да будет показана им палимая и побеждающая рука! Да будет изображен на картине и Подвигоположник в сражениях, Христос, Которому слава во веки веков! Аминь.

Беседа 18

На день святого мученика Гордия [1710]

1. Таков естественный закон у пчел – не вылетать из ульев, пока не будет предводительствовать ими в полете царь.[1711] И я, поскольку вижу, что народ Господень в первый раз идет ныне к небесным цветам – мученикам, ищу предводителя. Кто же подвиг этот многочисленный рой? Кто зимнюю унылость превратил в весеннюю светлость? Ибо народ ныне действительно в первый раз, как бы из ульев, высыпав из города, наполнил своими толпами это украшение предградия, это священное и прекрасное поприще мучеников. А поелику чудо мученика и меня, возбудив и доведя до забвения немощи, привело сюда, то, как бы на цветке каком, прожужжу и я посильным голосом деяния сего мужа, совершив тем дело и благочестивое, и вместе приятное здесь присутствующим. Ибо похваляему праведну, возвеселятся людие, говорил нам недавно премудрый Соломон (Притч. 29:2). Впрочем, недоумевал я сам себе, что значит загадка сия у приточника:[1712] то ли когда какой-нибудь ритор или искусный вития составит слово на удивление слушателям, тогда увеселяются люди каким-то увлекательным