Рейтинговые книги
Читем онлайн Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 341 342 343 344 345 346 347 348 349 ... 471

*

На закате все военачальники собрались у Субэдэя. Вокруг бескрайним морем смутно белеющих в сумраке юрт расположились ко сну тумены. А посередине стана темным островом ютились

таньма

из ратных людей. Большинство из них составляли русские – либо те, кто пережил уничтожение своих городов и весей, либо (в гораздо меньшем количестве) те, которые в расчете на военную добычу сами по долинам и по взгорьям добрались до монгольской армии и предложили свои силу и оружие. Этих, как правило, ставили начальниками над остальными, так как они могли хотя бы отличить один конец меча от другого. Из оснастки на них было то, что они сами сумели наскрести или уворовать. Что до пищевого довольствия, то оно почти все уходило туменам, и таньмачи всегда оставались полуголодными.

Среди них был и Павлятко, худой, как волк-подранок, в ссадинах и полуживой от изнурительного натаскивания. То, что ему втемяшивали, он понимал с грехом пополам, но так или иначе выполнял: а куда денешься. Что ни утро бегал за расположением туменов, иной раз по десять-пятнадцать верст кряду. Свой ржавый меч Павлятко потерял в той единственной в своей жизни сече, заодно чуть не лишившись и жизни. Поваливший его удар выворотил ему с макушки клок кожи с волосами; паренек упал оглушенный. Когда он наконец очнулся, то частокол горел огнем, а в самом лагере уже свирепствовали неприятельские конники. Мертвецы валялись там, где их застигла смерть; с некоторых уже были содраны одежа и обутки. Лицо Павлятки заскорузло от собственной крови, слоями натекшей из-под волос к подбородку. Притрагиваться к ней он не смел, хотя она залила ему весь правый глаз и застыла.

Он тогда, наверное, тихо бы скрылся, если б не тот насмешник с гнилыми зубами, который как раз пробирался мимо с мехом какой-то нестерпимо горькой жидкости. От нее Павлятку стошнило, а насмешник, как всегда, обидно рассмеялся и рассказал, что звать его Алешкой и что держаться им теперь надо вместе. Алешка и провел его через лагерь, где сейчас валялись монголы – кто пьяный, кто вповалку спал. Павлятку весельчак Алешка отвел к какому-то человеку в таких рубцах, что страшно и смотреть.

– Польских, что ли, кровей, – представил Павлятку Алешка. – Из села мальчишка, но гляди-тко, не сбежал.

Тот, что в рубцах, хмыкнул и заговорил на русском. Он сказал, что можно взять другое какое-нибудь оружие. Куда делся его заржавленный меч, Павлятко понятия не имел; к тому же все вокруг плыло. Он только помнил, что человек сказал: мол, у парня череп, должно быть, треснул, и на этом Павлятко отключился.

Новая его жизнь выдалась трудной. Кормили из рук вон плохо, хотя дали новый меч, без царапин и ржавчины. Ну, и гоняли, гоняли немилосердно. Паренек бегал за туменами и все терпел, пока грудь от дыхания не начинало жечь и сердце не принималось гореть огнем. О своем селе, где на подворье остались мать с дедом, Павлятко старался не вспоминать. Сейчас они там управляются без него, смотрят, как вызревает урожай к жатве. В этот год он им не помощник. Так-то.

Паренек все еще не спал, когда на конях к большой юрте по центру лагеря подъехали трое. Один из них, с жестоким лицом, – Батый, внук самого Чингисхана. Все имена Павлятко усваивал как мог, это для него была единственная возможность продеть живые ниточки сквозь неразбериху нынешней жизни. Как зовут второго, что дурацки склабился рядом с Батыем, паренек не знал. В сумраке он сжал рукоять меча: эх, сейчас бы силы, так вот взял бы, подбежал и срубил супостатов. Как погиб князь, Павлятко не видел, а на его расспросы остальные русичи покачивали головой и отводили глаза. Им, похоже, до этого дела было меньше, чем ему.

Никем не замеченный, Павлятко подобрался поближе к той юрте. Он знал имя их главного полководца, хотя произносить его было трудновато, непривычно. Звали его богатырь Субэдэй, и это он пожег Москву. Павлятко, всматриваясь, изогнул шею, да вот досада: когда трое военачальников спешились, их кони загородили все, что происходило в юрте. Павлятко тягостно вздохнул. В сравнении с прошлыми месяцами он сейчас бегал как никогда. Так и подмывало какой-нибудь темной ночью дать отсюда деру, но он видел участь тех, кто на это отважился. Обратно их привезли порубленными на ломти, а те покидали другим в назидание. Павлятко точно не знал, но вполне может статься, что его товарищи с голодухи те ломти съели. Голод, как известно, не тетка.

От юрты зазывно, невыносимо вкусно пахло жареной ягнятиной и еще какой-то снедью, а также чем-то вроде браги. От этого рот наполнялся голодной слюной. Павлятко и не помнил, когда наедался досыта. Дома житье тоже было не сыр в масле, но здесь… Что-нибудь съестное ему теперь перепадет только к утру, и то лишь когда отбегает и до онемения рук и плеч нагрузит повозки. Паренек рассеянно почесал спину и почувствовал бугорок мышцы, которой давеча там еще, казалось, не было. Сложения Павлятко был не крупного, но жилистого – а как же иначе, при такой-то работе. В темноте он тихо решил, что к следующему новолунию попробует сбежать. Ежели поймают, то он, по крайней мере, не сможет упрекнуть себя в бездействии. А чтобы его догнать, надо еще дюже постараться.

*

Бату поднырнул головой под низкую притолоку и вошел в хошлон, распрямляясь и попутно приветствуя тех, кто внутри. С собой он привел Гуюка с Байдуром. Менгу, оказывается, уже был здесь. Бату ему приветственно кивнул, но Менгу, жадно поглощающий сейчас горячую баранину, едва на него глянул. Бату напомнил себе, что Менгу тоже лишился отца. Пожалуй, будет неплохо разделить с ним его горе. То, что к своему отцу Бату не чувствовал ничего, кроме ненависти, препятствием не являлось. Главное здесь – действовать с умом и осторожностью. Они все родичи-тайджи, связанные кровными узами с Чингисханом; узами, на которые Субэдэй претендовать даже и не смеет. Эта мысль вызывала у Бату что-то похожее на блаженство, чувство заслуженной принадлежности к группе избранных. А впрочем, это не он принадлежит к их группе, а они – к его. Поскольку он у них за вожака. Он из четверых самый старший, хотя у Менгу сложение и непреклонный вид закаленного человека – ишь как стоит, гордый, сильный. На него влиять будет, пожалуй, сложнее всего. Гуюк с Байдуром в сравнении с ним мальчишки – юные, увлекающиеся, впору веревки из них вить. Представлять, как ты правишь с ними империей, было легко.

Прежде чем сесть, Бату учтиво поклонился находящимся здесь Хачиуну, Джэбэ и Чулгатаю. Все старичье. Заметно было, что бедро Хачиуна разнесло еще сильнее. Он сидел на чурбаке, вытянув распухшую ногу перед собой. Одного поверхностного взгляда на лицо Хачиуна было достаточно, чтобы видеть, какие у него усталые глаза. Кожа от недуга пожелтела и обвисла. Эту зиму его дядюшка-дедушка, похоже, уже не осилит. Ну а что поделаешь. Старые умирают для того, чтобы уступать дорогу молодым. Не век же ему вековать на этом свете.

Субэдэй, холодно взирая, ждал, с чего начнет Бату. А тот широко улыбнулся и праздничным голосом объявил:

– У меня прекрасные известия, орлок. Люди докладывают, что пастбища здесь самые лучшие из всех, что мы встречали после выхода из дома. Лошади уже откормились так, что любо-дорого.

– Садись, Бату, – коротко указал Субэдэй. – Устраивайся поудобней. Гуюк, Байдур, чай в котелке. Слуг здесь нынче нет, так что наливайте себе сами.

Молодые люди со смешками и прибаутками принялись разливать кипящий чай из здоровенного железного котла, что был подвешен на огне под дымником юрты. Субэдэй наблюдал, как Байдур вручает пиалу с исходящей паром соленой жидкостью Бату, – жест вполне естественный, но именно такие мелочи становятся безошибочно значимы, когда речь идет о власти. За довольно короткое время Бату обзавелся еще одним почитателем. Дар лидерства – черта сама по себе ценная и достойная похвалы, если бы только у Бату она не шла вразрез с командованием самого Субэдэя. Такой же талант был, помнится, и у его отца Джучи. Субэдэй слышал и новое название, которое Бату присвоил монгольскому войску. Мимо ушей орлока оно не могло пройти никак. «Золотая Орда», как вам это нравится? И за годы похода оно стало вполне общеупотребимым. Чуть ли не половина народа здесь считает, что армией на деле заправляет Бату, а тот ничего не делал, чтобы это заблуждение развеять. При этой мысли Субэдэй упрямо поджал губы.

Угэдэй почтил выродка своего брата званиями и привилегиями, да еще напоказ, наперекор возражениям Субэдэя. И надо признать, Бату себя не посрамил. Совсем наоборот: порядок в его тумене царил беспрекословный, все командиры были тщательно подобраны. Одни люди могут верность внушать, а другие – только требовать ее. Видеть, что Бату относится к первым, для Субэдэя, как ни странно, было неприятно. Такие люди всегда опасны. Трудно ими управлять, направлять их энергию, переламывать их норов. Иногда пытаться сделать это уже слишком поздно.

1 ... 341 342 343 344 345 346 347 348 349 ... 471
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден бесплатно.
Похожие на Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден книги

Оставить комментарий