Совьетика - Ирина Маленко

– Вас узнают на улицах теперь? – поинтересовалась я у Финтана.

– Да, бывает….

– Ну и как, какие у людей реакции?

– Враждебных не было ни разу еще. А иногда подходят и пожимают мне руку.

Точно так же мне теперь хотелось бы пожать руку в Корее Джо Дресноку …

– Я уже не успею съездить на могилу к Фрэнку перед отьездом, – сказала я Финтану, – Отвезете ему от меня букет цветов?

Я покидала Ирландию не в поисках легкой жизни, а в поисках товарищей по борьбе. Вот чего мне не хватало там для счастья. Соратников. Чтобы их были не только героические единицы.

Мысли о Финтане и о Фрэнке не выходили у меня из головы и на следующий день – такой же жаркий и солнечный, когда Ри Ран и Чжон Ок повезли нас с мальчиками в Детский Дворец в Мангэнде.

Знаменитый Детский Дворец в Мангэнде (у нас бы его назвали Дворцом Пионеров) – это действительно Дворец, в полном смысле слова! У входа в него высится «Цветочная повозка счастья», бронзовая скульптура, изображающая счасливое детство корейских ребят. Повозка, запряженная 2 лошадьми, в которой раньше разьезжали только короли, везет в себе 11 детей, символизирующих (в Корее все символизирует что-нибудь, здесь ничего просто так не делается!) 11-летнее обязательное всеобщее образование. К зданию примыкает огромный крытый бассейн. Дворец состоит из 6 восьмиэтажных зданий, с несколькими сотнями залов для занятий самыми различными интересными делами – от игры на национальном музыкальном инструменте каягым до художестенной вышивки и таеквондо. Здесь же имеется зрительный зал на 2000 мест, каток для роликовых коньков и даже площадка для обучения автовождению. Ежедневно во Дворце занимаются 5000 детей, с ними работают 500 преподавателей. Занятия бесплатны и открыты для всех желающих.

Сначала мы прошлись по различным залам, поражаясь таланту и трудолюбию корейских детей. А потом они выступили перед нами с неповторимым концертом, которыи трудно даже описать словами…

Всем известно, что в Корее охотно демонстрируют посещающим ее иностранцам, какие здесь талантливые, артистичные и спортивные дети. Практически невозможно посетить эту страну без того, чтобы стать свидетелем того или иного детского концерта. «Ну, это, конечно, только в столице такое бывает! Здесь отбирают самых талантливых и создают для них все условия!»- говорят циничные иностранцы, задетые за живое тем, что дети в этой маленькой «бедной» стране легко декламируют стихи, танцуют, поют, играют на музыкальных инструментах, рисуют или занимаются акробатикой в таком возрасте, в котором их собственные «цивилизованные» дети еще ходят в памперсах и с соской во рту и едва только начинают говорить (я не преувеличиваю, это действительно так!)

Но циничные иностранцы ошибаются. В сельских детских садах КНДР дети встретят вас такой же красочной и разнообразной программой, как и в столице. И по уровню своего развития сельские дети ничуть столичным не уступают! А больше всего западных гостей поражает то, что детей в Корее учат доверять людям. Там , откуда они приехали, детям сейчас уже стало опасно просто играть на улицах, а уж о том, чтобы доверять незнакомцам, не может быть и речи. Даже на коленях у Деда Мороза на рождественские праздники теперь сидеть нельзя: есть шанс, что Дед Мороз – переодетый педофил… Грустная картина современной «цивилизации», приобщить КНДР к которой так мечтают Буш Co. ….

Если кто-нибудь еще помнит, у нас в советское время тоже в любой торжественный концерт непременно включалась детская часть. Пионерки с бантиками и бравые пионеры читали стихи (литературный монтаж), пели хором и танцевали. Но у нас это была только часть концерта – не целый концерт. И выглядели дети наши все-таки милой самодеятельностью (за исключением очень профессиональных пионерских хоров), а вот дети корейские были в полном смысле слова настоящими профессионалами высокого класса. Все без исключения из выступавших и во всех жанрах, в которых им доводилось выступать.

Я видела, какой гордостью засветилось лицо Ри Рана, когда на сцене в составе ансамбля каягымисток оказалась Хян Чжин и как вдохновленно она ударяла по струнам. А когда на сцену озорно выбежала малышка Ген Ок в красном платьице и с кувшином на голове, я почувствовала, как у меня защипало в глазах. Она так напомнила мне мою Лизочку – то, какой она была до проклятой болезни, изуродовавшей ее жизнь!…

Иностранные гости смотрели на сцену все полтора часа на одном дыхании, не отрывая глаз: так высок был артистический уровень корейских школьников, многие из которых были не старше 8-9 лет. А потом, когда в конце представления они вышли на поклон, а на заднем фоне вдруг появился огромный портрет товарища Ким Чен Ира, окруженного цветами, такой натуральный, словно это сам он стоял перед нами, я вдруг увидела, как бурно зааплодировала ему одна из группы западных гостей, остановившихся в нашей гостинице, которой еще вчера казалась довольно скучной «вся эта говорильня о Любимом Руководителе». На глазах у нее стояли слезы. «Вот и еще один человек «попался на удочку северокорейской пропаганды»! – улыбнулась я. А Че вдруг встал со своего места и завопил по-английски на весь зал:

– Руководитель! Это же руководитель!

И весь зал зааплодировал еще громче – теперь уже и ему!

…Во время моего пребывания в КНДР я побывала в нескольких средних школах, в консерватории, в различных библиотеках, в том числе – в библиотеке Народного Дворца Учебы и в новой, недавно открытую электронной библиотеке, где мне, среди прочего, продемонстрировали созданную корейскими программистами операционную систему, используемую в КНДР наряду с микрософтовской Windows . Называется она «Красная звезда». Все крупные учебные заведения и библиотеки КНДР соединены между собой интранетом. В одном из лингафонных кабинетов библиотеки Народного Дворца Учебы мы попали на урок русского языка – и мне неожиданно даже довелось услышать комплимент на русском языке в адрес наших женщин от одного из корейских студентов: «Русские девушки очень красивые!»

Народный Дворец Учебы- это не просто бибилиотека. Здесь можно прослушивать лекции на расстоянии (видео-лекции), с помощью специально оборудованного телевизорами учебного зала. Также при Дворце работает большая группа переводчиков, имеется огромная коллекция звукозаписей из различных стран. И пользование всем этим культурным богатством для всех граждан КНДР – тоже совершенно бесплатное. Многие люди здесь продолжают учиться всю жизнь – в том числе на вечерних факультетах и заочно.

Было только одно место в Корее, которое я не захотела видеть. Кэсонская «свободная» индустриальная зона.

– Наотрез не хочешь? – спросил меня перед поездкой туда Ри Ран. Донал просто-таки мечтал там побывать.Он и настоял на нашей туда поездке.

– Еще на какой отрез! – подтвердила я, – На платье хватит!

Я крепилась, но когда мы въехали на территорию этого индустриального чудовища, мне стало совсем худо. Тут и не пахло детсадами рядом с мамиными цехами. Тут не разрешали фотографировать в цехах – и причем не северные корейцы, а самые что ни на есть раздемократические южные – бывшие там менеджерами. А когда я увидела рекламу на стенке – со слоганом вторгшейся в эту мирную страну фирмы «Opening the way», меня охватила такая ярость, что я сказала себе: я не пойду на их презентацию даже если меня туда потащат силой. Я впала в кока-кольное настроение, как я его называю. Распускать сусальные слюнки по поводу того, как хорошо «открывать пути» – это не для меня. Мы слишком хорошо знаем, для кого именно это хорошо!

Но в Корее нельзя так просто отказаться -этим можно обидеть хозяев. И я прибегла к излюбленному самими корейцами в таких случаях методу – сделала вид, что мне стало нехорошо. В общем-то, так оно и было.

Вокруг меня бегали южнокорейские менеджеры и верещали на языке своих хозяев:

– Would you like some water ?

А я делала вид, что не понимаю английского. Мы не в США, не в Канаде, не в Британии и даже, черт побери, не в Тбилиси эпохи Саакашвили.

Они принесли мне кофе со льдом, но я не стала его пить. В доме врага – ни капли воды, как говаривал граф Монте-Кристо!

– … Ну и как, объяснили вам, Микки-Мауса с собой приносить или профком обеспечит? – сердито спросила я Ри Рана, когда наша маленькая группа вернулась в автобус..

Ри Ран начал смеяться, да так сильно, что чуть не сполз по сиденью на пол.

– Ой, Женя! – на глазах у него от смеха выступили слезы, – Ну откуда ты только взялась, такая прелесть?

– По-моему, это не смешно совсем, – сказала я, – С этого все и начинается. Неужели ты не понимаешь? Я понимаю, что вашей стране нужны деньги, но не заставляйте меня лицезреть эту порнографию.

Ри Ран посерьезнел. Подсел ко мне и взял меня за руку.

– Женя, поверь мне, мой дорогой друг: мы никогда не дадим им тут волю. У нас все под очень строгим контролем, – и всю обратную дорогу до Пхеньяна расписывал мне его детали,от того, когда здесь введут профсоюзный контроль и до того, что именно будет сделано на полученные от этой зоны средства. – Посмотри, это же как резервация тут у нас. И им из этой резервации не выбраться. Пусть помечтают об этом, если хотят,со своими слоганами. Но мы-то знаем…