Воспоминания о прошлом Земли. Трилогия - Лю Цысинь

вялыми и безвольными. Они медленно поводили хвостами туда-сюда, но не для того, чтобы двигаться вперед, а так, от истомы. Некоторые даже решили поплавать брюхом вверх.

Путников как громом поразило. Они молча следили за рыбами. Затем принцесса произнесла:

– Я, кажется, знаю, что они чувствуют. В этой пене расслабляешься настолько, что становишься как будто бескостным. Им не хочется двигаться.

– Да, мыло из Хе’ершингенмосикена и вправду дивное. – Тетушка Дорода вздохнула. – Жаль у нас только два кусочка…

– Это мыло и в Хе’ершингенмосикене стоит баснословных денег, – сказал капитан Далекий Парус. – Знаете, как его делают? В тех краях растет волшебный лес, а в нем – тысячелетние мыльные деревья, очень-очень высокие. Обычно это деревья как деревья, ничего особенного, но стоит только подуть сильному ветру, как они начинают пускать мыльные пузыри. Чем сильнее ветер, тем больше пузырей. Из них-то и делают мыло. Но собрать пузыри – задачка не из легких: они летят с огромной скоростью, и к тому же почти прозрачны, поэтому их чрезвычайно трудно увидеть. Чтобы их разглядеть, надо двигаться очень быстро – так, чтобы казалось, будто пузыри стоят на месте. Это возможно, только если скакать на самых резвых лошадях особой породы, а их в Хе’ершингенмосикене осталось не больше десятка.

Как только деревья начинают исторгать пузыри, мыловары вскакивают на лошадей и несутся вслед за ветром, собирая пузыри сачком из тончайшей марли. Пузыри бывают разного размера, но даже самые большие, попав в сачок, лопаются и становятся крохотными, не видными глазу. Чтобы сделать один кусок мыла, нужно собрать сотни тысяч, а то и миллионы пузырей.

Но стоит только опустить мыло в воду – и каждый пузырь делится на миллионы новых. Вот почему оно дает так много пены. У пузырьков нет веса, поэтому чистое, настоящее мыло из Хе’ершингенмосикена тоже невесомое. Это самое легкое вещество в мире, при этом чрезвычайно ценное. Мыло, которое хранит тетушка Дорода, наверняка преподнес королю в дар посол Хе’ершингенмосикена при коронации. После этого…

Далекий Парус внезапно замолчал и уставился на море, погрузившись в раздумья. Несколько рыбин продолжали лениво плескаться в белой пене. Деревянная бадья болталась на волнах в целости и сохранности.

– Кажется, я придумал, как нам добраться до Могильного острова. – Далекий Парус указал на бадью. – Представьте себе, что это лодочка!

– Какая там еще лодочка! – возопила тетушка Дорода. – Так я тебе и позволила подвергнуть мое дитятко такой опасности!

– Я не имел в виду принцессу.

По решительному виду капитана Росинка заключила, что того будет трудно переубедить.

– Если ты поплывешь один, как ты заставишь принца Глубокую Воду поверить тебе? – Принцесса раскраснелась от возбуждения. – Я тоже поеду! Я должна!

Капитан скептически кивнул на простонародную одежду Росинки:

– Даже если вы доберетесь до острова, то как докажете принцу, что вы это вы?

Тетушка Дорода промолчала. Она-то знала как.

– Мы с братом легко докажем друг другу, кто мы такие, – сказала принцесса. – Надо только провести испытание крови.

– Все равно – принцесса не должна ехать! – стояла на своем кормилица. – Слишком опасно!

Однако тон ее был уже не таким непреклонным.

– Думаете, если я останусь здесь, то мне ничто не грозит? – Росинка указала на зонтик в руках кормилицы. – Мы конечно же привлечем чье-нибудь внимание, и тогда сюда явится Ледяной Песок и схватит меня. Даже если я не превращусь в картину, мне несдобровать. Нет, на Могильном острове гораздо безопаснее.

Словом, решили отправиться все вместе.

Капитан выбрал среди лежащих на берегу лодок самую маленькую. Лошади подтащили ее к кромке воды, туда, где волны лишь слегка лизали песок. Целого паруса не нашлось, но капитан отыскал пару старых весел. Затем помог принцессе и тетушке Дороде, беспрестанно крутившей зонтик, сесть в челнок. Взяв кусок мыла из Хе’ершингенмосикена, капитан насадил его на меч, который отдал принцессе:

– Как только отплывем, опустите мыло в воду.

Росинка кивнула.

Далекий Парус оттолкнул лодочку, потом, зайдя в воду до пояса, запрыгнул в нее и принялся грести изо всех сил. Челнок понесся к Могильному острову.

Множество черных плавников начали резать волны вокруг лодки. Принцесса, сидящая на корме, опустила конец меча с мылом в воду. Море тут же вскипело пузырями; пена поднялась выше роста человека и расплылась по воде пышным широким шлейфом. Заплывая в нее, обжоры утрачивали пыл и лениво тянулись за лодкой, наслаждаясь неведомой им доселе возможностью понежиться на роскошной белой перине. Росинка впервые видела рыб так близко. Животы у них были белые, а все остальное абсолютно черное. Они походили на автоматы из стали и чугуна, но сейчас эти автоматы на время стали томными и безвольными.

Лодочка рассекала спокойное море, а за ней стелилось по воде пенное покрывало, подобно улегшемуся на волны облаку. Бессчетные рыбы-обжоры собирались со всех сторон, словно паломники, пришедшие поклониться облачной реке. Иногда некоторые подплывали к челну спереди и ухитрялись цапнуть за дно, а одна даже отгрызла кусочек весла. Впрочем, и этих рыб быстро отвлекала на себя пена позади лодки, так что большого урона они не нанесли. Белое облако за кормой и блаженствующие рыбины напомнили принцессе о рае небесном, каким он представал в рассказах священников.

Берег уходил вдаль, а лодочка все ближе подплывала к Могильному острову.

И тут тетушка Дорода воскликнула:

– Посмотрите, принц Глубокая Вода вроде как стал меньше ростом!

Росинка пригляделась: кормилица не ошиблась. Принц по-прежнему был великаном, но казался существенно ниже, чем с берега. Он так и стоял спиной к путешественникам и смотрел в другую сторону.

Принцесса перевела взгляд на Далекого Паруса, орудовавшего веслами. Он был само олицетворение силы: все его тело бугрилось мышцами, весла в руках поднимались и опускались ритмично, словно крылья, и челнок неустанно летел вперед. Молодой человек, похоже, был прирожденным моряком – на воде его движения становились свободнее и увереннее, чем на земле.

– Принц видит нас! – воскликнула тетушка Дорода. И правда, Глубокая Вода повернулся в их сторону и указывал рукой. В глазах его читалось изумление. Губы принца двигались, как будто он что-то кричал. Ничего странного, что он так удивился: море смерти рассекала одна-единственная лодка, а за ней тянулся пенный шлейф, – чем дальше он уходил от кормы, тем становился шире. Принцу-великану наверняка казалось, будто по морю плывет невесть откуда взявшаяся длиннохвостая комета.

Однако вскоре мореплаватели догадались, что принц кричал вовсе не им. Около ног исполина появилось несколько человек нормального роста. Издалека эти люди казались карликами, лиц было не разглядеть. Но все они смотрели на приближающуюся лодку, кое-кто махал рукой.

Когда-то Могильный остров был