Скитальцы - Марина и Сергей Дяченко

— Алана, — позвал я хрипло. — Помоги Танталь. Помоги.

Не нужно было подсказывать — Алана и без того брела рядом с названой сестрой, поддерживая её под локоть; но Алана была слаба, да и Танталь тяготилась заботой — то и дело норовила высвободить руку. Далеко ли уйдём?

Я перебросил лямку с плеча на плечо.

…Первой мыслью было бросить Черно в его избушке, просто оставить всё как есть; я считал, что именно так следует поступить, потому что мы Черно на обед не звали и он с нами вина не пил, у него своя жизнь, у нас своя, пусть всё идёт, как идёт; рассуждая так, я, конечно, кривил душой. Я искренне надеялся, что брошенный среди зимнего леса человек, будь он хоть трижды магом, непременно околеет хотя бы от голода — про холод я не говорю, с холодом у Чонотакса, похоже, свои интимные отношения…

Танталь прекрасно понимала подоплёку моих рассуждений. Танталь то упрямо молчала, то с трудом удерживалась от истерики; Танталь боялась Черно Да Скоро — и тем не менее мысль о том, чтобы бросить его, беспомощного, на произвол судьбы, вызывала у неё ещё больший ужас.

— Алана, когда он… когда ТЫ вела его — что было потом, ты помнишь?

Возможно, вопрос был бестактен, но Алана спокойно кивнула:

— Ему было плохо… Да. Плохо, но не в такой степени. Наверное, сказываются… ну, разные причины…

Она пожала плечами. Она не знала, как именно сказываются на самочувствии господ магов утомительные походы к Двери. Пригодилась бы знаменитая книжка «Жизнеописание магов», но я не мог даже вспомнить, где именно и при каких обстоятельствах оставил столь ценное некогда приданое…

Приданое. Выкуп.

Бросить Чонотакса на смерть означало убить последнюю надежду. Потому что, как оказалось, я, дурак, до сих пор лелеял в душе некий её призрак, привидение надежды, безрассудную тень; гибель Чонотакса утвердила бы окончательный срок моей жизни.

Танталь не понимала этого. Понимала Алана; я не раз и не два ловил на себе её вопросительный взгляд.

— Но даже если мы оставим его здесь… кто даст гарантию, что он… не восстановится, как это было в прошлый раз? А если он выживет и соберётся с силами…

Тогда Танталь прорвало.

Если он соберётся с силами, говорила она, он непременно доберётся до госпожи Тории. Даже ценой её гибели доберётся до Амулета — и тогда весь наш мир перестанет существовать, потому что Чонотакс Оро носит на себе благословение Чужака, Третьей силы, и, воссоединившись с Амулетом, вывернет наш мир наизнанку…

Она говорила так быстро и безнадёжно, что я на минуту поверил.

— Кто может остановить его?

— Никто…

— Ты предлагаешь его удавить?

Разговор заворачивал на четвёртый круг.

А потом я расслабился. Танталь пережила тяжёлое потрясение, неудивительно, что вещи представляются ей в карикатурно-мрачном свете; я ни с того ни с сего вспомнил старосту из посёлка, круглоголового, с широкими дугами лысых бровей. Староста, выпив лишку, принимался болтать цветисто и безудержно; у него был взрослый сын, у сына была жена, и у самого старосты жена была тоже, злющая, вроде песка в глазу, и невестка страдала под самодурьим гнётом, и вот с некоторых пор староста начал замечать, что жена вроде как подобрела и сонная ходит… Невестка, когда её загнали в угол, призналась, что опаивает свекровь сонными травами, но староста не наказал её, напротив, согласился с таким положением вещей, только строго-настрого велел беречься и не отравить до смерти…

— Он всё-таки человек? — спросил я в пространство. — Чонотакс? Он человек всё же, хотя и маг?..

Пожалуй, это было лучшее из решений. Оно спасало нас от смертоубийства, оно должно было обезопасить госпожу Торию Солль… и, если верить нервной Танталь, весь мир в придачу. Господин маг, опоённый снотворным, бесчувственный, лишённый воли — и разом с тем магической силы…

И вот теперь я тащил через лес волокуши, и если память подвела меня и мы выбрали неправильное направление — с наступлением ночи сомнениям и раздумьям настанет логический конец, потому как явятся волки…

Танталь опять отстала. Алана брела рядом, сунув руки в муфту, — видимо, Танталь отказалась от помощи; я подошёл к распростёртому на волокушах телу и наклонился над бледным лицом господина мага.

— Черно… Мы правильно идём?

Молчание. Опущенные веки, страдальческая складка между голых бровей.

— Черно… Ты меня слышишь?

— Собака, — изменившимся голосом сказала Алана.

Я осёкся.

В морозном воздухе отдавался далёкий, многоголосый собачий лай.

* * *

Легко ли варить суп в кулаке? Хранить во рту смертельный яд, носить уголь за пазухой?

К ночи мы пришли на хутор, и наши денежки оказали магическое действие, да такое, что я на минуту ощутил себя настоящим колдуном. Нас приняли на постой, накормили, постелили постель и разогрели воды; я дал себе слово ни о чём не думать до утра. И заснул в объятиях Аланы, довольный, почти счастливый; и проснулся среди ночи, ближе к утру, в совершенной тьме.

За портьерой возилась, стонала сквозь зубы Танталь. Ей снились кошмары; ей снилось, как она бредёт по Преддверью, а впереди маячит фигура, не вполне человеческая, исполинская фигура Стража, который одновременно и муж её, Луар…

Алана тихонько сопела у меня над ухом; осторожно, боясь потревожить жену, я погладил укрытое одеялом плечо. Потом выбрался из постели, накинул на голое тело плащ, пробрался за портьеру. Танталь уже не стонала, но дышала тяжело.

Я постоял над ней, а потом, осторожничая и огибая углы, на ощупь двинулся в соседнюю комнату.

Эта комнатушка служила, вероятно, помещением для прислуги; теперь на топчане в углу лежал, укрытый собственной шубой, господин Чонотакс Оро. На ночь я крепко стянул ремнями его локти, запястья, колени и щиколотки; не скрою, в какой-то момент мне ясно вспомнилось подземелье с бочками и ржавые цепи на собственных руках. Поделом вору и мука…

Я остановился в дверях, прислушиваясь и не улавливая дыхания. Или маги не дышат?

Молнию нельзя запрячь в повозку. Волка нельзя прикормить пирожками; где та грань, за которой Черно Да Скоро может считаться безопасным? Безобидный Чонотакс — мёртвый Чонотакс?..

Я переступил с ноги на ногу. Мы слишком самоуверенны; мы почему-то решили, что действительно можем убить его, пока он беспомощен. А если нет? Если права Алана и для такого убийства нам понадобится «магический предмет»? К чему тогда все эти моральные дилеммы, мы сохранили ему жизнь не из благородства, а просто потому, что не умеем её отнять…

Взять сейчас ремешок, приставить к его беззащитному горлу…