Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

29 ноября 1947 года Организация Объединенных Наций приняла план раздела Палестины на два государства, евреев и арабов. Палестинские арабы отвергли план ООН[2319].

Еврейское государство – Израиль – провозгласило независимость 14 мая 1948 года. На следующий день три арабские армии – из Иордании, Сирии и Египта – вторглись на территорию Государства Израиль. Черчилль считал, что арабская коалиция развалится, как только встретится с израильскими войсками. Так и случилось. Спустя восемь месяцев, 26 января 1949 года, когда Британия еще не признала новое государство Израиль, Черчилль, выступая в палате, подверг резкой критике действия правительства Эттли на Ближнем Востоке с 1946 года: «Правительству потребовался год с моего призыва покинуть Палестину, если у них нет плана, чтобы принять решение уйти. Они приняли это решение год спустя, когда все стало намного сложнее. Отличные возможности были упущены. Они приняли решение таким образом, что оказались не в состоянии оказать совершенно законное давление на Америку, заставив ее выйти из тени и прийти на помощь, а теперь, когда появился он [Израиль], именно Англия отказывается его признавать, и, из-за наших действий, мы считаемся его заклятыми врагами».

Нравится это или нет, сказал Черчилль палате, государственность Израиля явилась «событием мировой истории, которое будет рассматриваться в перспективе не поколения или века, а одного, двух или даже трех тысячелетий». Затем он бросил шокирующее обвинение в адрес министра иностранных дел Эрнеста Бевина, который преданно служил Черчиллю на протяжении всей войны: «Все это происходит не только по причине косности ума и отсутствия хватки у министров, но еще, боюсь, из-за сильной и очевидной склонности к предвзятости и предрассудкам со стороны министра иностранных дел. У меня нет особой уверенности, что он не испытывает предубеждения против евреев в Палестине. Уверен, он думал, что Лига арабских государств сильнее и что она победит, если вспыхнет войны, но я ни на секунду не допускаю, что он хотел спровоцировать войну… однако политика, которую он проводит, неизбежно и направленно вела к пробе сил, а результат, думаю, оказался прямо противоположным тому, который он ожидал»[2320].

Абсолютно несправедливое замечание. Бевин, в качестве министра иностранных дел, проводил внешнею политику в значительной степени в соответствии с черчиллевской философией силы через союз с Америкой. На Ближнем Востоке были неудачи, но ненамеренные, и, уж конечно, не из-за антисемитизма со стороны Бевина. Но Черчилль, свободный от ограничений коалиции, исполнял свою роль лидера оппозиции истово, а иногда и со злобой. Сдержанность никогда не входила в число добродетелей Черчилля.

В Египте и Палестине британцы лишились авторитета. В Азии они лишались всего. В марте 1947 года Черчилль потребовал у Эттли объяснений, на основании какого мандата будет служить новый (и последний) вице-король Индии, лорд Луи Маунтбеттен. У него было четырнадцать месяцев на то, чтобы договориться с временным правительством Джавахарлала Неру об условиях вывода британских сил из Индии. Но не было сказано, как именно это сделать, в чем пойти на компромисс, особенно в вопросе отделения мусульманского Пакистана от индуистской Индии. Черчилль сказал палате: «[Временное] правительство господина Неру – полная катастрофа… 30 из 40 тысяч людей были убиты в войне двух мировых религий… Не думаю, что за отведенные четырнадцать месяцев новому вице-королю представится удачная возможность. Мы не знаем, какие ему были даны указания… Нам почти ничего не объясняют. Какую политику он должен проводить, какую должен преследовать цель, как он должен распорядиться этими четырнадцатью месяцами? Должен ли он попытаться восстановить позиции, или это просто очередная операция «бегство», на выполнение которой брошены он и другие высокопоставленные должностные лица?»[2321]

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Разве не покроется позором, – спросил он у палаты, – наше имя и память, если по истечении четырнадцати месяцев мы позволим пятой части населения мира, которое занимает территорию размером почти с Европу, погрузиться в хаос и кровопролитие?» 15 августа 1947 года – Неру назвал эту дату «встреча с судьбой» – Индия и Пакистан обрели независимость. В ближайшие месяцы более 7 миллионов индусов сбежали из Пакистана в Индию и примерно столько же мусульман сбежали из Индии в Пакистан. По меньшей мере 500 тысяч индусов и мусульман было убито в одном только Пенджабе. Черчилль заявил палате, что ответственность за это лежит на социалистическом правительстве. В конце октября Индия и Пакистан начали войну за Кашмир. 30 января 1948 года индусский экстремист убил Мохандаса Ганди, который разделял взгляды Черчилля на объединенную Индию и отмену кастовой системы[2322].

С окончания войны Черчилль советовал Эттли и Бевину достигнуть соглашения с Бирмой, пока она не вышла из состава империи (это произошло 4 января 1948 года, когда Бирма вышла из состава Британской империи и Содружества, став независимой республикой). Черчилль заявил в палате: «Мои серьезные предупреждения насчет Бирмы тоже оправдались. Мы оставили Бирму, и теперь она стала иностранным государством. Уже сейчас она погружается в пучину убийств и беззакония, в результате чего, вероятно, появится коммунистическая республика». В Малайе дела обстояли не лучше; в 1948 году одиннадцать малайских штатов перешли под британский протекторат. Там, по словам Черчилля, «коммунизм своими длинными руками, не встретив препятствий со стороны беспомощной администрации Британии, начал операцию по убийству британских плантаторов и их жен, как необходимую составляющую нашего изгнания». Черчилль неоднократно называл международную политику Эттли (в Египте, Палестине, Индии, Малайе и Бирме) бегством от проблем, которое в итоге приводило к потере чести и жизни невинных людей. «В какой бы угол мира вы ни заглянули, – сказал Черчилль палате общин в июне 1948 года, – вы увидите, как ужасно пострадали имя и репутация Британии, когда британская нация опозорилась в момент своей величайшей победы»[2323].

В начале 1948 года западные союзники прекратили демонтаж немецких заводов и их отправку в Россию. В конце февраля Коммунистическая партия Чехословакии захватила власть, действуя по приказу Москвы и при поддержке Красной армии. Спустя три месяца Эдуард Бенеш подал в отставку вместо того, чтобы предотвратить захват власти и возможность гражданской войны. Он бы не получил военной поддержки Запада, который опять, как в дни Мюнхена, был бессилен повлиять на события в Центральной Европе. 17 апреля новый американский посол в Британии, Льюис Лью Дуглас, доложил Государственному департаменту, что Черчилль сказал ему: «Время немедленно заявить русским, что если они не уйдут из Берлина и Восточной Германии, отступив к польским границам, мы разрушим до основания их города». Спустя неделю, выступая на конференции женщин-консерваторов, Черчилль сказал[2324]: «У них [чехов] действительно тяжелая судьба. Только они освободились от тирании гитлеровских гауляйтеров, как, подобно Польше, оказались в подчинении у советских предателей… Я слышал, как люди говорят о советской агрессии и интригах: «Есть предел, который нельзя переходить». Это, несомненно, распространенное убеждение. Но мы не должны обманывать себя. В Европе никогда не будет устойчивого мира, пока в Центральной и Восточной Европе азиатский империализм и коммунистическое правление»[2325].

Но как избавиться от «власти коммунистов», если не силой?

Спустя десять недель, 24 июня, русские заблокировали дороги и железнодорожные пути вокруг Берлина. Британии и Соединенным Штатам, чтобы доставить продовольствие и топливо в зоны оккупации, пришлось отправить тысячи C-54 и C-47 – которые раньше сбрасывали парашютный десант во Франции – воздушными коридорами в Берлин. С июня 1948 по май 1949 года все продукты для берлинцев и все топливо, необходимое для обогрева их домов, – суточная потребность более 4500 тонн продовольствия и топлива – доставлялись воздушным флотом Соединенных Штатов и Королевскими военно-воздушными силами, совершившими в общей сложности более 200 тысяч полетов. Решение, быть или не быть войне, оставалось за русскими. Если бы они сбили британский или американский самолет в воздушном коридоре, даже случайно, началась бы война. Если бы Красная армия вошла в союзнические секторы Берлина, началась бы войне. Демонстрируя решимость, Соединенные Штаты направили эскадрильи «Летающих крепостей» в Восточную Англию. За ними последовали B-29. Они несли атомное оружие. Присутствие воздушного флота в Британии не прошло незамеченным, и в ответ Москва объявила, что советские военно-воздушные силы проведут военные учения над Берлином. «В городе начинается паника, – написал Гарольд Николсон в дневнике, – кажется, это будет решающая схватка за мировое господство». И добавил: «Варвары у ворот»[2326].