Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг. - Виктор Петелин

Вот как это описано в романе:

«– Расскажи-ка, родненький куманек, как ты кума своего… моего мужа… – Дарья задохнулась, схватилась руками за грудь. Ей не хватало голоса.

Стояла полная, туго натянутая тишина, и в этом недобром затишном молчании, даже в самых дальних рядах услышали, как Дарья чуть внятно докончила вопрос:

– …Как ты мужа моего, Петра Пантелеевича, убивал-казнил?

– Нет, кума, не казнил я его!

– Как же не казнил? – еще выше поднялся Дарьин стенящий голос. – Ить вы же с Мишкой Кошевым казаков убивали? Вы?

– Нет, куча… Мы его… я не убивал его…

– А кто же со света его перевел? Ну, кто? Скажи!..

– …Был и я в том бою… – Левая рука Ивана Алексеевича трудно поднялась на уровень головы, поправила присохшие к ране перчатки. В голосе его явственная оказалась неуверенность, когда он проговорил: – Был и я в тогдашнем бою, но убил твоего мужа не я, а Михаил Кошевой. Он стрелял его. Я за кума Петра не ответчик».

Дарья не сразу осознала то, что совершила, и только тогда поняла, о ком говорят, когда услышала, как стонет Иван Алексеевич, принявший смерть от ее руки.

В романе есть и описание того, как награждал генерал Сидорин тех женщин хутора Татарского, которые «особенно отличились» в вооруженной борьбе против красных. Он назвал их героинями-казачками. В их числе была и Дарья Мелехова. И получив от генерала медаль на георгиевской ленточке и пятьсот рублей, она «неловким движением сунула в разрез кофточки деньги».

В станице Еланской мы встретились с 90-летней Анной Ивановной Оводовой, которая хорошо знала женщин семьи Дроздовых еще с дореволюционных пор, так как часто шила им. («Большие, бойкие женщины».) Анна Ивановна лично наблюдала эту сцену награждения. Она рассказывает: «Приехал генерал, а с ним еще двое (на них совсем другая форма). Тогда на фронт что-то не дюже шли казаки, генерал хотел воодушевить их. И этот генерал им, сестрам Дроздовым, по 500 рублей привез. Они в белых платьях длинных, с оборками, в черных коклюшных шарфах, нарядные. На столе лежат деньги, кучки 500 и 500. Это вот они убивали, это им награда. Вот одна подходит, берет деньги и – за пазуху, и другая за ней».

Михаил Александрович Шолохов вспоминает: «В это же время, когда был Сидорин, я был в Плешаках, но меня отец не пустил туда».

Так в действительные события революционных лет вплелась судьба семьи Дроздовых, и братья Дроздовы стали прототипами братьев Петра и Григория Мелеховых.

По признанию самого Шолохова, семья Дроздовых послужила в какой-то мере основой для написания первой книги романа, в которой большое место отводится как раз казачьей семье Мелеховых.

Наталья Васильевна Парамонова вспоминает: «Дядя Павел – офицер белый был, это известно. А уж вот дядя Алешка, этот же в красных служил… Дядя маленький Павло, а Алексей повыше ростом, он такой натоптанный. Одевался просто, парень был вольный, пригуливал хорошо…»

Михаил Александрович рассказал нам, что Алексей Дроздов на свидания к невесте своей ездил в Сингин, за 12 километров от Плешакова. Это было не просто, уехать на игрища верхом на коне, так, чтобы отец не видал, и вернуться до зари. Конь запотеет, Алексей трет его мешком досуха, чтобы не навлечь гнев отца. И запаливать коня нельзя было. Хозяйство было небогатое, два коня, пара быков – и все. Так что коня надо было беречь. Дроздовы работали без батраков. Наталья Васильевна Парамонова рассказывает: «И рабочих рук и тягла не хватало, кое-когда слаживались пахать, может быть, – но не часто».

Люди, знавшие Дроздовых, подтверждают, что все в семье были работящие, дружно управлялись по хозяйству. Это трудолюбие отличает и семью Мелеховых в «Тихом Доне». Пахали, сеяли, косили, убирали урожай, ездили на мельницу, на ту самую мельницу Симонова в хуторе Плешакове (а по роману в Татарском), на которой работали братья Бабичевы, Давид и Василий. О Давиде мы знаем, что он до недавних пор работал в совхозе «Калининский».

В работниках у Мохова был помощник вальцовщика, молодой белозубый парень Давыдка, который говорил молодому хозяину о том, какой у него скупой, «жила», отец.

На этой же мельнице работал машинистом Иван Алексеевич Сердинов. В романе изменена только фамилия. Ивана Алексеевича Сердинова, первого председателя Еланского ревкома, помнят многие и в Еланской, и в хуторе Плешакове. Сын Ивана Алексеевича, Иван Иванович Сердинов, пишет: «Все, что я слышал об отце от матери и старших, почти целиком совпадает с тем, что рассказывает М.А. Шолохов в романе «Тихий Дон». Мы жили в хуторе Плешакове. Отец работал машинистом паровой мельницы, принадлежащей Симонову. Был он статным, красивым казаком, веселым, общительным, хорошо пел и танцевал. Был кумом чуть не всему хутору. Люди уважали его, хуторяне приходили к нему за советом. Выучился грамоте. Как только на Верхнем Дону установилась Советская власть, его сразу же избрали председателем Еланского станичного ревкома.

Ярко запал в память день, когда я последний раз виделся с отцом. Это было весной. Отец приехал в Плешаков утром. Мать бросилась к нему на шею, обняла его и сказала: «Доколе ты будешь скитаться?» Он ласково погладил ее по голове и ответил: «Эх, Дарья, ничего ты не поняла. Мы строим новый мир».

Когда из-за предательства командования Сердобского полка мой отец и его товарищи попали в руки восставших и их погнали из Еланской в Плешаков, то всю дорогу их зверски избивали. Отцу выбили один глаз, в Плешакове их избивала озверевшая толпа. Коммунисты перед лицом мучителей вели себя мужественно. Андрей Полянский перед смертью крикнул: «Умираю за свободу, а свободу не убьете!»

Отца моего убила Марья Дроздова, наша соседка, его кума. Она с бешеной яростью ударила моего отца прикладом в лоб. Винтовка переломилась, отец упал на спину. Дроздова выхватила винтовку из рук стоявшего рядом казака и проколола грудь отца.

Марья Дроздова умерла несколько месяцев спустя, осенью 1919 года. После того как в припадке лютой злобы она убила моего отца, стала чахнуть. Когда спрашивали у нее, что с тобой случилось, отвечала, что тоскует сильно, совесть ее мучает. «Каждую ночь во сне вижу Ивана Алексеевича. И все одно мне говорит: «Не убивал я твоего мужа, кума, не виновен в его смерти».

В станице Вешенской одна из улиц названа именем Сердинова. Иван Алексеевич Сердинов был одним из тех, кто отдал жизнь за становление Советской власти на Дону.

Органически входят в действие романа и образы представителей революционного народа – Подтелкова, Кривошлыкова, Щаденко, Головачева, Минаева, Лагутина. Выдающиеся борцы за утверждение советского строя на Дону Федор Григорьевич Подтелков, Михаил Васильевич Кривошлыков, Иван Лагутин с первых же дней революции решительно встали на ее сторону и благодаря своим незаурядным способностям смогли оказать решающее влияние на весь ход борьбы с контрреволюцией.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});