Плохой день для Али-Бабы - Крэг Гарднер

Таковы были его мысли, когда он снова услышал голоса трех евнухов.

— Берегитесь, ибо царевна Будур шествует среди вас! — И далее: — Берегитесь, ибо если кто из мужчин бросит взгляд на царевну, то поплатится жизнью! — И так далее, и тому подобное, в основном те же угрозы, которые Аладдин уже слышал в прошлый раз.

Ах, если человек однажды отведал запретного плода, всю жизнь он будет возвращаться к тому дереву. И вот Аладдин вспомнил про случай с евнухами и про тот волнующий миг, когда он мельком увидел самую прекрасную царевну на свете. В тот день он навеки влюбился в нее, но он был так низко, а она так недосягаемо высоко, что каковы были их шансы хотя бы обменяться взглядами, а уж тем более заговорить, или коснуться друг друга, или стать мужем и женой? Это фаталистическое понимание вкупе со всеми обстоятельствами, касающимися двуличности колдуна, опасностей пещеры, чудес кольца и лампы и повседневной необходимости противостоять диктату матери, заставили молодого человека задвинуть мысли о царевне в самую дальнюю извилину мозга.

Но теперь, быть может, у него появилась возможность увидеть ее снова, и дело на этот раз происходило на улице, где стояли торговые прилавки и было на что посмотреть, не то что в прошлый раз.

— Берегитесь! — кричали евнухи. — Ибо сабли наши остры!

«Все же, — подумал парень, — надо найти какое-нибудь укромное местечко, чтобы избежать мечей стражников царевны». Он огляделся, намереваясь спросить торговцев, где он мог бы найти подходящее место, чтобы спрятаться. Но все торговцы, и все их покупатели, и буквально все товары исчезли совершенно.

— Берегитесь! — возвещали евнухи. — Ибо суд наш не ведает пощады!

«Что ж, воистину, — подумал тогда парень, — это исчезновение мне на руку, поскольку теперь я смогу спрятаться где угодно посреди этого уличного торжища, где-нибудь среди хлипких деревянных прилавков и брошенных торговцами потертых ковриков, за которыми не спрятался бы и новорожденный младенец».

— Берегитесь! — взывали евнухи. — Ибо мы уже за углом!

В тот миг Аладдин понял, в чем состоит истинная проблема уличной торговли — вокруг тебя нет ничего, кроме свежего воздуха.

Он обернулся — и там были три евнуха, марширующие по торговой площади, с очень острыми мечами и очень удивленными лицами.

— Вы видите? — спросил один.

— Конечно вижу, — ответил другой.

— Считайте, что в этом мы единодушны, — добавил третий.

Но все мысли о евнухах вылетели у юноши из головы, когда он увидел царевну и, более того, царевна увидела его.

Он не мог пошевельнуться и лишь улыбался. И — чудо из чудес — царевна улыбнулась в ответ.

Он решился снова взглянуть на евнухов. Все трое тоже улыбались. Но улыбки евнухов его не слишком волновали.

— Ты погубил себя, юноша! — сказал один.

— Ни один мужчина не должен видеть царевну, — добавил второй.

— Если он не из числа ее ближайших родственников, — пояснил третий.

— Приговаривается к немедленной смерти! — довольно радостно хором объявили все трое.

— О, какое счастье! — сдавленно хохотнул третий. — Может, я зарублю его?

— Ты уже обезглавил последнего из пойманных, — напомнил ему первый стражник. — Кроме того, давайте проявим немного милосердия к этому бедняге, чтобы последним запахом, втянутым его смертными ноздрями, не стали газы, которые ты вечно испускаешь.

— Что я могу поделать, если наелся на обед всякой всячины, — защищаясь, ответил третий. — Хотя, может, и мог бы, сумей я устоять перед маринованными кумкватами!

Аладдин предоставил трем стражникам пререкаться между собой. Он снова повернулся к царевне, прекрасной, как солнце, и заметил, что она, похоже, смотрит на него самым благосклонным образом. Он прижал руки к сердцу, чтобы не дать этому органу выскочить из его груди.

— Давайте зарубим его все вместе! — предложил один из стражников.

Двое других подтвердили, что это будет наиболее оригинальным и приемлемым решением.

Аладдин смотрел на приближающихся евнухов, продолжающих улыбаться, с такими острыми мечами в руках.

В следующий миг, понял он, ему не нужно будет больше беспокоиться о своем сердце, ибо оно перестанет биться вовсе.

Глава девятнадцатая,

в которой наша история продолжается за пределами волшебной пещеры

— Буря закончилась, — объявил таинственный голос.

— Что? — возмутился Касим. — Ты хочешь, чтобы он прервал свой рассказ теперь?

— Я только подошел к самой сути своего повествования! — возразил Аладдин. — Вот-вот появятся дворцы!

— Прошу меня извинить, — ответил голос. — Я, в конце концов, управляю погодой лишь в определенных пределах. Мои возможности строго ограничены.

От этого голоса они не умерли на месте, не покрылись нарывами, с ними не случилось ничего из того, чего можно ожидать от таинственных существ. Напротив, голос, казалось, принадлежал самому духу вежливости. Именно поэтому дровосек спросил:

— Ты управляешь самой погодой? Смею ли я спросить, кто или что ты такое?

— Я тут, — ответил голос прямо у них над головами, — и тут, — прозвучало на некотором отдалении из темноты, — и тут тоже, — донеслось прямо из-под ног Али-Бабы. — Я везде вокруг вас.

Али-Баба был потрясен.

— Ты вездесущ?

Тут голос рассмеялся, и смех этот, казалось, звучал сразу отовсюду.

— Не совсем. Просто вы сидите во мне. Я, собственно говоря, волшебная пещера.

Разбойники как один разинули рты. И все подумали об одном, хотя первым произнес это вслух Касим:

— А ты случайно не имеешь какого-нибудь отношения к некой другой волшебной пещере?

— Все в этом мире взаимосвязано, — ответила пещера. — И полости в земле — не исключение.

— Так ты утверждаешь, — удивленно сказал Аладдин, — что знакома с пещерой, в которой лежат лампа и золото?

— Я полагаю, вы бы сказали, что та пещера — моя родная сестра, — весело ответил голос.

— Где же тогда, — спросил Ахмед, — твое золото?

— У каждого свои возможности, — укоризненно ответил голос. — Какие-то пещеры собирают золото. Я — разговариваю.

— Ты должна простить меня, — пожал плечами Ахмед. — Это все мое разбойничье воспитание.

— Нас в первую очередь интересует всего одна пещера, — благоразумно перебил его Гарун, — та, что так набита золотом, драгоценными камнями и несметными сокровищами, что напоминает скорее подземный дворец. К тому же, возможно, я принимаю желаемое за действительное, но с этой пещерой есть одна проблема: она всегда принимает в себя новые сокровища, но не всегда позволяет забрать их обратно. — Старший из разбойников запнулся и взглянул на стоящую рядом с ним корзину. — И, кроме этого, у той пещеры есть еще кое-какие причуды.

— Вроде того, чтобы не дать мне умереть? — с болью произнес Касим. — Мне не нравится считать это причудой, благодарю покорно. Ужасная шутка, возможно, но не причуда.

— Ах, та пещера. — Голос снова печально хохотнул. — Я знаю ее не хуже прочих, и у вас есть все причины остерегаться ее. Та огромная пещера — мать наша, и ее боятся все прочие волшебные пещеры, норы, гроты, туннели, берлоги, провалы и расселины в земле. Однако знайте: даже эта крупнейшая из пещер — не добрая и не злая. Она просто недопонятая.

По крайней мере это дровосек мог уразуметь. Ну как можно понять пещеру?

— Но давайте не будем слишком долго задерживаться на своенравных земных полостях. Мне не терпится услышать продолжение твоего рассказа.

— Но ты говоришь, что буря закончилась, — заметил Аладдин. — Как я могу рассказывать, когда мы должны выбираться отсюда, чтобы присоединиться к нашей шайке?

— Нет ничего проще, — ответила пещера. — Видите этот гладкий камушек у вас под ногами?

Аладдин посмотрел вниз. Там лежал небольшой камень размером с сустав пальца, но он был практически неотличим от земли, серый с небольшими черными полосками посередине и гладкий, словно обкатанный морскими волнами.

Аладдин поднял его.

— Ты имеешь в виду этот?

— Этот самый, — подтвердила пещера.

— Так же, как вы говорите со мной, вы сможете говорить и с этим камушком, ибо он — часть меня и точно так же, как я — волшебная пещера, так и он — волшебный камень.

— Слыхали мы про такие чудеса, — заметил Гарун, дергая себя за бороду.

— Точно? — недоверчиво переспросил Али-Баба.

— Как ни странно, — нахмурился Гарун, — если подумать, то, наверное, нет. Тот, кто вырос в аристократической среде, всегда вежлив — даже с ожившими частями земли. Но я никогда не слышал про волшебные камни, умеющие слушать!

— И говорить тоже, — заметил камушек в руке Аладдина. — Если ты камень, то должен хвататься за любую подвернувшуюся возможность.