Весьма безрассудно - Риа Уайльд

на ее шее. Никто не мог пережить такое, не так ли?

Мне сказали, что нет.

Но нашему опекуну вряд ли можно было доверять. У него было достаточно ниточек, за которые он мог потянуть, чтобы скрыть то, что она выжила, избавиться от нее, чтобы это не свалилось на него, и сказать мне, что она умерла, что означало бы, что я не стану ее искать. А если я не стану ее искать, то его история замялась бы.

Тогда я был молодым и наивным мальчиком. Я не стал сомневаться, но, возможно, мне следовало бы.

Я покинул тот дом всего через несколько дней после случившегося, решив отважиться на одиночество и бежать, а не оставаться там, где меня преследовало пятно крови на ковре и умоляющий взгляд ее глаз, просивших меня спасти ее.

Никто не преследовал меня, и я дал обет молчания, поэтому не говорил, но я решил стать лучше. Стать сильнее, чтобы никто не смог снова победить меня или кого-то еще, кто был мне дорог. Я замкнулся, отгородился от эмоций, убил мальчика, чтобы стать зверем, и это привело меня сюда. К Сэйнтам. В подвал.

Но даже несмотря на все то, что я должен был сделать, я не мог остановить тревожное чувство внутри себя, что, возможно, она не лжет…

Могла ли Лира выжить?

В любом случае, мне нужны были ответы.

Я открываю все отсеки, вытаскиваю мусор и старые компакт-диски, которые явно давно не использовались. Там есть пистолет, но нет патронов, старый охотничий нож, но нет ничего, что могло бы подсказать мне, кто она на самом деле.

В последней отчаянной попытке я вылезаю из фургона, приседаю и заглядываю под сиденье.

Там, заваленная мусором, лежит толстая папка с вываливающимися страницами и потертыми углами. Вытащив ее, я забираюсь обратно в фургон и переворачиваю ее вверх дном, чтобы высыпать содержимое.

Несколько бумаг ударяются о сиденье и отскакивают. Я хватаю их, светя фонариком.

Кровь в моих жилах сначала застыла, а потом вскипела, как раскаленная лава, когда я увидел маленькое зернистое изображение на лицевой стороне.

Качество было ужасным, но сомнений не было, кто смотрел на меня.

Проверив дату на другой стороне, я увидел, что оно сделано после инцидента, а если присмотреться, то можно увидеть свежий шрам на шее, еще красный и приподнятый, рассекающий горло. Внизу было написано имя — Лира Уэбб.

Я долго смотрю на фотографию, видя теперь явные признаки того, что Блэйк на самом деле та девушка, которую я считал погибшей пятнадцать лет назад. Не знаю, как я упустил это, конечно, прошло много времени, но сходство было очевидным, и если бы я нашел время присмотреться, отпустить свои мысли, я бы это заметил.

Голубые глаза, обрамленные длинными ресницами, которые не изменились за прошедшие годы, острый угол челюсти, слегка неровная форма рта. Я дразнил ее за это, когда мы были детьми: одна сторона ее рта была выше другой, и когда она улыбалась, у нее появлялась одна ямочка. Ее волосы тогда были темнее, карамельный блонд вместо платинового, но тогда они были такими же прямыми, как и сейчас.

Она всегда была миниатюрной, хрупкой, и время не добавило ей ни роста, ни веса.

Я откидываюсь на спинку сиденья, обхватывая пальцами снимок, а затем кладу его в карман и перехожу к бумагам, ища новые.

Она исчезла без следа, и никто не стал ее искать. Я бросил ее.

ЧЕРТ! Я бросил ее, и все эти годы она была одна!

Искала ли она меня после того, как вышла из больницы? Она не застала меня и подумала, что я бросил ее, хотя перед этим клялся никогда этого не делать?

Я не знал.

Я не знал, черт возьми!

Паника охватила мою грудь, заставляя сердце биться сильнее и быстрее.

Одна. Она все эти годы была одна, а я отослал ее, чтобы она снова была одна.

Черт, черт, черт!

В панике я лихорадочно перебираю бумаги, пока среди бесполезных документов не натыкаюсь на логотип больницы и список процедур, проведенных после ее госпитализации. Шесть недель она провела в этих стенах в полном одиночестве, мучаясь от страха умереть без поддержки.

Но что случилось с ней после этого? Почему она сменила имя?

Глава 23

Энцо

Я беру с собой папку с документами, засовываю ее под куртку, чтобы она была в безопасности, и на байке мчусь по дороге, ведущей к дому на вершине скалы. Было намного позднее, чем я ожидал, потеряв счет времени во время обыска фургона, но он все еще должен бодрствовать.

Мой байк с визгом останавливается возле величественного дома, свет внутри которого горит в единственной комнате. Стучать не было смысла — о моем прибытии доложили, еще когда я пересек пост охраны. Я мог бы сделать и проверить это сам, но мне не было стыдно признаться, что я потрясен.

И у меня была семья, не кровная, но семья, которая помогла бы мне.

Габриэль, нынешний глава мафии в Редхилле, и Амелия, его жена, сидят на кухне. Последняя достает кружки из шкафов, а Габриэль пристально наблюдает за мной, ожидая. Он не вызывал меня, и мое появление посреди ночи было необычным. Уверен, он ждал отчета о ситуации в городе, о поставке или о чем-то еще, но то, что я собирался ему дать, было чем-то, чего у меня никогда не было раньше.

Часть моей истории.

Габриэль хмурится, когда я замираю, сердце колотится в груди, кровь шумит в ушах, и, должно быть, в воздухе витает напряжение. Амелия тоже замирает, оглядываясь через плечо на меня, сжимающего папку.

У меня было мало времени. Мне нужно было закончить с этим, а потом отправиться на поиски, пока не стало слишком поздно, и я не потерял ее снова.

Но мне нужны были ответы.

Те, которые, я был уверен, она не даст добровольно.

— Энцо? — спросила Амелия.

Когда-то эта женщина боялась меня, как и все остальные, но она тоже стала частью моей семьи, как и Габриэль. Он взял меня к себе, когда нашел дерущимся, кровожадным и немного безумным через несколько лет после того, как Лира должна была умереть. Я был злопамятным человеком, пытаясь отомстить, став сильнее, могущественнее. Я нашел того, кто перерезал ей горло, и выследил его в Нью-Йорке, но все оказалось сложнее, чем я предполагал. Он был братом известного главаря банды, не такой могущественной, как правящие мафиозные семьи в этом районе, но