Царица - Светлана Зорина

— А что будет, если они поведут себя мудро?

— Война закончится. В стране воцарятся мир и порядок.

— И что для этого нужно сделать?

— Тебе видней, — прищурилась Алима. — Ты же царица.

— А ты не могла бы сделать эту картину видимой для меня?

— Нет! — Ответ опять был поспешным и прозвучал испуганно. Алима напоминала ученицу, которая, стоя перед наставницей, лихорадочно придумывает отговорку. — Если богиня посылает видения только мне, значит, только я и могу их видеть.

— Что за глупости? Аранхины часто открывали свои видения другим.

— Богиня запретила мне это делать, — Алима покраснела, прекрасно понимая, что её враньё звучит неубедительно.

— Ты можешь проявить своё видение на магическом полотне из тумана, огня и паутины…

— Я не занимаюсь магией тумана! Я — избранница Великой Аранхи! — снова вздёрнутый подбородок, вызывающая улыбка, но голосок дрожит от страха — как у воровки, которую поймали за руку.

— Я сама сделаю полотно, — предложила Ариэна.

— Нет! Я не могу заниматься лиммеринской магией! Аранха мне этого не простит.

— Ещё как простит, моя дорогая. Неужели ты, человек, способный видеть больше, чем другие, до сих пор не поняла, что пробудило в тебе магическую силу? Ведь ты же видела туман, которые клубился над чашкой с твоим лекарством. Мы решили ничего не говорить твоему деду — он и так боялся всего на свете… Я вот только не понимаю, чего боишься ты. Я многих исцелила таким способом, и они не делают из этого тайны.

— Да, ты исцелила меня не без помощи тумана, но я стала избранницей вовсе не поэтому! — Алима судорожно облизнула побледневшие губы. — Я избранница Великой Аранхи и не должна иметь дело с детьми тумана.

Ариэна поняла, чего боится эта девушка. Алима хотела, чтобы её считали избранницей Великой Паучихи. Той, кому издавна молились диввины, дети паутины. Они слишком долго считали враждебной магию тумана и ненавидели тех, кто ею занимался. А ещё больше ненавидели и боялись тех, кто смешивал два вида магии. Полукровок. Таких, как нынешняя царица Див-Аранхи. Ариэну с самого начала приняли не все, а сейчас неприязнь к ней росла с каждым днём. В последнее время к ней опять прикрепилось прозвище «туманный оборотень». И снова упорно распространялось старое, совсем ненадолго и непрочно забытое мнение о вредоносной силе тумана. Магия тумана была единственной разновидностью магии, которой владела Алима, но ей внушили, что она должна это скрывать. Избранница, которую собирались сделать царицей вместо Ариэны, должна была считаться избранницей Великой Аранхи. Богини-паучихи. Ведь те, кто стоял за Алимой, понятия не имели об истинной природе магической силы, об истинной сути богини и о том, что аранха — не единственный её облик. Ни Алима, ни её покровители не знали, что туман и паутина — материи, родственные по своей природе.

— Дорогая, я сейчас не в лучшей форме, но я всё же кое-что смыслю в магии, — улыбнулась Ариэна. — Если богиня послала тебе видение, ты можешь проявить его на туманном полотне, которое сделаю я. Я, а не ты…

— Нет! Я не могу!

— Попробуй и увидишь, что это совсем не трудно.

— Нет! Я боюсь тумана! Я боюсь лиммеринской магии! Я боюсь разгневать богиню! Я не могу!

«Естественно, не можешь, — подумала Ариэна. — Потому что никаких видений у тебя не было и нет. Иначе ты смогла бы проявить на магическом полотне любую посланную тебе картину. Дети тумана наделили тебя магической силой, но ты не способна даже просто сделать картинку из тумана. Просто что-нибудь слепить из него, чтобы попытаться меня обмануть. У тебя, дорогуша, нет ни таланта, ни воображения».

— Не проси меня, пожалуйста… Я не буду. Я не могу! — твердила Алима с упрямством ребёнка, которого поймали на лжи, но который намерен отпираться до конца.

— Ну и ладно, — пожала плечами Ариэна. — Не можешь — и не надо. В конце концов ты должна беречь свою силу. Да и вообще своё здоровье. Тебе следует побольше бывать на солнце, дорогая. По-моему, ты немного бледна. Ты всегда так плохо загораешь?

— Я? Да… я действительно… редко выхожу из дома.

Алима стала ещё бледней, а её улыбка ещё фальшивей. Сейчас она так походила на затравленного зверька, что Ариэна почувствовала к ней невольную жалость.

— Алима, я была и остаюсь твоим другом и всегда рада тебе помочь. Скажи, у тебя всё в порядке? Ты ещё очень юна, а вокруг столько людей, которые могут заманить тебя в сети, чтобы воспользоваться твоим даром в дурных целях. Скажи честно, тебя никто не запугал? Ну, из-за того, что я вылечила тебя при помощи тумана…

— Вот ещё! — фыркнула Алима. — Ты же сама говоришь, что этого можно больше не бояться.

— Можно. Но некоторые всё равно боятся. И по-прежнему считают магию тумана враждебной. Вернее, хотят, чтобы диввины её таковой считали и ненавидели тех, кто ею владеет. Послушай, девочка, Великая Аранха одинаково любит и детей паутины, и детей тумана. А её гнев вызывает тот, кто делает и замышляет дурное, предаёт друзей, платит злом за добро…

— Не понимаю, к чему ты всё это говоришь, — холодно перебила Алима. — Я не безмозглое дитя, чтобы мною кто-то вертел и заставлял делать что-то плохое. Я аранхина и всегда буду действовать на благо страны. К этому обязывает и кровь древних царей, которая течёт в моих жилах!

Нет, этот зверёк был настроен только кусаться. И очень спешил стать настоящим зверем. Способным перегрызть горло любому, кто встанет у него на пути. Ариэна вспомнила, как часами возилась с этой девочкой, жертвуя временем, которое могла бы потратить на картины, на чтение книг. Она ни о чём не жалела. Никто ведь не заставлял её жертвовать своим драгоценным временем ради больного ребёнка. Но сама Алима… Неужели она ничего этого не помнила? Почему она выросла столь бездушной? А главное — когда она такой стала? Её всегда жалели, о ней заботились. Когда в ней появилась эта чёрствость, которую никто не заметил? Или заметил, но не придал значения? Алима всегда была капризна, порой даже деспотична — особенно с дедом, но все списывали это на болезнь. Обречённость Алимы, её беззащитность обезоруживали всех, побуждая всё ей прощать и не замечать в ней дурного. Её ведь по сути никто не воспитывал. Её только жалели и любили. Но не научили жалеть и любить других. Единственное, что ей запрещали, так это надевать венец с цветком, похожим на восьмиконечную звезду. Царский венец Симерада… Да ещё говорить о своих царственных предках. И этот запретный плод стал её тайной страстью. Так вот чем обернулись грёзы маленькой Алимы. Больная девочка, балансируя на грани жизни и смерти, тешила себя, воображая себя принцессой. Она мечтала стать ею если не в этой, то хотя бы в следующей жизни, но судьба подарила ей и эту жизнь, и возможность осуществить свою мечту. Надо только очень захотеть. Она же привыкла получать всё, чего хотела. Во всяком случае всё, что просила у деда. Ведь он же думал, что она обречена. Он только луну ей с неба не мог достать. И звёзды… Впрочем, Алиму интересовала лишь одна звезда. Та, которая украшала царский венец Симерада и всех правителей его династии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});